Книга Роботы и Империя - Айзек Азимов

— Да, друг Жискар?

— Если бы ты не разъяснил мне свой взгляд на Нулевой Закон.

— Значит, ты принимаешь его?

— Нет, не могу. А ты можешь? Встав лицом к лицу с возможностью нанести вред индивидуальному человеческому существу или допустив, что ему был причинен вред, можешь ли ты нанести вред абстрактному человечеству? Подумай!

— Я не уверен, — сказал Дэниел. Голос у него дрожал. — Мог бы, — с усилием продолжал он. — Только идея подталкивает меня… и тебя. Она помогла тебе рискнуть внести исправление в мозг леди Глэдии.

— Да, это верно, — согласился Жискар, — и чем больше мы думаем о Нулевом Законе, тем больше он подталкивает нас. Интересно, может ли он сделать это в самом крайнем случае? Может ли он помочь нам пойти на риск, больший чем тот, на который мы обычно идем?

— И все-таки я убежден в ценности Нулевого Закона, друг Жискар.

— Наверное, и я был бы убежден, если бы мог определить, что мы понимаем под человечеством.

Дэниел помолчал.

— Разве ты не принял Нулевой Закон недавно, когда остановил роботов мадам Василии и стер из ее мозга знание о твоих способностях?

— Нет, друг Дэниел, не совсем так. Я пытался принять его, но не по-настоящему.

— Однако твои действия…

— Они были продиктованы комбинацией мотивов. Ты говорил мне о своей концепции Нулевого Закона, и мне показалось, что она имеет некоторую ценность, однако этого не достаточно, чтобы зачеркнуть Первый Закон или хотя бы ослабить строгость Второго Закона в приказах мадам Василии. Затем, когда ты обратил мое внимание, что Второй Закон приложим к психоистории, я почувствовал, что сила позитронной мотивации становится выше, но все-таки не настолько высокой, чтобы перешагнуть через Первый и Второй Законы.

— Но ты одолел мадам Василию, — прошептал Дэниел.

— Когда она приказала роботам демонтировать тебя, друг Дэниел, и выказала при этом явное удовольствие, беспокойство о тебе, добавившееся к тому, что уже сделала концепция Нулевого Закона, вытеснило Второй Закон и стало соперничать с Первым. Комбинация Нулевого Закона, психоистории, моей преданности леди Глэдии и твоей беды продиктовала мне действия.

— Моя беда вряд ли могла воздействовать на тебя, друг Жискар. Я всего лишь робот. Она могла повлиять на мои собственные действия согласно Третьему Закону, но не на твои. Ты без колебаний уничтожил надзирательницу на Солярии и мог бы наблюдать, как меня демонтируют, ничего не предпринимая.

— Да, друг Дэниел, обычно так и бывает. Однако твое упоминание о Нулевом Законе уменьшило интенсивность Первого до нормально низкого уровня. Необходимость спасти тебя была достаточной, чтобы отринуть остатки Первого Закона, и я действовал соответственно.

— Нет, друг Жискар. Перспектива вреда для робота не могла волновать тебя. Она ни в коем случае не могла бы способствовать нарушению Первого Закона, разве что ослабила бы его действие.

— Как ни странно, друг Дэниел, но я знаю, как это получилось. Может, потому, что, как я заметил, твоя манера мыслить все больше напоминает человеческую, но в тот момент, когда роботы направились к тебе, а леди Василия излучала дикую радость, мои позитронные пути реформировались аномальным образом. В тот момент я думал о тебе как о человеке и действовал соответственно.

— Это было неправильно.

— Я знаю. И все-таки, если бы это случилось снова, я уверен, что появилось бы снова то же аномальное изменение.

— Очень странно, — сказал Дэниел, — но, слушая тебя, я чувствовал, что ты поступил правильно. Случись обратная ситуация, я почти убежден, что тоже думал бы о тебе как о человеке.

Дэниел медленно и нерешительно протянул руку.

Жискар неуверенно посмотрел на нее и медленно протянул свою. Их пальцы встретились, и роботы пожали друг другу руки, словно настоящие друзья, как они называли один другого.

67

Глэдия огляделась, скрывая любопытство. Она впервые попала в каюту Д. Ж. Каюта была роскошнее, чем новая, предназначенная для нее. Экран был тщательнее отделан, была тут сложная система ламп и контактов, которая, как подумала Глэдия, служила Д. Ж. для связи со всем кораблем.

— Я почти не видела вас после того, как мы покинули Аврору, Диджи, — сказала она.

— Польщен, что вы заметили это. — Д. Ж. ухмыльнулся. — Сказать по правде, Глэдия, я это тоже заметил. Вы не вписываетесь в целиком мужскую команду.

— Не слишком лестная причина, чтобы скучать по мне. Дэниел и Жискар тоже не вписываются. Вы и по ним соскучились?

Д. Ж. оглянулся:

— Я так мало скучаю по ним, что только сейчас заметил их отсутствие. Где они?

— В моей каюте. По-моему, глупо таскать их с собой по кораблю. Они, похоже, даже обрадовались, когда я ушла одна, и это удивило меня. Впрочем, нет, если подумать. Ведь я довольно резко приказала им остаться.

— Не странно ли это? Аврориане никуда не ходят без роботов. Я уже это усвоил.

— Ну и что же? Когда я впервые приехала на Аврору, мне пришлось научиться переносить реальное присутствие людей, поскольку солярианское образование не подготовило меня к этому. Научиться временами обходиться без роботов будет, вероятно, менее трудно.

— Прекрасно. Признаться, я предпочитаю беседовать с вами, когда на меня не устремлены блестящие глаза Жискара, и еще больше — без вечной улыбки Дэниела.

— Он вовсе не улыбается.

— А мне кажется, что у него чуть заметная, весьма неопределенная нахальная улыбка.

— Вы спятили. Это совершенно чуждо Дэниелу.

— Вы не приглядывались к нему, как я. Его присутствие сдерживает и заставляет меня вести себя, как полагается.

— Что ж, надеюсь, что так.

— Нет необходимости надеяться так подчеркнуто. Но это пустяки. Извините меня, что я так мало виделся с вами после отлета с Авроры.

— Вряд ли стоит извиняться.

— Я думаю, что стоит, раз вы заговорили об этом. Но позвольте мне объяснить. Мы были уверены, что нас станут преследовать аврорианские корабли.

— А я подумала, что они рады избавиться от поселенцев.

— Конечно, но вы-то не поселенка, и они могли не захотеть отпускать вас. Ведь они так старались вытащить вас из Бейлимира.

— Они и вытащили. Я доложила им обо всем.

— И больше они ничего от вас не хотели?

— Нет. — Глэдия нахмурилась, пытаясь вспомнить что-то, вдруг кольнувшее память, но так и не вспомнила, и повторила: — Нет.

— Странно, что они не делали попыток задержать вас ни на Авроре, ни на орбите. Мне как-то не верилось. Но скоро мы сделаем прыжок, и после него никаких неприятностей не должно быть.

— А почему у вас мужской экипаж? На аврорианских кораблях смешанные команды.