Книга Трактат о хорошей работе - Тадеуш Котарбинский

в известной мере делают, видимо, животные, тренируя своих детей в выполнении некоторых движений), умеет при помощи языка передать другим людям данное усовершенствование. Он умеет сотрудничать на основе установленной при помощи языка договоренности, умеет научить молодежь и таким путем передать грядущим поколениям завоевания предков, иногда на долгий срок, создавая модели, словесные описания и графические изображения. Не путем биологической наследственности, но общественно-историческим, на основе традиций культуры развивается человек, в особенности же — в области усовершенствований.

Часто началом усовершенствования бывает счастливая случайность. Так, например, жители Чехочинка рассказывают, что систематическое и все более умелое использование лечебных свойств местных минеральных вод началось с того, что было замечено целебное свойство этих вод при заживлении ран на руках.

Приобретенное усовершенствование закрепляется и совершенствуется, между прочим, благодаря подражанию, и хотя было бы неправильно усматривать в подражании фактор, позволяющий объяснить буквально все в истории прогресса, все же это фактор, имеющий необычайно большое значение. Мы имеем в виду подражание в широком смысле этого слова: либо как копирование в памяти собственных навыков, позиций и действий в прошлом вместе с возможным повторением действия путем применения созданной таким образом схемы; либо как стремление в собственном действии опереться на схемы, созданные другими лицами, или же в форме заимствования чужих мыслей, или же в форме усилий, направленных на то, чтобы делать так, как делают другие. Точно так же общепринятые средства возникают на основе продуманных либо случайно найденных средств для данного случая. Вот простой пример (не лишенный, между прочим, доли комизма). «Термометр… который мы называем чехочинским (вмонтированный в плоскую и широкую деревянную раму, к которой приделана удлиненная деревянная ручка), выдержал конкуренцию с плавающим карлсбадским термометром. Возникновение чехочинского термометра связано с именем Людмилы Чверчякевичевой, которая во время своего пребывания в Чехочинке настойчиво добивалась, чтобы служащие санатория быстро перемешивали воду обыкновенным термометром, что породило необходимость на первых порах поместить термометр в деревянную оправу»[34].

Нет обучения без подражания; достаточно понять это, чтобы оценить огромное значение подражания для прогресса. Восхищение и гордость испытываем мы при виде замечательных технических конструкций, огромных и сложных машинных агрегатов с остроумными и совершенными делами. Это продукты труда, создание которых превышало не только физические, но и умственные способности отдельного человека. Сделать их мог только коллектив людей, последовательная работа ряда поколений. Предшественники вносили частичные усовершенствования, а непосредственные продолжатели переняли, унаследовали их работу почти бесплатно, только изучив уже готовое дело. Те, в свою очередь, затратили творческую энергию на обдумывание и реализацию следующего частичного улучшения, передавая своим наследникам знания и опыт, как свои собственные, так и всех предшествующих поколений. И таким образом, благодаря поочередному и изменчивому прибавлению актов изобретения и актов подражания накапливаются и сливаются в законченное единое целое завоевания предков, прапредков и их современных потомков. Этот процесс напоминает процесс роста ствола дерева, на котором каждый год появляется новое кольцо. Но тот же фактор прогресса — мы имеем в виду подражание — может стать тормозом развития, если подражание абсолютизируется, если усилия к новому мы подменяем подражанием, если критически не анализируем свойственных ему границ.

Подражать можно только под определенным углом зрения и делать это согласно определенному образцу; другие соображения заставляют нас отклоняться от этого образца. Это нетрудно заметить хотя бы на примерах переводов с одного языка на другой. В английской литературе встречается выражение «I am sorry», которое в польском подражании можно передать либо выражением «jestem zasmucony» («я сожалею»), либо словом «przepraszam» («извините»). Если при переводе мы подражаем этому выражению с точки зрения целостности его смысла в данной обстановке («извините»), тогда наш пример перестает быть подражанием этому же выражению с точки зрения его генетического построения, и наоборот. Нечто подобное имеет место и во многих других обстоятельствах. Поэтому часто возникают недоразумения, когда кто-то требует подражания с определенной точки зрения, но высказывает это требование просто словами: «Сделай так, как я» или «Сделай такую же вещь, как та, которую я сделал», а другой человек ошибается и подражает образцу не в том отношении, в котором следовало бы, вследствие чего отклоняется от образца, которому нужно было ему уподобиться. Известен рассказ (а может быть, реальный случай) о портном, которому предложили сшить костюм «в точном соответствии» с другим костюмом, доставленным ему в качестве образца. Портной выполнил заказ, сшил костюм и даже… вставил заплату на том же месте, где она была на костюме образца.

Но нет нужды в поисках ярких иллюстраций переходить к анекдотам. Довольно часто продукция нового типа повторяет несущественные для нее элементы старого типа продукции. «Создавая свои типографские знаки, Гутенберг и его соратники… сознательно или бессознательно старались как можно более уподобить их рукописным буквам, т.е. той форме, которая была привычна для читателей того времени. Рисунок и буквы они делали по образцу распространенных тогда форм рукописных букв и даже изготавливали по несколько отличающихся между собой знаков для одной и той же буквы, чтобы сохранить черту известной нерегулярности, свойственной рукописному письму»[35].

Этим же грешат эпигоны, которые подражают мастеру не в том, что существенно (например, поступать так же гибко, как поступал он при изменявшихся обстоятельствах), а слепо придерживаются буквы оставленных им заветов, в которых содержались хорошие указания для его времени, применяют те же самые указания в настоящее время, чего он сам никогда бы не сделал. Учитель советовал ставить пиявки — давайте же и мы будем ставить пиявки при любых болезнях (хотя он и знал, что это хорошо только иногда, но сказал об этом в общей форме).

Эпигоны — это также и рутинеры, так как рутинерство состоит в подмене необходимой творческой изобретательности автоматизмом простого копирования ранее выполнявшихся действий. А. Котарбинский в своей работе о социалистическом реализме в архитектуре говорит: «Если организационные и технические соображения требуют употребления схем формуляров, то мы должны позаботиться хотя бы о том, чтобы их формулы не были схематично интерпретированы». Врач, который не утруждает себя изучением достижений медицины и по старинке применяет старые средства вместо новых, более соответствующих, — вот образец раба косности и рутины. Еще на рубеже последнего века и позже можно было наблюдать «классический» пример рутинерства в школе, проявляющегося в том, что программа обучения была перегружена древними языками. А происходило это в эпоху, когда жизнь уже требовала от владельца аттестата зрелости прочных знаний нескольких современных языков и хорошей ориентировки в естествознании, технике и экономике.

Рутина основана на лишенном достаточного основания сохранении пережитков или всего того, что когда-то выполняло полезную функцию, но в настоящее время существует в силу инерции, не