Книга Архангелы Сталина - Сергей Шкенев

Изя, сверкающий лучезарной улыбкой и новенькими орденами, среди которых был и Золотой Крест Героя Советского Союза, наклонился к моему уху и прошипел:

— Знаешь, где я этот народ видел? Он, видите ли, не поймёт. А нам приходится четыре часа по Москве ездить в унтах и песцовой шубе. От меня потом прёт, как от лошади Пржевальского.

— А ты бы меньше их нюхал. Вон, лучше на Лаврентия посмотри.

Наш Палыч со счастливой улыбкой ходил по кабинету, хорошо знакомому ещё с прошлой жизни. Но полностью насладиться процессом узнавания, когда каждую полузабытую вещь хочется потрогать руками, не позволили сталинские секретарши. Симпатичные девицы торжественным маршем прошествовали из приёмной, где ими руководил суетящийся Поскрёбышев. Строгий стол для заседаний покрылся разнокалиберными бутылками.

— А закусь? — Изя зачем-то спросил это у меня, будто это я руковожу кремлёвской кухней. — Гиви, ты тут местный, скажи им.

— Погоди, куда торопишься?

— Что значит, куда? Посмотри на этих профурсеток — сами всё слопают. А перед дальней дорогой следует подкрепиться основательно.

— Есть предчувствие? — способность моего напарника к некоторому предвидению давно не вызывала сомнений. Самая нижняя часть спины — штука точная, куда там барометрам-анероидам.

— Ещё не могу определить куда, но то, что пошлют — сто процентов, — генерал Раевский втянул воздух породистым носом. — Чую! Много вкусного чую.

— Обжора! — упрекнул я Израила.

— Просто осторожный. Лучше вот что напомни, — Изя ещё сбавил громкость. — Прервать речь вождя бурчанием в желудке — уже терроризм, или просто контрреволюционная агитация?

Чтобы заткнуть Изе рот, пришлось наступить ему на ногу, потому что Сталин уже принялся рассаживать своих гостей. Самолично, причём. Куда мир катится? Мне досталось место между двумя наркомами. Слева Сергей Сергеевич Каменев, а справа Анатолий Анатольевич Логинов. Я даже хихикнул про себя — можно желание загадывать.

Лаврентий Павлович скромно примостился на краю, рядом с Блюхером. Ну, с этими всё понятно — тайные службы лишних ушей не любят. А вот расположение напарника настораживало. С одной стороны сам Иосиф Виссарионович, а с другой народный комиссар культуры Булгаков. Все трое уже посматривали на меня, причём Михаил Афанасьевич с профессиональным интересом. А Изя умудряется шептать что-то на ухо сразу обоим. Вспомнит про гитару — убью! Два раза.

Логинов повернулся ко мне с бутылкой в руках:

— Гавриил Родионович, не желаете?

Его поддержал Каменев:

— Попробуйте, не пожалеете. КВ 22, сорок первый год выдержки пошёл. Из иностранных — разве что "Камю" сможет сравниться. Рекомендую, как нарком обороны. Способствует поднятию боевого духа.

И они будут объяснять?! Будто не пивали…. Я кивнул, и принялся высматривать кусочек сыра. И не нашёл, только брынза и сулугуни. И правильно! Какие могут быть разносолы, если в стране карточная система не отменена? Будем давиться осетриной….

— Внимание, товарищи, — Сталин привычно постучал вилкой по графину, требуя тишины. — Сегодня мы собрались здесь, в узком кругу, чтобы чествовать мужественных покорителей Северного Ледовитого океана. Подождите… не нужно аплодисментов, всё же не в театре.

Иосиф Виссарионович замолчал, давая время осознать неуместность бурных оваций, набил трубку, отложил её в сторону, и продолжил:

— Но это — официальная версия. На самом деле, я собрал наше маленькое Политбюро для обсуждения аналитической записки товарищей Раевского и Берии-старшего.

— Какое Политбюро? — удивился нарком культуры. — Но я даже не коммунист.

— Это не существенно, товарищ Булгаков. Чтобы пасти баранов, вовсе не нужно становиться одним из них. И давайте не будем отвлекаться на такие мелочи, как партийная принадлежность. Всё равно других партий у нас нет, и не будет. А лучше мы совместим приятное с полезным, и вместо тоста пусть каждый расскажет о положении дел в его ведомстве. Кто первый, есть у нас добровольцы? Как Вы думаете, Семён Михайлович?

Не ожидавший подвоха Буденный вздрогнул, но поднялся со стула с самым решительным видом:

— Могу и первым сказать. В моих бронетанковых войсках…. Стой, Клим, куда наливаешь эту кислятину? Я воспитывался на самогоне, поэтому буду пить водку! Краёв не видишь? Только с мысли сбиваешь. О чём мы начали?

— О бабах, — шёпотом подсказал Ворошилов, но наткнулся на укоризненный взгляд Сталина. — Про свои войска ты говорил.

— А чего о них говорить? У меня всё в порядке. Вот только найти ту сволочь, что мосты строила…. Шестнадцать танков утопили на переправах…. Не выдержали веса и рухнули…

— Новые? — ахнул Климент Ефремович. — Почему никто не докладывал?

— С какой стати? Или ты уже за мосты отвечаешь?

— Я про машины.

— Слава богу, нет. А то бы хрен когда вытащили. Тридцать тонн веса — это не шутка. Клим, ты представляешь, что такое цементированная броня?

— Какая? — переспросил Ворошилов. — Так вот куда пропадают дефицитные стройматериалы! Ты это прекрати, слышишь? Работай, но не в ущерб строительству укрепрайонов.

— А ты не лезь не в своё дело.

Сталин остановил перепалку военачальников:

— А зачем Вам такие тяжёлые танки, Семён Михайлович? Старые не устраивают?

Будённый кивнул, подтверждая слова вождя:

— Для того, Иосиф Виссарионович, чтобы о противнике не докладывать. Вот приезжайте завтра на полигон, покажу.

— Про освящение техники не забудьте! — громогласно напомнил Патриарх, с недавних пор присутствующий на всех мероприятиях.

— Само собой, Алексей Львович. Вот закончим испытания, и перед запуском в серию обязательно пригласим благословить. К концу лета не сильно заняты будете?

— На святое дело время всегда найдётся. Делать танки — занятие богоугодное.

— Так их по всему миру делают тысячами, — попытался возразить Булгаков. Но замолчал, увидев здоровенный кулак предстоятеля.

— Не богохульствуй, Михаил Афанасьевич, и не впадай в ересь. Сатана, в подражание Господу, создал обезьяну. И тут, по аналогии…

Акифьев налил себе кагора, перекрестил стакан, и поднялся:

— Ну, раз у Семёна Михайловича всё в порядке, дайте я скажу.

И начал говорить…. Красиво так и складно, как подобает выпускнику Нижегородской духовной семинарии. Больше всего мне понравился рассказ о тяжёлой работе по искоренению буржуазных отрыжек, противных православному Советскому государству, заключающихся, главным образом, в гомосексуализме, толкиенизме, и либерализме. Да, если с первыми двумя всё понятно, то чем же ему гнилые либералы не угодили? Я решил уточнить:

— И каким образом Вы их искореняете?

Алексий не промедлил с ответом: