Книга Рекло. Роман об именах - Владислав Дронов

Действовать нужно было быстро, я совершенно не мог знать, что может натворить другой я в моём теле. Стоило мне встать, ко мне подошел человек в оранжевом балахоне с лицом, очень напоминающим мне морду дикобраза. Он говорил и проговаривал каждую гласную:

– Старший эддуба, позвольте проводить вас до вашего кабинета. Вас уже заждались. А мне только в радость будет прикоснуться к Великому. Пусть и косвенно.

«Великому» я написал с большой буквы, потому что по интонации было слышно, что использовалось это слово в качестве имени собственного. Прокашлявшись я кивнул, рот под капюшоном напротив меня расплылся в улыбке и принялся очень громко втягивать воздух. Этот процесс не прекращался до тех пор, пока мы не дошли до кабинета, в котором я и осознал себя сегодня. Больше было похоже на то, что мне пришлось лицезреть какую-то таинственную дыхательную практику или астму в одной из последних стадий с мягким послевкусием народной медицины. Человек с лицом весёлого дикобраза поклонился и покинул меня, возле двери в кабинет уже стояли в очереди люди. Первым вошёл человек в зелёном балахоне. Его руки тряслись в такт его верхней губы. Он очень тактично подождал, пока я присяду за стол и только потом начал говорить:

– Старший эддуба, позвольте обратиться. Я прихожу к вам уже четвертый раз, – нервно подрагивая начал человек, но тут же его голос слегка сорвался, после чего он прокашлялся и продолжил. – Старший эддуба. Алексей смеётся над моим балахоном. Он называет его ярким мешком. Говорит, что я его с фаната техно из девяностых снял. Простите мне мою эмоциональность, но я уже больше не могу. Совсем недавно, он распространил слухи о том, что зелёный будет запрещен в учении как самый предсказуемый цвет. Скажите мне, это ведь неправда?

Я, немного помешкав уверено качнул головой, человек напротив просто расплылся в улыбке.

– Я знал. Я знал. В этом же нет никакой предопределенности. Мне никогда зеленый не нравился, но вот решил. К тому же, я ведь не единственный, кто его носит. Скажите, старший эддуба, вы разберётесь с Алексеем? Я могу рассчитывать на покровительство всех униженных в нашем учении? Это ведь мешает сплочённости против великой предопределенности.

Я выставил руку вперёд и вновь утвердительно помахал головой. Улыбка человека напротив достигла всех возможных биологических пределов, трястись он не перестал, но, немного успокоившись, поклонился и очень резво ушёл. Такая реакция меня в большей степени успокаивала, нежели отталкивала. Казалось, что до вечера таким способом можно и дотерпеть.

Но в тот момент, когда эта мысль проносилась через мой разум, дверь вновь открылась. На пороге стоял мужчина с козлиной бородкой в круглых очках с невероятно заносчивым лицом. Не похож он был на целевую аудиторию тех, кто попадает в лапы сект. Я был полностью погружён в свои мысли, поэтому почти не слушал его пламенную речь, которой он меня окатил прямо с порога, начав её, естественно, с обращения «старший эддуба». Что-то очень знакомое. Он рассуждал что- то про предопределённость, попытки вырваться из неё, про Ахиллеса и черепаху. Я снова махнул рукой, и он довольный ушёл. Людям как будто нужно было, чтобы их услышали и всё. Это бич всего человечества на самом деле. В людях будто убили веру в их речь. Ты мелкая жалкая ничтожная сошка по сравнению с нашей алгоритмичной лентой, сиди и помалкивай. Может, они бегут от этой предопределённости? Я так и не вник в их учение. Да! Теперь всё складывается. Речь не о детерминизме, а о том, что человеку предопределенно молчать. Рано или поздно технологии дойдут до такого, что человеку будет предопределенно молчать. Поэтому, они все такие болтливые. Это уже интересно. Было ещё несколько посетителей. Пришла одна девушка, которая заявляла, что ей приснилось решение парадокса кучи, но записав его, она его забыла. Попросила помочь ей, а я не придумал ничего дельного и дал ей пуговицу, которая лежала на столе. Как двадцатиоднолетний парень может хоть кого-то куда-то наставлять? Минул час или больше. В кабинет зашёл индивид в балахоне, который проводил меня сегодня на склад и предложил пойти вместе поужинать. Я утверждающе махнул головой. На ужине было уже намного больше людей, нежели чем на обеде. Давали филе рыбы и пюре. Меня до сих пор трясло, хотя с планом всё уже было в порядке. Он хотя бы существовал в моём разуме. Но тут произошло неожиданное, я начал чувствовать и ощущать вещи, рядом с которыми не находился. Это была ручка, которой я писал. Это был стол, за которым я сидел. Это был стул, на котором я сидел. Мне показалось, что моё тело вдруг возвращается ко мне, от радости я даже чуть не вскрикнул, но удержался. Мой внутренний голос беспорядочно благодарил всех известных мне богов. Но к этим ощущениям приплюсовывалось то, что я чувствовал, сидя в столовой. Это смешение чуть не свело меня с ума, но радость от возможного возвращения в прежнее тело перекрывала все эмоции. Мне даже удавалось разобрать иногда, что именно пишет другой Я в дневнике. Стало совершенно очевидно, что произошёл обмен. Прямо как тогда с рукой. И совершенно очевидным было то, что другой Я попытается сбежать или навредить кому-то в деревне в моём теле. Этого мне совсем не хотелось, поэтому решено было пересилив себя действовать быстрее. Тем более, что возможная диверсия помогла бы мне, вернись я обратно в своё тело. Я уронил ложку на пол и резко встал со своего места, мой спутник что-то промямлил, но мне было плевать. «Мои» ноги вели меня наугад в примерном направлении склада. На самом деле, найти его было довольно легко. Прямо перед ним были выставлены часовые, а по кругу горели огни фонарей. Стоило только мне показать лицо, меня пропустили внутрь.

Мои двойные ощущения давали знать, что другой Я в моём теле вот-вот вырвется из оков. Я двинулся в сторону канистр. Другой Я двинулся в сторону от стола. Я взял первую попавшуюся канистру и начал беспорядочно разливать её содержимое по полу. Другой Я хлёстко ударил кого-то, выбил плечом дверь и побежал. Я уже почти облил все коробки, на это ушло две канистры. Другой Я пробирался по пляжу куда-то через заросли. Я беспорядочно искал, чем всё поджечь. Другой Я добрался до верёвочного моста. Я вспомнил про боевой огнемет, быстрыми движением вскрыл коробку, такой вещью мне никогда не приходилось пользоваться, поэтому у меня ничего не вышло. Весила эта бандура ещё очень тяжело. В моей памяти сами всплыли слова: «Склад. Третий ящик». Третий ящик