Книга Земля-Игра - Юрий Бор

Впрочем, все равно, пусть хохочут, меня от смеха не убудет.

Ответив таким образом, Сервий принял удобную позу и приступил к рассказу.

Глава 28. Развлечения современных преторианцев.

– Будучи один раз в столице, пришлось мне там подзадержаться. Но не столько из-за дел, которые меня туда привели, сколько ради красоты хозяйского сына; однако я старался изыскать способ, чтобы отец не мог заподозрить моей любви.

Как только за столом начинались разговоры о красивых мальчиках, я приходил в такой искренний раж, с такой суровой важностью отказывался осквернять свой слух непристойными разговорами, что все, в особенности мать, стали смотреть на меня, как на философа. Отец с лёгкостью доверил мне руководить его занятиями и следить за тем, чтобы ни один из охотников за красавцами не проникал в дом.

Однажды, в праздник, покончив уроки раньше обыкновенного, мы лежали в триклинии – ленивая истома, последствие долгого и весёлого праздника, помешала нам добраться до наших комнат. Среди ночи я заметил, что мой мальчик бодрствует. Тогда я робким шёпотом вознёс моление.

– О Венера-владычица! – сказал я. – Если я поцелую этого мальчика так, что он не почувствует, то наутро подарю ему пару голубок. – Услышав о награде за наслаждение, мальчик принялся храпеть. Тогда, приблизившись к притворщику, я осыпал его поцелуями. Довольный таким началом, я поднялся ни свет ни заря и принёс ему ожидаемую пару отменных голубок, исполнив свой обет.

На следующую ночь, улучив момент, я изменил молитву.

– Если дерзкой рукой я поглажу его и он не почувствует, – сказал я, – я дам ему двух лучших боевых петухов.

При этом обещании милый ребёнок сам придвинулся ко мне, опасаясь, видимо, чтобы я сам не заснул. Успокаивая его нетерпение, я с наслаждением гладил его, сколько мне было угодно. На другой же день, к великой его радости, принёс ему обещанное. На третью ночь я при первой возможности придвинулся к уху притворно спящего.

– О боги бессмертные! – шептал я. – Если я добьюсь от спящего счастья полного и желанного, то за такое благополучие я завтра подарю ему превосходного арканийского скакуна, при том, однако, условии, что мальчик ничего не заметит.

Никогда ещё мальчишка не спал так крепко. С раннего утра засел он в спальне, нетерпеливо ожидая обещанного. Но, сам понимаешь, купить голубок или петухов куда легче, чем коня; да и побаивался я, как бы из-за столь крупного подарка не показалась щедрость моя подозрительной. Поэтому, проходив несколько часов, я вернулся домой и взамен подарка поцеловал мальчика. Но он, оглядевшись по сторонам, обвил мою шею руками и осведомился:

– Учитель, а где же скакун?

Хотя этой обидой я заградил себе проторённый путь, однако скоро вернулся к прежним вольностям. Спустя несколько дней, попав снова в обстоятельства благоприятные и убедившись, что родитель храпит, я стал уговаривать отрока смилостивиться надо мной, то есть позволить мне доставить ему удовольствие, словом, все, что может сказать долго сдерживаемая страсть. Но он, рассердившись всерьёз, твердил все время: «Спи, или я скажу отцу».

Но нет трудности, которой не превозмогло бы нахальство! Пока он повторял: «Разбужу отца», – я подполз к нему и при очень слабом сопротивлении добился успеха. Он же, далеко не раздосадованный моей проделкой, принялся жаловаться: и обманул-то я его, и насмеялся, и выставил на посмешище товарищам, перед которыми он хвастался моим подарками.

– Но ты увидишь, – заключил он, – я совсем на тебя не похож. Если ты чего-нибудь хочешь, то можешь повторить.

Итак, я, забыв все обиды, помирился с мальчиком и, воспользовавшись его благосклонностью, погрузился в сон. Но отрок не удовлетворился простым повторением. Потому он разбудил меня вопросом: «Хочешь ещё?» Этот труд не был мне в тягость. Когда же он, при сильном с моей стороны оханье и великом потении, получил желаемое, я, изнемогши от наслаждения, снова заснул. Менее чем через час он принялся меня тормошить, спрашивая:

– Почему мы больше ничего не делаем?

Тут я, в самом деле, обозлившись на то, что он все меня будит, ответил ему его же словами:

– Спи, или я скажу отцу!

Всякий волен думать о моем рассказе, что хочет, но да прогневаются на меня наши гении, если я соврал. Могу поклясться святым именем Виталиным, что слова мои правдивы и достоверны.

Да у любого всякое сомнение пропадёт, как посетит он столицу да порасспрашивает. Там об этой истории только и разговору, ведь события происходили у всех на глазах, – под искренний смех и аплодисменты гостей закончил он свой рассказ.

Хозяин, хоть и смеялся вместе со всеми, но, похоже, точку зрения рассказчика не разделял.

– И все же, Сервий, не понимаю я твою страсть к юношам. Как можешь ты предпочитать их, пренебрегая прекраснейшим созданиям, самими богами созданными для любви? – поинтересовался он, нежно поглаживая ягодицы довольно улыбавшейся при этом жены, – ведь заключённое в объятие тело женщины податливо, губы её нежны при поцелуе. Поэтому, когда обнимаешь женщину, тело твоё как будто полностью окутывается её плотью, и любовник словно погружается в наслаждение.

Мальчики же целуют безо всякого искусства, объятия их неловки, притязания Афродиты тщетны, наслаждения никакого.

– Ты, конечно, вовсе не являешься новичком в делах любви, и тебе доподлинно известны всякие ухищрения. Но послушай же, что я тебе скажу, – продолжал упорствовать в своём мнении непись-педофил, – все у женщин поддельно, и речи их, и красота.

Если женщина поначалу и кажется красивой, то это лишь следствие многочисленных притираний. Вся её красота – это мирра, крашеные волосы и прочие выдумки. Если же лишить её всех этих хитростей, то она уподобится галке из басни, с которой сняли чужие перья.

Мальчики же, в сравнении с женщинами, безыскусственны, а красота их доставляет более острое наслаждение. Она не нуждается в помощи благовонной мирры и прочих чужих ароматов, приятнее всех женских притираний запах отроческого пота.

В объятиях тело мальчика не расслабляется из-за рыхлости его плоти, крепкие тела борются друг с другом за наслаждение.

Поцелуи отрока, в отличие от женщины, бесхитростны, не сыщешь в его губах тех праздных обманчивых ухищрений, которым научены женщины, нет ничего искусственного в поцелуях мальчика – он целует как дитя. И любовь к ним превосходит во всех отношениях любовь к женщинам.

– Не могу с тобой согласится, – покачал головой Марк, но впрочем …

Впрочем, что было «впрочем», узнать не довелось. В зал внесли блюдо с огромной свиньёй, занявшее весь стол. Все были поражены такой быстротой