Книга Запрет на любовь - Анна Джолос

и вернусь.

— Окей.

Подхватив какие-то шмотки, матушка со скоростью света вылетает в коридор.

— Ты — капец какой крикливый. Завязывай давай со своими истериками. Это не по-пацански, бро, — отчитываю самого младшего из семейства Кучерявых.

Потешный он, хоть и вредный жуть. Пускает пузыри, кряхтит. Ладошку ко мне тянет. Носом в неё утыкаюсь и хрюкаю. Это нашего Петьку всегда раззадоривает.

— Во, улыбайся давай и запоминай. Абрамовы — не плачут. Нечего сырость тут разводить.

— Такие, Дарин? — слышу голос бати, а в следующую секунду в спальне появляется мама. Она с ним по видеосвязи что-то обсуждает.

— Такие. Только найдите самую большую упаковку. А лучше две.

— Я понял.

— Ма, представляешь, пока я ходила за кофе, к папе на заправке пристала одна дамочка, — недовольным тоном докладывает Милана.

— Оу…

— Но ты не переживай. Очень вовремя рядом с ними оказалась София. Она рассказала этой выдре про нашу большую семью.

— Я ей ещё кулаком пригрозила, — добавляет Джеки Чан в юбке.

Ухмыляюсь, представив ситуацию.

— Милана, дай сюда телефон. Даш, смотри, что нашёл. Ты в прошлый раз хотела.

— Отлично. Бери.

— Старший соизволил вернуться домой до полуночи? — язвительно спрашивает отец, заметив мою морду на заднем фоне.

— Да. Всё хорошо. Марсель мне помогает.

— То-то и странно, — подозрительно прищуривается глава семьи.

— Ничего странного, — пожимает плечом и умалчивает о том, что сама попросила меня прийти пораньше.

— Скажи ему, пусть не вздумает опять куда-то свинтить. Скандалом на этот раз не ограничусь.

— Ладно, Ян. Всё, давайте, я отключаюсь. Закупайтесь внимательно по списку. Чтобы не как в прошлый раз.

— Ты мне эту грёбаную фасоль будешь всю оставшуюся жизнь припоминать?

— Как минимум, до тех пор, пока не съедите закупленные семнадцать банок, — отослав мужу воздушный поцелуй, сбрасывает вызов.

— На черта нам семнадцать банок фасоли? — уточняю, нахмурившись.

— Не забивай голову. Отец по ошибке купил. В сообщении съехала строчка, — отмахивается мама.

— Ясно.

— Ну, что тут у нас? — встаёт на носочки и поглядывает на мелкого.

— Заснул.

— Чудеса, — ловко складывает принесённые полотенца и убирает их в ящик.

— Мам, ты поговорить хотела?

— Да, сынок. Хотела. Один на один. Пока нет рядом девчонок и отца, с которым ты активно конфронтуешь.

Киваю.

— Клади нашего хулигана сюда, — расправляет бельё в детской кроватке. — Вот так… Отлично.

Справившись со своей миссией, отхожу и наблюдаю за своими уже со стороны.

Матушка так сильно похудела… Бледная. Лицо осунулось. Синяки от недосыпа под глазами.

С мелким устаёт? Или за меня дурака переживает?

— Пойдём на улицу, чтобы не разбудить Петю, — зовёт тихонько.

Встаю. Иду за ней следом на открытый балкон-веранду.

— График экзаменов уже есть?

— Да.

— Какой первый?

— Русский. Двадцать восьмого. Ты это, не нервничай, ма. Я сдам.

— А остальные? — её глаза выражают крайнюю степень беспокойства.

— И остальные постараюсь не завалить.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Получится ли… Столько не занимался.

— Ма…

— Как прошёл день рождения Паши? — интересуется, опускаясь на плетёный стул.

— Так себе…

— Это я уже по вашим расписным физиономиям поняла. Хотелось бы пояснений, — наливает в стакан сок из графина. — Милана проплакала до утра. Сказала, что вы подрались из-за Таты.

Киваю.

— А что случилось?

Молчу.

— Марсель… Иногда стоит выговориться, чтобы стало немного легче. Нельзя постоянно держать всё в себе.

— Она пригласила его на танец. После того, как отказала мне, — цежу сквозь зубы.

— Хм. Я верно поняла, что инициатива шла от девочки?

— Какая к чёрту разница? Горький пошёл с ней танцевать! Друзья так делают, по-твоему?

Снова начинаю злиться, когда в памяти всплывает тот эпизод.

— Не заводись. Спокойно.

— Осуждаешь? Считаешь, что распустив руки, я поступил неправильно?

— Ты поступил так, потому что пошёл на поводу у своих эмоций.

— Выморозили оба!

— Ревность — плохое чувство, Марсель. И если разобраться, оснований для того, чтобы открыто проявлять её, у тебя нет.

— Ну как сказать, — не соглашаюсь.

— Прости, вынуждена напомнить. У Таты в Москве есть жених. Пожалуй, это исключительно его право.

— Плевать мне на жениха! В тот вечер Джугели целовалась СО МНОЙ, а не с ним!

Матушка смотрит на меня, широко распахнув глаза.

— Вы…

— Она к нему ровно дышит, мам. Отвечаю. Я теперь точно это знаю! Уверен!

— Марсель, послушай, там всё очень сложно. Абсолютно другой менталитет, свои традиции, обычаи.

— И что? Двадцать первый век на дворе. Религия у нас одна. Это главное.

— Её отец никогда не позволит ей быть с русским мальчиком.

— Посмотрим.

— Ты не понимаешь, что это за человек, — взволнованно на меня смотрит, качая головой.

— Главное, чтобы Тата понимала.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я рассказал ей про свадьбу родителей и про их несчастливый вынужденный брак. Пусть призадумается и проведёт аналогию.

— Но откуда ты… — в шоке приоткрывает рот.

— Без обид, — в извиняющемся жесте вскидываю ладони. — Пару раз случайно стал свидетелем ваших взрослых разговоров.

Мать краснеет и приосанивается.

— Сорян.

— Девочка поверила тебе? Как отреагировала?

— Бурно отреагировала, но это ничего. Перебесится. Остынет.

— Сынок…

— Я решил озвучить ей правду. Кто-то должен был, верно?

— Да, но…

— Было страшно, что опять на нервной почве случится приступ, но всё обошлось. Я позвонил её бабушке, проверил.

— Марсель.

— Я люблю её, мам.

Она тяжело вздыхает.

— Не могу без неё. Пробовал. Сама видела, как мне рвало крышу.

— Тебе важно знать одну вещь.

— Какую?

— Отец категорически против того, чтобы ты связывался с этой семьёй.

— Мне всё равно. Замуж за другого Джугели не выйдет. Я, на фиг, не позволю этому случится, ясно? — глядя ей в глаза, топлю уверенно.

*********

Тата не появляется в школе несколько дней, а когда появляется, злости моей нет предела. Потому что на линейку, посвящённую Последнему звонку, буквально за пять минут до начала, её привозит тот самый жених из соцсетей.

Сперва узнаю затянутую в хромированную плёнку тачку, а потом и самого грузина идентифицирую.

— Тихо, стопэ, — дёргает назад Ромасенко, проследив за моим взглядом.

Тата, одетая в парадную школьную форму, заходит во двор и направляется к Матильде, чтобы вручить той цветы.

Жених в это время паркует свой внедорожник следом за машиной Зарецких.

— Какого хера он тут делает?

— Прикатил на невесту полюбоваться.

— Я ему шею сверну, — цежу, с трудом контролируя ярость, растекающуюся по венам.

— Непременно. Только давай чуть позже, окей? Мать просила хотя бы в эти сорок пять минут обойтись без кипиша.

Киваю, а у самого за грудиной бомбит нещадно.

Мои сообщения во Френдапе Джугели так и не прочитала. Номер занесла в чёрный список. Гадай теперь. Это из-за того, что про отца рассказал правду? Или вот из-за этого расфуфыренного недоразумения в нелепом пятнистом костюме?