Книга У подножия Копетдага - Ата Каушутов

им никак нельзя.

— А зачем же в одном хозяйстве быть нескольким башлыкам? Одного хватит! — вместо Ягмыра ответил Иван Федорович. — Вот Покген справлялся же с большим хозяйством, значит, если бы колхоз вырос, он и с ним справился бы.

— Правильно товарищ Плужников говорит, — заметил Ягмыр. — Во главе крупного хозяйства должен стоять политически грамотный, знающий, опытный человек.

— Тогда, конечно, из всех нас больше всего Покген подошел бы, — согласился Артыков. — А я, например, — оживился он, — с великим удовольствием в бригадиры бы к такому башлыку пошел, если, конечно, Покген согласился бы с такими бригадирами, как я, работать.

— Что же ты молчишь, Покген? — спросил Чары. — Или не согласен с нами?

— Не о моем согласии речь, — будто размышляя вслух, заговорил Покген. — Такое дело не в кабинете решают, с народом надо говорить. Если народ так решит, так и будет. Давайте всех колхозников соберем и спросим. А мое мнение, извольте, выскажу. Плохим бы я был башлыком, если бы не понимал, что главная наша задача — увеличивать колхозное производство, умножать наши доходы. Я бы сам выступил на таком общем собрании и рассказал бы об этом людям. А люди, я считаю, поймут и захотят вести хозяйство сообща, сама жизнь подсказывает нам это решение.

С радостью слушали Покгена Ягмыр и Чары. Ведь вспомнить только, что еще два года назад этот же самый человек с подозрительностью относился к новому, а теперь сам вызвался агитировать народ за слияние колхозов. Мудро, значит, повели тогда дело партийные руководители, — они не добивались отстранения Покгена от работы. Споря с ним, они боролись за него, потому что были уверены в нем, как в коммунисте.

— Но вот, друзья мои, о чем я хотел вас предупредить, — продолжал Покген. — Не сумеет старый Покген Оразов возглавлять такое хозяйство, И не только болезнь этому виной. Знаний не хватит, не учили наши отцы нас никаким наукам. А детей наших советская власть выучила, так им и надо уступить дорогу. Нам трудно стало за жизнью угнаться. Правильно у нас в народе говорят: конь одряхлеет, поле созреет, молодой состарится, а время все молодым останется.

— Кого же ты в башлыки предложил бы? — спросил Арты-ков. — Опытнее тебя во всех окрестных колхозах человека не сыщешь.

— Ясно кого, — Хошгельды, — уверенно сказал Покген. — Да и я на покой не собираюсь, в заместители пойду к нему, если народ пожелает, так что рука об руку работать будем.

Именно так все и представлял себе Ягмыр. Особенно радовало его то, что Покген сам предложил Хошгельды в председатели.

— Кто же тебя на покой отпустит? — сказал он. — Ты молодого башлыка еще многому научишь, поможешь ему с людьми работать. Тебе вместе с Чары не раз, наверно, придется усмирять его. Хошгельды — парень горячий.

— Это верно, — согласился Чары. — Но и мне тяжеловато будет. Партийная организация возрастет, придется заново продумать расстановку коммунистов на всех участках. Ведь это только представить надо — все отрасли такого хозяйства держать под постоянным контролем партийной организации!

— Тут не только контроль хозяйственной деятельности, — заметил Ягмыр. — Коммунисты должны вести неустанную организационную и политическую ра-боту.

— Вот я и говорю, — вставил Чары, — что совместить партийное руководство с заведыванием фермой было бы трудновато.

— А ты поскорее налаживай на ферме дела, и мы тебя освобожденным секретарем сделаем, — сказал Ягмыр.

На землю уже спустились сумерки. Электрическая лампочка осветила кабинет Покгена. И почему-то теперь, когда стало вдруг светло, как днем, люди почувствовали усталость. Договорившись о дне собрания, Артыков заспешил к себе. Ягмыр отказался зайти к Покгену, сказав, что ему еще нужно навестить Надежду Сергеевну.

— На свадьбу-то скоро пригласишь? — спросил Чары.

— В делах-то они смотри какие решительные, — засмеялся председатель, — а той все оттянуть норовят.

— Вот как раз сегодня и собирались мы о свадьбе, договориться. Вы у меня первыми гостями будете, — улыбаясь, ответил Ягмыр.

Когда Покген и Чары вышли в приемную, Акмамед-ага посмотрел на них поверх очков внимательным, вопрошающим взглядом.

— Все хорошо, старина, — обнял его Покген. — Пошли домой… Растем, растем, — добавил он, улыбаясь в усы.

БАХАР И ХОШГЕЛЬДЫ

После памятного разговора в саду отношения Бахар и Хошгельды стали простыми и естественными. Они ежедневно виделись, а если Хошгельды почему-либо задерживался и не приходил в обещанное время, девушка, не стесняясь, бежала к нему.

Так было и сегодня. Когда Бахар появилась в саду Пальвановых, Нязик-эдже, сидевшая у порога, встретила ее, как всегда, приветливо. Но девушка сразу заметила, что старуха чем-то расстроена.

— Кто-нибудь обидел вас, Нязик-эдже? — участливо спросила Бахар.

— Нет, дочь моя, никто меня не обидел, — стараясь улыбнуться, проговорила она. — Проходи, милая, Хошгельды дома.

А на самом деле старуха была расстроена только что состоявшимся — разговором с сыном. Ее очень тяготила холостяцкая жизнь Хошгельды, и она решила во что бы то ни стало женить его в этом году. Парень дельный, красивый, большим уважением в колхозе пользуется. Неужели он девушкам не нравится? Ну как тут понять теперешних молодых людей! И он к девушкам ходит, и они запросто у него бывают, ну, например, Нартач или Бахар. А обхождение у него с ними самое простое, никакого подхода. Странная молодежь!

Ждала, ждала Нязик-эдже, когда приведет сын невестку, и пришла к выводу — хватит, нечего больше ждать! Решила опять сама заняться этим делом. И не поленилась старуха пойти в соседний колхоз, к своим старым знакомым. У них как раз дочь подросла, ничего не скажешь, хорошая невеста. Родители ее давно знали семью Пальвановых и ничего не имели против такого зятя, как Хошгельды.

Нязик-эдже рассказала о своем визите сыну, а он вместо благодарности посоветовал матери поберечь свои старые ноги. Как же тут не рассердиться?

Хошгельды объяснил Бахар причину плохого настроения Нязик-эдже, и они дружно рассмеялись.

— Я был уверен, что мама догадается о наших отношениях, — просто сказал Хошгельды, — а она, бедняжка, до сих пор мне невесту ищет.

— Она по-своему права, — смущенно проговорила Бахар, — в их времена невесты не ходили к своим женихам.

— Какое счастье, дорогая моя, что мы живем с тобой не в старые времена! Для нас так естественно, что мы свободные люди, свободной страны, поэтому мы не умеем, не можем мириться со всякими пережитками. А ведь причуды наших стариков — не что иное, как эти самые пережитки.

— Ты уж очень строг к старикам, Хошгельды. Они ведь не виноваты в том, что половину своей жизни им пришлось гнуть спины перёд баями. Труд не был для них радостью. А мы учимся, сами себе выбираем