Книга Анархия. Неумолимое возвышение Ост-Индской компании - Уильям Далримпл

систему Моголов и управлять ею через индийских чиновников, только с должностью генерал-губернатора и его совета, заменившей должность наваба. Он даже дошел до того, что предложил не разрешать европейцам жить за пределами Калькутты, кроме как на нескольких избранных фабриках, связанных с торговлей Компании.

В течение всего 1773 года Гастингс работал с необычайной энергией. Он унифицировал валютные системы, приказал кодифицировать индуистские законы и составить сборники мусульманских законов, реформировал налоговую и таможенную системы, установил земельные доходы и остановил худшие притеснения, осуществляемые от имени частных торговцев местными агентами. Он создал эффективную почтовую службу, поддержал надлежащую картографическую съемку Индии Джеймсом Реннелом и построил ряд государственных зернохранилищ, включая великую Голу в Патне, чтобы голод 1770-71 годов никогда не повторился.

Тибетский авантюрист и дипломат Джордж Богл познакомился с Гастингсом примерно в это время и описал его как "человека, который во всех отношениях подходит для той должности, которую он занимает. Он обладает твердостью и в то же время умеренностью характера; он быстр и усерден в делах, у него прекрасный стиль речи, знание обычаев и нравов туземцев, чей язык он понимает, и, хотя он и не приветлив, но готов к общению со всем миром. За время его правления уже были исправлены многие злоупотребления и установлено множество полезных правил в каждом департаменте правительства".

В основе всей работы Гастингса лежало глубокое уважение к стране, на которой он жил с подросткового возраста. Ведь, в отличие от Клайва, Гастингс искренне любил Индию и к тому времени, когда стал губернатором, говорил не только на бенгальском и урду, но и свободно владел придворным и литературным персидским. Он даже пел "индуистские песни". Его письма, в том числе написанные его другу Сэмюэлю Джонсону, демонстрируют глубокую привязанность к Индии и индийцам, совершенно отсутствующую в откровенно расистских письмах Клайва: "Наши индийские подданные, - писал Гастингс, - настолько же свободны от худших склонностей человеческой природы, как и любой другой народ на земле, да и мы сами не свободны. Они мягки, доброжелательны, более восприимчивы к благодарности за оказанную им доброту, чем к мести за нанесенные обиды, отвратительны к кровопролитию, верны и привязаны в службе и покорны в законной власти". Гастингсу особенно не нравилось, как надменно слуги Компании обращались с индейцами, и какой тон они часто принимали: "В нравах европейцев, особенно низшего сорта, есть свирепость, которая несовместима с мягким нравом бенгальцев и дает первым преимущество, которое едва ли можно поддержать даже без дополнительного веса авторитета".

С годами, чем больше Гастингс изучал индийскую культуру, тем больше уважал ее. Под его покровительством, а также под руководством персидского ученого и новатора востоковедения сэра Уильяма Джонса, который был приглашен для надзора за новой правовой системой, в 1784 году было основано "Азиатское общество ", которое, среди прочих проектов, финансировало первый перевод Бхагавад-гиты, к которому Гастингс написал по праву знаменитое введение: "Не так давно жители Индии рассматривались многими как существа, едва ли возвышающиеся над дикарями, - писал он, - и, боюсь, это предубеждение еще не полностью искоренено, хотя, несомненно, ослаблено. Каждый случай, который показывает их реальный характер, заставляет нас более щедро относиться к их естественным правам и оценивать их по мерке наших собственных. Но такие примеры можно почерпнуть только из их трудов: они сохранятся, когда британское владычество в Индии давно перестанет существовать и когда источники богатства и власти, которые оно когда-то давало, будут преданы забвению... По правде говоря, я люблю Индию немного больше, чем свою собственную страну".

Под руководством Джонса и Гастингса Азиатское общество стало катализатором излияния научных трудов о цивилизации той страны, которую Джонс назвал "этой замечательной страной". Оно установило прочные отношения с бенгальской интеллигенцией и проложило путь к раскрытию глубочайших корней индийской истории и цивилизации. Джонс писал, что в Индии он нашел Аркадию. Это был редкий в истории империи момент подлинного межкультурного признания.

Более того, интерес Гастингса к Гите был не только антикварным: некоторые аспекты ее философии стали для него руководством в личной жизни, и он принял за свою максиму слоку (стих) "Ваше право - только на поступок, никогда - на его результаты. Не делайте результаты действия своим мотивом. Не привязывайтесь к бездействию". Отказавшись от наград, получаемых в результате действий, мудрые люди, наделенные дискриминацией, освобождаются от уз рождения и отправляются в Регионы Вечного Счастья".

Филипп Фрэнсис , напротив, придерживался подхода Клайва к Индии и презрительно писал о "невежественных и неухоженных туземцах Бенгалии", а также предвосхитил Маколея, пытаясь настоять на том, чтобы английский стал языком управления в Индии. "Подлость бенгальцев общеизвестна", - ворчал он; невозможно представить себе "более утонченную испорченность". Такие разные взгляды оставляли мало нейтральных точек соприкосновения. Гастингс стал ненавидеть Фрэнсиса - "этого человека легкомыслия, самого гнусного собирателя и разносчика небылиц... без единого великодушного или мужественного принципа" - с той же силой, с какой он сам ненавидел своего заклятого врага. Но как бы Гастингс ни пыжился, он не мог отменить враждебное большинство в своем совете в Калькутте - "Мы трое - король", - провозгласил Фрэнсис, - и все чаще Мадрас и Бомбей начинали просто игнорировать приказы Гастингса.

Так начался период напряженного политического конфликта и паралича правительства в Бенгалии, породивший то, что Гулам Хусейн Хан, озадаченный методами принятия решений Компанией, назвал "бесконечным количеством беспорядков и путаницы, которые постоянно мешали колесам управления". Над всеми ними не было "главы, наделенного всей полнотой власти и полномочий". Вместо этого власть была возложена на Совет - "то, что англичане называют комитетом, четыре или пять человек... , которые вечно противоречат друг другу, вечно находятся в неопределенности относительно своего пребывания и того, что их сменит другой". Результатом стали "постоянные неудачи", которые теперь преследовали "каждое начинание" Компании... "Похоже, у этой страны нет хозяина", - заключает историк. Гастингс не мог не согласиться. Как он сам писал: "Все дела стоят на месте, потому что Совет постоянно занят сбором доказательств моих недостатков и достоинств моих противников".

Политический паралич в Бенгалии вскоре стал очевиден для всех многочисленных врагов Компании в Индии, и прошло совсем немного времени, прежде чем две державы решили испытать на прочность своего разделенного и ослабленного противника. Столицы обоих дворов находились на юге: Контроль Компании над севером и востоком полуострова, возможно, теперь был обеспечен, но то же самое было далеко не так верно в отношении юга и запада.

Первой силой стали маратхи, которые на протяжении почти семидесяти лет, со смерти Аурангзеба, были сильнейшей военной державой Индии и