Книга Град темных вод - Карина Вран
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Знаю я нескольких дам, терпеть не могущих ежегодную накрутку счетчика — это я не про электроэнергию, а про возраст, — за ночь подозрения Вероники никуда не делись, поэтому она неумолимо молчала, а Стас пытался, видимо, болтать за двоих. — Но тебе же рано об этом волноваться. Не понятно… Ты с этим завязывай, Белозерова. И мне не по себе, и тебе не весело. Я даже цветы покупать поостерегся, особенно розы: как хлестанешь букетом, мало не покажется.
За окном минивэна мелькали каменные коробки, рекламные щиты, редкие остатки зеленых насаждений…
— Завязывай, говорю тебе. Рано тебе хандрить, рано и глупо. Может, тебе подарок настроение поднимет? Имей ввиду, я сильно опечалюсь, если ты откажешься.
— Станок за подарок зачтите, — вздохнула Вероника. — Я его на набережной оставила.
Стас расхохотался.
— Ежик ты колючий, подопечная. А теперь серьезно: презент на заднем сидении, обижусь до глубины души, если откажешься. Презент полезный, не побрякушка какая-нибудь. О! А они раньше нас добрались.
«Они» оказались: девочкой, про которую шла речь, и мамой девочки. Почему-то Вероника не подумала, что Стас буквален: что далеко ходить, та же Галка называла девочками всех особей женского пола до глубоких седин включительно.
Синеглазая и медноволосая модель лет эдак десяти в лавандовом платье с бледно-голубыми и бледно-желтыми лентами была усажена на плетеный стульчик, под мышку малышка взяла коричневого плюшевого динозавра. Мама уселась с планшетом поодаль.
Девочка Веронике понравилась с первого взгляда, а мать — не особенно. Дорогой костюм, украшения, загар, маникюр, макияж и прическа, довершал сей комплект снисходительный взгляд.
— Варенька, как устанешь сидеть, сразу же говори, — душевно улыбнулся Стас. — Не терпи, хорошо?
Варя с серьезным видом кивнула. Имя оказалось у девочки не из числа «модных», динозавр был реалистичный, а сама малышка — хороша неимоверно.
«Маме лучше не отвыкать держать дочку под присмотром, лет через несколько отбоя от поклонников не будет», — с умилением подумала художница.
— Ник, как дойдешь до деталей, советую обратиться к кистям, — переключился на излюбленный менторский тон куратор. — В детском портрете, кроме очевидного нюанса с пропорциями, основную сложность составляет подвижность модели. В детях больше живости и энергии, чем во взрослых, это особая пантомимика и, не обижайся, Варюш, неусидчивость.
Детей на занятиях в колледже им писать в масле не приходилось.
— Варя очень усидчива, — возразила, не поднимая взгляда от планшета, ее мать. — Вы в этом скоро сами убедитесь.
— Людмила, ваша дочь исключительная, — приподнял один уголок рта Стас.
Но в голосе не прозвучало и намека на иронию.
— Это так, — удовлетворилась комплиментом женщина.
— Между тем, наша сегодняшняя прелестная модель немного похожа на ту, что ты писала в Ярославле, — обратился к своей студентке художник. — Работа с дубом и кошкой, помнишь?
Вероника закашлялась.
— Как по мне, они совсем разные, — она, ожидая реакции, уставилась на Стаса, но тот лишь отрешенно пожал плечами.
«Был ли намек, была ли девочка?..»
— А можно ли взглянуть на ту работу? — внезапно оживилась Людмила, даже голову подняла. — Или она выкуплена?
— Она у меня дома, — ответила девушка. — Могу привезти завтра.
— Не выкуплена, — поджала губы мама, сделала, видимо, выводы и снова уткнулась в планшет.
«Какое счастье, что мы здесь ради дочери», — поежилась Вероника.
И полностью ушла в работу, ни на что не отвлекаясь, поскольку в мнениях о детской усидчивости они с преподавателем сходились.
Где-то через час Стас настоял на чаепитии с тортиком, чем обрадовал Вареньку и раздосадовал ее мать.
— Наше время ограничено, — попеняла женщина, не притронувшаяся к своему кусочку торта.
— Я помню, — спокойно ответил Стас.
То, как исключительно усидчивая девочка Варя ерзала и передавливала шею несчастному динозавру последние минут десять перед чайной паузой, не стоило упоминания.
Подарок куратора — книгу, упакованную в обычный бумажный пакет — Вероника открыла уже дома.
«Гравюра и литография» Масютина, 1922 года печати, с иллюстрациями на мелованных листах; книга была в идеальном состоянии. Хотя к слову «исключительный» после утренней живописи Вероника рефлекторно добавляла гримасу, к данному презенту лучше всего подходило именно это слово — исключительной полезности был подарок. В текущем времени сборники делают ярче, красочнее, но в ущерб содержанию.
«Большое спасибо! Изучу от корки до корки», — набрала она сообщение преподавателю.
Подозрения подозрениями, а благодарность благодарностью.
Тут же тренькнуло ответное сообщение. После сегодняшней многословности Стаса, Вероника подспудно ожидала чего-то вроде: «Великая удача, что мне удалось угодить разборчивой барышне». Но нет, ответ был: «Рад».
— Кофе! — помотала головой девушка, «утрясая» тем самым разношерстные мыслишки и эмоции. — И пойду рецепты вкуснях попугайских посмотрю, раз мы два дня с ними дома.
Чтобы искалось веселее, она включила фоном музычку — диск, презентованный Стасом, с замечательной подписью «Мизантропия — наше все». Правда, вместо привычно хрипящего и вопящего парня песню, выбранную случайным образом, исполняла девушка. Голосина у той оказался такой, что от высоких нот в припеве у Вероники мурашки табуном по телу бегали. Текст был не то, чтобы шедевр, и не в формат этой группы, слишком девчачий, зато голос исполнительницы — ох! — пронизывающий, пробивающий от макушки до пяток, особенно на «Лети»…
После этой голосистой и эмоциональной девочки слушать хрипящего рокера уже не хотелось. Птицы, кстати говоря, тоже заслушались, а Зеленкин еще и подпевал во всю попугайскую мочь.
