Книга Моя любимая дура - Андрей Дышев

– А кто будет поисковые работы финансировать? – риторически спросил Альбинос. – Никому это не надо.

– Только вам, – уважительно произнес лейтенант. – На всем белом свете нашлась только горстка отчаянных смельчаков. Молодцы. Герои. Вас всех к наградам представить нужно.

– Мы не за награды работаем, – сказал Дацык дрогнувшим голосом. – Нами движет уважение к памяти погибших.

– Золотые слова, – признал лейтенант и пожал Дацыку руку.

– Служу отечеству, – ответил Дацык и подавился слюной.

– Что ж, – произнес лейтенант. Он обвел всех взглядом и покачал руками, как крыльями, мол, пора и честь знать. – Не прощаюсь. Потому как мы еще наверняка увидимся где-нибудь на поприще служения отечеству.

Он встал из-за стола и опустил руку мне на плечо:

– Пойдем, Вацура Кирилл Андреевич! Нам пора.

Альбинос кашлянул и нахмурился. У Леры в изумлении вытянулось личико. Тучкина откровенно расстроилась:

– Вы что ж, даже не поужинаете с нами?

Дацык, пристально рассматривая тарелку, в которой дымилась гречка с тушенкой, произнес:

– Так не пойдет, товарищ лейтенант. Вацуру мы не отпустим.

Лейтенант усмехнулся и поправил на плече лямку автомата.

– Это почему ж вы его не отпустите?

– А потому что он главный руководитель спасательных работ. Мы без него как без рук.

– Слабый аргумент, – ответил лейтенант и хлопнул меня по плечу.

Я продолжал сидеть, словно был прибит к скамейке. Сейчас при помощи вульгарных рыночных отношений выяснится моя истинная цена.

– Хотите водки? – предложил Альбинос.

Лейтенант презрительно хмыкнул:

– Залей водку себе в уши, и услышишь Пятую симфонию Чайковского. Не то вы говорите. Не то.

– А у нас женщина имеется симпатичная, – сказала Лера, кивая на Тучкину. – Фигурка у нее – высший класс. Четвертый размер груди. А бедра! А талия! И незамужняя к тому же.

Не ожидавшая от Леры столь высокой оценки своих внешних данных, Тучкина зарделась и скромно поправила:

– Размер, конечно, не четвертый, а всего лишь третий…

Лейтенант брезгливо скривился и почесал щетину на щеке.

– Нам в отделение такие размеры целыми батальонами каждый вечер поставляют. Пошли, Вацура, пошли. Здесь несерьезные люди собрались.

– Хотите пять тысяч долларов? – выпалил, словно выплюнул жвачку, Дацык.

Лейтенант хлопнул ладонью по столу, отчего тарелки подпрыгнули, как клапаны в двигателе.

– Все! – решительно произнес он. – Базар закончен! Гражданин Вацура! Немедленно следуйте за мной!

– А пятьдесят тысяч долларов? – тихо, а потому до озноба убедительно произнес Альбинос, выпуская струйку дыма вверх.

Глаза лейтенанта азартно засверкали.

– Давай! – немедленно ответил он и протянул руку.

– Не сейчас, – ответил Альбинос.

– Их еще откопать надо, – радостно сообщила Лера.

Дацык простонал, как от боли, а Альбинос поднял лицо к небу и что-то неслышно прошептал, может, попросил прощения у бога за столь неумную девушку. Лейтенант снова сел, придвинул к себе стаканчик и выразительно посмотрел в него. Дацык тотчас налил туда водки. Лейтенант выпил и закусил бутербродом со шпротами и луком, который поднесла ему Тучкина.

– Инкассаторскую машину выкапываете? – поинтересовался он, поддерживая пальцами хвостик рыбки, который норовил вывалиться из его рта.

Альбинос, Дацык и Лера стали дружно отрицать:

– Вообще-то это наши деньги…

– Наш друг перевозил все наши общие накопления и угодил под ледопад…

– Это уставный капитал нашей фирмы, которую мы собирались открыть…

Лейтенант живо крутил головой, слушая всех сразу.

– Значит, вашего друга вместе с деньгами завалило льдом? – спросил он.

– Вместе с машиной и деньгами, – уточнил Дацык. – Как откопаем машину, так сразу и рассчитаемся с вами.

Лейтенант поставил автомат торчком между ног и оперся подбородком о дульную насадку. Снова заглянул в пустой стаканчик, затем оценивающе посмотрел на Тучкину и шлепнул ее ладонью по попке.

– Значит, машину завалило льдом, – подытожил он, глядя на струйку водки, льющуюся в его стаканчик. – Теперь она как бы покоится в недрах земли.

– Вроде как, – кивнула Лера.

Лейтенант снова выпил, негромко отрыгнул воздух, обвел всех строгим взглядом и произнес:

– А знаете ли вы, дорогие мои, что недра, а также все, что находится в них, является государственной собственностью?

– Но-о… – протянул Дацык, намереваясь возразить.

– Никаких «но»! – жестко перебил его лейтенант. – Неважно, друг это ваш или недруг. Машина вместе с деньгами принадлежит государству. А вам, как кладоискателям, полагается двадцать пять процентов.

– Вы ошибаетесь, – сказал Альбинос, постукивая трубкой по краю скамейки, чтобы вытряхнуть угольки. – Мы ищем вовсе не клад. Мы ищем собственные деньги.

– Я сказал: двадцать пять процентов! – повысил голос лейтенант. Он отстегнул от пояса наручники и покрутил их на пальце. – Или я сейчас надену эту штуковину на руки Вацуры!

– Мы согласны, – гробовым голосом произнес Дацык.

– И еще вы будете обязаны заплатить налог с этих двадцати пяти процентов, – напомнил лейтенант. – Можете лично мне. Так вам будет удобнее… Ну и дерьмовая же у вас водка! Если все остальное такое же…

Он вынул из коробка спичку и, ковыряясь в зубах, покосился на Тучкину. Я услышал, как рядом со мной скрипнул зубами Дацык. Я посмотрел на него. Он сидел неподвижно, склонив голову, и прямо на моих глазах покрывался крупными каплями пота, будто находился в жарко натопленной парной. Дрожащая капелька повисла на кончике его носа, сорвалась и упала на край тарелки.

– А теперь покажите мне то место, где вы копаете, – сказал лейтенант, поднимаясь из-за стола и опираясь на мое плечо.

– Уже темно, – осторожно возразил Альбинос. – На леднике много трещин. Может, подождем до утра?

– Я сказал – сейчас! – огрызнулся лейтенант.

– Я вас провожу! – неожиданно вызвался Дацык. – Собственно, здесь недалеко.

– Давай! – позволил лейтенант. – И бутылочку прихвати с собой.

– Конечно! – нервно рассмеялся Дацык. – Как же без бутылочки-то?

Мы смотрели, как они не спеша спускаются к леднику. Лейтенанта немного развезло, и Дацык услужливо поддерживал его под локоть. Когда их фигуры растаяли в сумерках, Альбинос негромко выругался:

– Черт! Только мента здесь не хватало! – Он перевел на меня тяжелый взгляд. – Что ж ты так наследил, Вацура, что мента за собой привел?