Книга Георгий Победоносец. Жизнеописание и деяния - Константин Ковалев (Ковалев-Случевский)

18. Произнёсши сие вообще к присутствующим, он, обратившись к царю, говорит ему: «Познай меня, царь, и благовествуемого мною тебе Бога, избавившего меня от тяжкого орудия, которое ты изготовил на мою погибель, как думал». Поражённый этим царь, едва двинув оцепеневший язык, сказал мученику: «Кто ты, человек, смущающий жертву богам, а нам всем внушающий смятение?» Святой мученик говорит: «Я есмь Георгий, проповедующий вам благочестивую веру в Бога живого и делом подтверждающий могущество Его, ибо Он не только из рук беззаконных, но и из всякого вражеского нападения и всякой смерти избавляет уповающих на Него». Взирая на него пристальнее, царь говорил, что, вероятно, это призрак его, как жизнесмертного, и издевается над нами. Магнентий же говорит: «Нет, но подобен ему». И мученик говорил: «Я есмь Георгий, раб Христов; не сомневайтесь друг с другом обо мне, но, явно познавши могущество Бога моего, уверуйте в Него непоколебимо; ибо сей есть единый Бог истинный, словом могущества Своего несущий всё и оживляющий мёртвых».

19. Когда святой со дерзновением кричал сие, стратилаты Анатолий и Протолеонт, видя здравым и крепким сопричисленного уже, как казалось, к умершим, уверовали в Господа нашего Иисуса Христа всем домом вместе со многими другими и единодушно воскликнули: «Един Бог христианский воистину, сей Бог единый и нет подобного Ему, Который избавляет от всякой скорби надеющихся на Него». Разгневавшись на это, царь повелел всех их вывести далеко за город в пустынные места и истребить; шествуя к кончине, они все согласно восклицали: «Господи Иисусе Христе, Боже Георгиев, прими и наши души в мире, удостаивая нас жребия святых Твоих, вменив сие весьма запоздалое исповедание веры в Тебя в праведность и отпущение грехов наших».

20. Узнавши всё происшедшее со святым мучеником, и царица Александрия также уверовала во имя Господа нашего Иисуса Христа и, вышедши из дворца, с дерзновением воскликнула, говоря царю: «Буди ведомо тебе, царь, что и я христианка и почитаю проповедуемого Георгием Бога». Магнентий говорит ей: «И чего ради, госпожа царица, ты отвергла бессмертных богов и уверовала в Распятого?» Она сказала: «Стремясь к лучшему, я презрела худшее». И сказав сие, она вышла из собрания, имея в сердце укоренившуюся веру во Христа. Многие из сенаторских жён, узревши, что она так горячо уверовала, и зная уже по слухам происшедшее с великим Георгием, также уверовали в Господа вместе со многими другими женщинами.

21. Царь, весьма сильно вскипев гневом вследствие сего, повелевает ввергнуть святого мученика в яму с недавно погашенною известью и продержать там три дня, приказав стеречь яму с известью, дабы не произошло, говорит, какого-либо коварства. По истечении трёх дней царь сказал: «Пусть солдаты, отправившись, извлекут кости того жизнесмертного и тщательно скроют их, чтобы не было взято что-либо из них». Итак, когда воины пришли к яме с известью, сошлось и неисчислимое множество народа посмотреть на случившееся. И вот, когда известь была снята скорее (нашей) речи, — о новое и нежданное чудо! — святой мученик Христов Георгий найден весь здоровым, не имея на теле даже малейшего пятна. Ибо ангел Господень был с ним, сохраняя его невредимым от извести. Когда же все узрели святого вопреки надежде нетронутым, то воскликнули, говоря: «Велик Бог Георгиев и нет Бога другого, кроме Его, Который исхищает из всякой нужды призывающих Его». И царица Александрия, когда узнала о происшедшем, бегом является на место, восклицая: «Один есть единый Бог христианский, в которого верующий Георгий позорит и смущает заблуждение идольское».

22. Узнавши о сём, царь повелел предстать святому и говорит ему: «Скажи нам, кто оживил тебя?» Святой Георгий сказал: «Я знаю и твёрдо убеждён, что, если и снова скажу вам истину, вы не поверите; ибо в злохудожную душу, по божественному писанию, не войдёт премудрость. Однако, ради приходящих к Богу моему и верующих необходимо сказать. Итак, узнайте все вы, слушающие ныне слова мои, что Христос Сын Бога живого и меня сохраняет от испытания мучений ваших и всех призывающих Его избавляет от всякого злого обстояния, будучи всемогущ. Вот, я сказал вам».

23. Когда сие сказано было дивным Георгием, присутствовавший там отравитель, именем Афанасий, узрев непреоборимость мученика, подвигнутый бесовским рвением и желая угодить царю, громким голосом сказал: «Почему, о мужи, вы не губите сего проклятого каким-либо мудрейшим измышлением, но допускаете владыку вселенной так бороться с его лукавством и страдать? Я, жалчайшею участью лишив сей жизни царёва супостата Георгия, отмщу за бессмертных богов». Царь говорит ему: «В чём же состоит и какова твоя выдумка, которая исхитит из жизни сего злодея?» И Афанасий сказал: «Повелением державы вашей, величайший и непобедимый царь, я напою его гибельным зельем, от которого в одно мгновение он жалким образом на виду всех вас болезненно извергнет все свои внутренности, разорванные на мелкие части, и насильственно прервёт жизнь». Возрадовался сказанным словам царь и сказал Афанасию: «О милейший, да последуют скорее дела за словами, дабы я, увидев сего горько окончившим жизнь, нашёл хотя малое отдохновение от боли. Ибо ты видишь, как мучит мою жизнь и причиняет ей страдания разнообразными ухищрениями сей волхв, вседерзновенный и достойный горчайшей смерти».

24. Когда Афанасий принёс яд, царь сказал: «Так как я имею желание несомненно удостовериться в действии сего губительного зелья, то пусть один из преступников, выведенный из темницы, будет напоен им, и тогда мы ясно познаем, нет ли у Афанасия сочувствия к Георгию». Итак, преступник, вкусив тягчайшего зелья, тотчас ударился оземь и жалким образом терзался, извергая из уст пену с кровью, и затем, изрыгая разорванные внутренности, несчастный испустил дух в невыносимых муках. Весьма возрадовался происшедшему Диоклетиан и сказал мученику: «Итак, застигло тебя время твоей гибели, несчастный! теперь изобличатся твои волшебства».

25. Так говорил низкий и всегнусный тиран, не зная, что он возбудит громкий смех и (разыграет) комедию, когда мученик останется невредимым. Итак, он повелевает Афанасию дать праведнику яд. Когда все взирали на блаженного и одни сочувственно оплакивали его, другие умоляли пощадить себя и уступить желанию царя, он, не обратив внимания ни на кого из них, взяв зелье из рук Афанасия и запечатлев его (знамением креста) своею десницею, воскликнул к Спасителю Христу и Богу: «Господи Иисусе Христе, сказавший о верующих в Тебя, что если и смертоносное что выпьют, не повредит им, покажи и здесь могущество Твоё!» Сказав сие, он выпил всё зелье, как жаждущий выпивает какое-либо приятное и прозрачнейшее питьё. Когда все ожидали, что он претерпит подобное преступнику, он звучным голосом сказал тирану: «Всуе трудишься, царь, напрасно гневаясь на нас и выдумывая нам разнообразные смерти. Знай, что ни гибельные зелья, ни огонь, ни пилы, ни колёса, ни членовредительные орудия, ни дикие звери, ни какое-либо иное острое и невыносимое мучение не сможет отвлечь меня от веры во Владыку моего Христа».

26. После сих слов дивного многие из присутствовавших тогда, узрев, что он остался нетронутым от действия губительного зелья и ещё говорит с дерзновением, возвысили голос с отравителем Афанасием, говоря: «Велик Бог христианский, в Которого мы отныне веруем, совершенно отрекаясь от нашего отцами переданного заблуждения». Царь, услышав сии слова и распалившись в душе тягчайшим гневом, тех повелел тотчас перебить вне города, а непобедимому Георгию сказал: «Я твои выдумки и волшебства изобличу и уничтожу, проклятый и чуждый милости богов». И приказывает устроить железные сандалии с острыми гвоздями и, раскаливши их так, чтобы от них сыпались искры, надеть рукоятями на ноги праведника и гнать его ударами как можно дальше, а затем снова возвратить в узилище и крепко стеречь в нём. Мужественный же мученик Христов Георгий, с готовностью принявши сию тяжкую казнь, внутри распалялся и горел в душе божественным рвением, а извне сожигаемый чувственным огнём, неистово поражаемый от тех проклятых и гнусных людей дубинами, как нечто бездушное, и не имея возможности ступать, тихо говорил себе: «Беги, Георгий, к постигшему тебя жребию». И со слезами молясь, говорил: «Господи, Господи Боже мой, Спаситель удручённых, прибежище гонимых, терпение страждущих за святое имя Твоё, ведающий ревность души моей и слабость тела, не оставь меня, раба Твоего, и да не обличится слабость естества моего при нечестивых сих, молюсь Тебе, дабы не сказали некогда сии нечестивцы и безбожники: где Бог Георгиев? Дабы не сказал некогда враг человеческий обо мне: я осилил его».