Книга Неблагая - Ивлисс Хаусман

локтем, но он ее отдергивает. За минуту он уже дважды назвал меня привычным именем, а значит, что-то еще не так. — Перестань извиняться. Все в порядке. Ты имеешь право плакать.

Рейз разговаривает спокойно, но не слащаво, и мне просто хочется, чтобы он продолжал говорить. Он откидывается назад, наклоняет голову. Думаю, он специально на меня не смотрит. Ценю.

Я заставляю себя поднять на него взгляд и встретиться с ним глазами. Они у него опухшие, усталые, с темными кругами. Нос краснее, чем обычно, как будто он тоже плакал, но тихо, чтоб я не заметила. Почему правила нашей дружбы должны меняться?

— Рейз, — бормочу я. Он смотрит на меня выжидающе.

Мне нечего сказать. Но он пытается меня утешить, и я должна поступить так же. Я неуверенно протягиваю руку и касаюсь его плеча:

— Ты как?

Он не отвечает.

Что ж, я попыталась. Он не обязан со мной откровенничать, если не хочет.

— Нам бы поспать, — предлагаю я.

— Да, — соглашается он. — Надо бы.

Он разочарован — или огорчен, — но я не понимаю чем. Я сделала все, чтоб он мог мне довериться. Я прикоснулась к плечу, все такое. Внятно дала понять, что готова поддержать его.

Я уже намереваюсь отодвинуться, но тут он делает глубокий вдох.

— Сили, подожди. — От этого ласкового голоса я замираю. Моя рука касается его руки. Конечно, он сейчас рассердится и оставит меня тут одну. Вместо этого он говорит: — Не очень. В смысле, я — не очень.

Я вроде бы перестала плакать. Но чувствую липкие следы от слез на лице.

Немного выпрямляюсь. Потом кладу голову Рейзу на плечо.

Он не отодвигается.

Мы так и сидим, пока на щеках не остаются только сухие и зудящие соленые пятна. Мысли мечутся по кругу.

Наконец я нарушаю молчание:

— Ты так беспокоишься об Олани.

Лицо Рейза кривится, будто он пытается не заплакать опять.

— Да, — подтверждает он. — Очень беспокоюсь. Она… она самый близкий друг, который у меня вообще был.

Убедительно. Олани не особо любит поговорить по душам, но я видела, как они общаются. Как оберегают друг друга, понимают друг друга, подбадривают. Они настолько разные, их близость так неожиданна, но они дополняют друг друга.

— Раньше… — Его голос срывается, он замолкает, откашливается и продолжает: — Когда я жил у Лейры, я… Нас особо не выпускали из поместья. Олани начала на нее работать два года назад. Лейра дала нам задание на двоих. Ничего важного, такое задание, которые даже я бы не провалил. Это была проверка.

Я смотрю сквозь ресницы на наши руки. Рейз трогает свое кольцо, крутит его на пальце.

— И все равно я облажался. — Он горько усмехается. — Олани постаралась исправить все самостоятельно, но от Лейры мне все равно досталось. Наорала на меня и заперла в комнате. Олани ухитрилась взломать замок, просила прощения за то, как со мной обошлись. А ночью увела меня из дома. — Я слышу, что он улыбается. — И пельмешками накормила.

Я задумываюсь над услышанным. Лейра — наниматель Олани, но та, рискуя навлечь на себя гнев, все равно решила помочь Рейзу. Интересно, к нему до этого хоть кто-то проявлял доброту? Неудивительно, что он так о ней заботится.

— После этого мы постоянно куда-то убегали вместе. В такие ночи я был свободным, мне казалось, что мой мир больше, чем то, чего от меня требовала Лейра. Олани ведет себя жестко, но…

Но она всего лишь человек и сейчас нуждается в защите так же, как когда-то нуждался сам Рейз. И я так же нужна Исольде. А мы застряли здесь и не можем им помочь.

Снова повисает молчание, но я слышу короткие резкие вдохи: Рейз хочет сказать что-то еще, но сдерживается. Я вздыхаю, но не убираю голову с его плеча.

— Говори, что еще не так.

Он пытается скрыть удивленную ухмылку, по его лицу, как облака, пробегают противоречивые эмоции.

— Я думал, того факта, что Лейра отняла у нас всё и что нам нечего есть и некуда идти, вполне достаточно.

— Рейз.

Я вызывающе поднимаю на него взгляд и достаточно долго смотрю ему в глаза, чтобы он понял, что я не шучу. Достаточно долго, чтобы от дискомфорта у меня начала зудеть шея.

Рейз вздыхает:

— Ладно. Ты же не отстанешь.

На осеннем ветру в тонкой рубашке довольно прохладно, но Рейз такой теплый. Я подвигаюсь чуть ближе и жду его ответа.

Он снова страдальчески косится на меня:

— В общем… Она же моя тетка. И видеть ее такой… Короче, я был не готов. — Он вытягивает перед собой руку, сжимает ее в кулак, рассматривает, как будто это очень интересное зрелище. — Я знаю, какой она бывает, когда сильно чего-то хочет. Но я все равно… — Он резко замолкает с каким-то то ли смешком, то ли всхлипом.

Я не знаю, что делать. Протягиваю руку и неуклюже накрываю его запястье. Он сперва склоняет голову, разглядывает мои пальцы, потом по-птичьи поворачивается и смотрит мне в лицо.

— Я нелепый, — говорит он, и в его голосе проскальзывает нотка горечи. — Не делай вид, что это не так.

— Я специалист по нелепости, — бездумно заявляю я — и почти наверняка зря.

Но Рейз смеется.

— Ты в хорошей компании, — говорит он, пока улыбка не сошла с его лица. — Понимаешь… она же вырастила меня. Я не воспринимаю Лейру как мать или как-то так, но… Родителей-то я вообще не помню. Только ее.

Я вдруг очень остро чувствую пустоту в том месте, где должен висеть флакончик на шнуре. Но дело не во мне — дело в Рейзе и его непутевой родне, которая пыталась нас убить. Я кое-как ухитряюсь собрать