Книга За тридцать тирских шекелей - Данил Корецкий

– Я когда зашел в кабинет, бульон был еще теплый, представляете? А он уже остыл!

Видно было, что старший оценщик потрясен – и не удивительно: они с товарищем Верлицким работали бок о бок много лет и стали не только сослуживцами, но и друзьями…

Через неделю после похорон Юздовский пришел на прием к директору Ювелирторга Лии Петровне Симаковой. Хотя она командовала торговлей ювелирными украшениями, но имела не ласковое прозвище типа «Бриллиантовая Лиечка», а холодное и грубое «Железная Лийка».

Дородная, ярко одетая и пахнущая удушающим парфюмом блондинка с непрокрашенными корнями волос, грубым голосом и манерами прусского ефрейтора, приняла его на удивление благосклонно, и явно ожидающе.

Феликс Георгиевич толково изложил обстановку в «Кристалле», пообещал, как всегда, выполнить план и выразил надежду, что, несмотря на безвременный уход Семена Семеновича, в коллективе все останется как раньше и он с удовольствием будет приходить на совещания по пятнадцатым и тридцатым числам.

Это было вроде пароля – в эти дни Верлицкий носил «Железной Лийке» плотные конверты. Таким образом, в ответ на испытующий, как луч радара, взгляд Симаковой система опознавания неизвестного «свой» – «чужой» дала четкий ответ: свой! Раз знает эти дни, значит, пользовался у Верлицкого доверием, а раз за столько лет этого доверия не утратил, значит, человек верный и надежный.

Чтобы между ними не возникло ни малейшего недопонимания, Юздовский положил на стол один из тех конвертов, которые остались в столе у Семена Семеновича. Пухлая, унизанная кольцами рука взяла его и взвесила на ладони.

– Говорят, вы из княжеского рода? – с улыбкой спросила Лия Петровна, и Феликс понял, что она определила разницу: конверт был такой же, как предыдущие, но начинка – в два раза больше. Вот это чутье!

– Не стану отпираться, – улыбнулся он.

– Ну, что ж… Думаю, мы сработаемся, – кивнула «Железная Лийка».

Через несколько дней Юздовский был назначен директором «Кристалла».

Своим заместителем он поставил многократно проверенного, верного Кирю, который сразу посолиднел, надел костюмчик с галстуком и превратился в Кирилла Яковлевича Безелуцкого.

* * *

Новая дача Юздовского резко выделялась среди окружающих деревянных домиков с туалетами-скворечниками во дворе, окруженных хлипкими штакетниками или почерневшими от времени дощатыми заборами. С этим убожеством контрастировали высокие, надежные ворота в высоком крепком заборе, свежепокрашенном зелёной краской и ограждающем широкий двор, вымощенный крупными чёрными камнями. В глубине возвышался двухэтажный кирпичный дом с газом, водопроводом и удобствами внутри. За домом располагалась длинная резная беседка, вокруг которой выглядывали из подстриженной травы фигурки смешных гномов. Дальше дорожка вела между фруктовыми деревьями: яблонями и грушами.

Двор никогда не заканчивался: с тыльной стороны ограждения не было – он выходил к небольшому озеру, раскинувшемуся между двумя покрытыми мхом холмами. На левом имелся родник, вода из которого вначале попадала в декоративную чашу, из которой стекала по камням в озеро. А на краю чаши стояла деревянная кружка, которой желающие могли зачерпнуть ключевой воды и утолить жажду…

Второго такого бесконечного и живописного двора во всей Ленинградской области было не сыскать. Да, может, и во всём СССР. Не Швейцария все же с ее буржуазными холмами, озерами, родниками… Здесь по природным условиям не могло быть такого скопления сочных колоритных пейзажей в одном месте.

Их и не было. «Родник» являлся всего лишь искусной имитацией, достигнутой с помощью проложенной под землей водопроводной трубы. Да и холмы, и озеро – всё это было творением рук тех, кого много позже станут называть ландшафтными дизайнерами. В этом удивительном, уникальном дворе имелся даже сосновый лес, который начинался прямо за озером. Лес был настоящим, с высокими деревьями, папоротниками, грибами, ягодами и паутиной. От этого воздух здесь был особенно чистым, с запахом хвои и древесной смолы, плавящейся под знойным солнцем, как на морском побережье.

Соседи, конечно, неодобрительно косились на новостройку, правда, бесконечного благоустроенного двора они не видели, но их возмущал даже просто вид глухого забора и неприступных ворот, отбивающих надежду на добрососедские отношения, совместную выпивку под ароматный дым мангала по праздникам, небольшие торжества по случаю дней рождения и беспричинные вечерние посиделки. Только сосед слева Иван Рычагов, проживающий в двухэтажном деревянном особнячке с башенкой, впрочем, обветшавшем и утратившем свой некогда нарядный вид, выпивал несколько раз с Юздовским у него в беседке и приглашал к себе, но это общение вытекало из общего забора и связанных с ним хозяйственных проблем.

Сейчас Феликс Юздовский стоял у открытых настежь монументальных ворот, и каждый желающий мог, будто случайно, пройти мимо и заглянуть во двор. Но никто не пользовался удобной ситуацией, потому что хозяин, в костюме с галстуком, явно ждал гостей, а прогуливающийся вдоль забора в камуфляже и проглядывающей в треугольном вырезе ворота тельняшке охранник Максимыч своим мрачным видом выразительно давал понять, что незваные гости тут не приветствуются.

Возвращавшийся домой Рычагов понял обстановку с полувзгляда и даже не подошел для рукопожатия: просто кивнул и толкнул свою скрипучую калитку.

Феликс оценил его сдержанность, тем более что уже подъехал Петр Павлович Гонза – солидный, круглоголовый, с короткой прической – «ежиком» и, вместо привычной зеленой формы, в неожиданном спортивном костюме «адидас», который, впрочем, не убавлял ему солидности. Таможенный начальник был на служебной «Волге» с водителем. Почти сразу за ним, передний бампер в задний, прибыл Валерий Образцов за рулём личной «тройки» белого цвета. Машина в экспортном исполнении, да еще с тюнингованным в Тбилиси салоном, что удвоило ее цену, выглядела вполне достойно, не бросаясь в глаза и не раздражая тем самым начальство. Образцов на службе оправдывал свою фамилию, хотя по виду был неотличим от тех, с кем должен был беспощадно бороться.

Юздовский шутливо принял позу регулировщика на перекрестке и, согнув руку в локте, сделал знак проезжать во двор. Хотя полосатого жезла не было, водители истолковали его правильно. Машины заехали и остановились друг за другом, благо места было достаточно. Вскоре подъехала ещё одна служебная «Волга» – Геннадия Петровича Ищенко. Все гости прибыли с жёнами, как и приглашал Феликс Георгиевич. Они выходили из машин, поздравляли хозяина с новосельем, дарили символические подарки, точнее, передаривали то, что по каким-то поводам дарили им самим. Подарки сейчас значения не имели: самым большим подарком было то, что в гости к простому оценщику ювелирного магазина прибыли таможенный и милицейский начальники и даже прокурор города. Они весело здоровались между собой, расшаркивались и целовали ручки чужим женам…

– Обычно мы встречаемся в таком составе только на серьезных межведомственных совещаниях высокого уровня, – сказал Образцов. Коренастый, коротко стриженный, с немного искривлённым носом, весь в джинсе: штаны, рубаха, жилет, – он был похож скорее на боксёра, чем на бойца передовых рубежей сражений с преступностью. Во всяком случае, крови, трупов и бандитов без наручников он повидал гораздо больше, чем прокурор Ищенко, и уж тем более чем таможенник Гонза.