Книга Черная месса - Джерард О'Нил

Все четверо, конечно, легко могли встретиться. Но было еще одно обстоятельство, пугавшее Морриса. Он понимал, что, как только он передаст бандитам секретную информацию, последствия будут не просто очень плохими, а катастрофическими. «Мне бы не хотелось еще одного Халлорана», – сказал Моррис Коннолли.

Коннолли назначил очередную встречу, на этот раз – в таунхаусе в Лексингтоне, куда совсем недавно переехал Моррис. Весь вид Морриса красноречиво говорил, что новая жизнь угнетала его: брак лежал в руинах, а в последнее время к этому добавились мучительные переживания за дочь-подростка. У Коннолли проблем было не меньше, но он беспечно порхал по городу в поисках любовных утех. По Балджеру и Флемми можно было понять, что у них дела шли прекрасно. Они наконец-то пришли к тому, на что всегда рассчитывали: утечкам информации о расследованиях, прослушках, «жучках» и преступниках, «стучавших» в полицию. «Как только появлялась необходимость и я попадал в неприятную ситуацию, я тут же спрашивал Коннолли об интересующих меня людях, и он всегда помогал мне», – расскажет позднее Флемми. Создавалось впечатление, что оба агента были у них на службе в качестве консильери, если воспользоваться жаргонным словом мафии.

Впрочем, у Морриса были и личные причины для защиты Балджера и Флемми, и они давили на него гораздо ощутимее. Он отчаянно искал способ защитить себя. «К тому времени я был полностью скомпрометирован, я опасался, что звонки мистера Флемми могут быть перехвачены и это станет началом расследования тех доверительных отношений, которые сложились между нами», – объяснял Моррис. Он прекрасно понимал, что нарушает закон и препятствует правосудию: «Я считаю, что дело Багарояна было вопиющим нарушением всех наших правил». Но он уже видел свою голову на плахе в случае, если агенты запишут разговоры Флемми или Балджера на пленку. Коннолли, Балджер и Флемми приехали к нему в таунхаус, и Моррис сразу же перешел прямо к делу, объявив своим информаторам, «что мы уже начали прослушивать Багарояна и что им следует всячески избегать его».

Флемми был благодарен за предупреждение: «Моррис сказал мне, что может избавить меня от попадания в текст обвинительного заключения, но не сможет этого сделать в отношении других участников дела – он имел в виду Багарояна и Пулео».

Прослушка Багарояна продолжалась с 22 июня по 26 сентября 1988 года. Магнитофонные записи, к которым добавились и другие улики, привели к обвинению Багарояна, Пулео и нескольких полицейских Бостона. Багароян сразу же переметнулся на сторону следствия и дал показания против полицейских. Были прослушаны записи, на которых отчетливо слышны голоса букмекеров и полицейских. Ни голоса Флемми, ни голоса Балджера на них никто не услышал. Они прекрасно знали, когда можно было говорить, а когда лучше было промолчать.

16. Тайное становится явным

Если Коннолли являлся эдаким Элмером Гантри[104] бостонского отделения ФБР, агентом, использующим свой дар убеждения для обращения окружающих в свою веру, то с Джоном Моррисом была совсем другая история. Неспособный противиться искушениям, но стыдящийся своих поступков, Моррис походил на мальчишку за рулем видеосимулятора, который врезается на своем гоночном видеоавтомобиле в стену, отлетает от нее, на полной скорости возвращается на трассу, чтобы затем врезаться в противоположную стену. Колеблясь из стороны в сторону и не умея ни на чем фокусироваться, он неминуемо приближался к финальным титрам: «Игра окончена». К 1988 году брак Морриса окончательно разрушился. Его карьера в ФБР находилась под угрозой. Даже его дружба с Коннолли дала трещину. Моррис, поначалу обещавший Коннолли поддержку в выдвижении на должность руководителя отдела, неожиданно выступил против этого назначения. Коннолли чувствовал себя преданным, и у него на то веские основания. Моррис, со своей стороны, имел полное право сомневаться в соответствии Коннолли новой должности. Последний предпочитал постояные разъезды, крайне редко появлялся за своим рабочим столом и пренебрегал оформлением документации в случаях, когда ему приходилось руководить другими агентами.

Вдобавок, возражения Морриса вытекали из обстоятельств, о которых он даже не мог упомянуть. В своем письме в Управление ФБР по работе с личным составом Моррис, конечно, не собирался рассказывать о коррупции или объяснять, что назначение Коннолли усилит и без того значительную поддержку становившегося все более опасным Балджера. «Я считал, что он не годится на должность руководителя отдела, и точка, – рассказывал впоследствии Моррис. – Я был уверен, что он не справится с этой работой».

Неудивительно, что решение кадровой службы расстроило Коннолли. Но он не собирался сидеть сложа руки. Он отправился к Джиму Ахерну, который к тому времени проработал начальником бостонского отделения ФБР чуть больше года. Коннолли и Ахерн быстро нашли общий язык и подружились. В отличие от своих предшественников, Ахерн оказался тем самым боссом, на которого Коннолли мог полностью положиться.

«Они были очень, очень близки», – отмечал Моррис. К бостонскому Управлению ФБР было приписано почти двести агентов, но Моррис раз за разом убеждался, что новый начальник «делает для Коннолли такое, чего я никогда не видел в отношении любого другого агента за всю мою карьеру». Ахерн делал для Коннолли все, чего тот только хотел. «Я никогда не видел, чтобы руководитель Управления отправился в штаб-квартиру ФБР отстаивать кандидатуру агента, отклоненную кадровой службой. Никогда!» В конце концов Коннолли получил, что хотел, и в 1988 году занял место начальника отдела по борьбе с оборотом наркотиков. Так Джим Ахерн продвинул его по карьерной лестнице.

Теперь, после того как он перешел дорогу Коннолли, Моррис был обеспокоен растущим влиянием своего бывшего подчиненного: «Я опасался, что он может полностью уничтожить меня». У Морриса было ощущение, что он отбился от коллег, и попал в изоляцию. Только что слив информацию о прослушке Багарояна, он мучился угрызениями совести, пытаясь, как в видеоигре, вновь «вырулить на трассу».

Моррис поклялся сам себе: «Я больше не сделаю ничего, чтобы защитить себя». Он решил положить всему этому конец.

Был конец весны 1988 года, и период трудностей, с которыми столкнулся Моррис, совпал по времени с началом работы группы журналистов из «Глоб» над расследованием связей Балджера и ФБР. Дик Лер, Джералд О’Нил (авторы этой книги), Кристин Чинлунд и Кевин Каллен вместе работали над серией статей о братьях Балджерах. Каллен считал, что сказочное везение Уайти можно объяснить только одним – его сотрудничеством с ФБР.

Репортеры начали наводить справки. Ветераны полиции наподобие Дэнниса Кондона – высокопоставленного полицейского чиновника и бывшего агента ФБР – соглашались сотрудничать с журналистами, но старательно уходили от самого главного вопроса. Предоставив обширные сведения по истории бостонской мафии и группировки Уинтер-Хилл, Кондон откинулся на спинку кресла и притворно вздохнул. «Понимаете, я ушел из ФБР в 1977 году и никогда не получал никакой помощи от Уайти