Книга Герцог фронтира, или Вселенская замятня - Владимир Александрович Сухинин

в центре города у памятника великому и страхолюдному Худжгарху горел по прихоти этой самой троицы «вечный» огонь. На нем два обалдуя пытались зажарить моего боевого «коня». Третий, а это был, как обычно, несчастный Рострум, безголовый бродил по площади и искал свою бестолковую башку. Птиц лишился перьев и был связан ремнями. Устав бороться за свою жизнь, он слабо отбивался спутанными ногами. Мастер и Мессир, побитые, окровавленные и сильно разозленные, намеривались его разделать. Они ходили вокруг ощипанного Птица и примерялись к его шее. Но Птиц, зная, какая участь его ждет, обедом быть не хотел и брыкался.

— Эй! — крикнул я. — А ну, отпустили моего «боевого коня»! Кто вам позволил делать из него шашлык?

Мата вздрогнула и обернулась. Братья разочарованно посмотрели на замерших обалдуев, а потом на меня.

— Командор, да этот конь воскресает на следующий день и будет ловить этих дуралеев по одному и сжирать. Это так смешно… — проворчал Торн.

— Смешно? — переспросил я. — Тогда пусть он возрождается за счет твоей благодати.

— За мой счет? — удивился Торн.

— Ага.

— Не. Я не согласен. У меня ее мало.

— А мне она нужна для полезных дел, — отрезал я. — Мата, почему в городе беспорядки? Почему там происходит форменный разбой?

— Господин, вы сами запретили лезть к этим, — она изящным пальчиком манерно указала на четверых разбойников, замерших внизу. А те, заметив меня, взвыли, словно волки в голодную зиму на луну.

— Сла-а-а-авься… — затянули они. Безголовый Рострум стоял и дирижировал руками. С их появлением мой Граднагоре стал полон сюрреалистичности, и я ничего с этим поделать не мог. Они превращали его в филиал дурдома или фильм абсурда с жестокими мистическими элементами. Но ведь как-то город выстоял и строился…

Жители града, окружившие место приготовления шашлыка, подхватили гимн, прославляющий не меня, а город. Да и кто я, собственно? Так, маленький хранитель, а город вон какой большой. Я не стал слушать их завывания, а продолжил нравоучения. Это у меня получалось хорошо.

— К ним не лезь, но в городе должен поддерживаться порядок. Если они нарушают его, сажай в темницу и отправляй нарушителей на общественно полезные работы.

— А это что за работы? — удивилась Мата.

— Это тяжелый общественно полезный физический труд.

— Например? — недоумевая, спросил Торн.

Я задумался и тут же придумал:

— Например, пусть катят камни на гору снизу вверх. Как Сизиф[4] катал. А потом спускают их обратно своим ходом.

Мата осталась равнодушна к моим высказываниям, видимо ничего не поняла. А троица братьев вытаращилась на меня как на диковинку.

— А что тут полезного? — первым опомнился практичный Торн.

— А ты предложи что получше, — парировал я.

— Пусть таскают камни на мою гору и строят мне дом, — нашелся скотский бог.

— Не возражаю, — согласился я. — Займите их делом.

— А почему это тебе строить дом? — возмутился Велес. — Я тоже хочу дом…

— И я, — поддержал его Бортоломей, и они начали спорить, кому дом нужнее. Зная, что дело может дойти до ссоры и даже потасовки, я препирания между братьями остановил.

— Отставить споры! — скомандовал я. — Еще подеритесь тут. Тогда вы уже будете строить дом мне.

— Так он у вас есть, командор, — воскликнули трое в один голос.

— Тогда будете камни таскать снизу вверх и смотреть, как они оттуда катятся обратно, — ответил я, рассматривая самозабвенно поющих дебоширов внизу. А оттуда смутно долетали слова, похожие то ли на «еще не вмерла», то ли «еще польска не згинела». Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Повелеваю, — сурово произнес я и почувствовал свое собственное величие. — Кто первый обнаружит беспорядки, тому и будут хулиганы строить дом. Все.

Пока я разговаривал с братьями, не заметил, как появилось «окно» в воздухе и из него с немым удивлением на нас взирала Беота. Опомнился лишь тогда, когда Мата стала дергать меня за рукав и тыкать пальцем.

Я на секунду онемел, но быстро взял себя в руки. Изысканно расшаркался и поприветствовал чернокожую красавицу.

— Добрый день, несравненная Беота. Я счастлив вас лицезреть в моем домене. Не соблаговолите ли спустите к нам?

— Я к тебе, а не к ним, — ответила весьма грубовато хранительница западного полушария и презрительно окинула взглядом своих братьев. Те не остались в долгу и ответили ей такими же надменными взглядами. Я понял, что так презрительно смотреть не умею, Творец не дал таланта.

«Чтобы вот так артистично презирать все вокруг себя, хранителем надо родиться, — подумал я. — Вот что значит высокорожденный, даже стоя внизу, может одним взглядом показать меру своего… Чего? Да, своего… Да и шут с ними, что хотят, то пусть и показывают. Хоть голый зад. Но голый зад Беоты — это…» Я одернул себя и предложил:

— Тогда пройдем в мое скромное жилище, несравненная Беота, — указывая на свой дворец.

Она тут же очутилась рядом и взяла меня под руку. Несильно, но настойчиво повлекла во дворец. В спину нам понеслось:

— Сучка! Тварь черная! Зато красивая…

Беота шла, прижимаясь ко мне своим бедром, не обращая на оскорбления внимания.

— Это та самая Мата, которую ты представляешь моей сестрой? — спросила Беота. Я кивнул и спросил в ответ:

— Рохля растрепал?

— Он самый. Как ты мог с ним связаться?

— Это он связался со мной. Потом отдал свое служение.

— Идиот.

— Есть такое, — поддержал я ничего не значащий разговор, пока мы шли в зал приемов. Там расселись в креслах.

Я еще не приглашал Беоту внутрь дворца. Она с интересом огляделась.

— А тут довольно миленько, — похвалила она дизайн помещений, — хотя чувствуется отсутствие женской руки. Уюта не хватает.

И тут я насторожился. Этот разговор про уют и нехватку женской руки неспроста. Чтобы дать себе время подумать, не отвечая предложил:

— Вино, фрукты?

— Нет, благодарю. Не хочу быть отравленной.

— Ну, несравненная Беота. Я же не сын Творца. Такими делами не занимаюсь. Я человек простой и порядочный, не то что…

— С кем поведешься, от того и наберешься, — улыбнулась Беота, но улыбка ее была похожа на улыбку акулы.

— Вот это вы правильно подметили, несравненная Беота. Мои союзники учатся у меня и оставляют в прошлом свои вредные привычки предавать и воровать. Так что, вино или фрукты?

— Просто деловой разговор.

— Как скажете, нес…

— Хватит называть меня несравненной, Ирридар.

«Опа, — я запнулся, и слова застряли у меня в горле. — Она назвала меня человеческим именем. Неужели в самом деле прибыла звать в мужья? Не верится!»

— Как скажете, — повторил я и, натянуто улыбаясь, сложив руки на коленях, посмотрел на Беоту. Под ее ответным взглядом мне стало неуютно, и я сел свободнее. Откинулся на спинку и заложил ногу за ногу. Положил руку на