Книга Экипаж черного корабля - Федор Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Насчет жизни на Мятой. — Он скептически скривил губы. — Отсутствие атмосферы и воды, излучение, малая сила тяжести. Хватит? Хотя если смотреть с предложенной вами точки зрения, то… Пожалуй, ее гипотетические жители могли бы, имея пушки, сравнимые с нашими, посылать в полеты по звездной системе гигантские массы. Конечно, их первичной целью стала бы Гея. Она совсем под боком. Но, привыкшие к очень малой гравитации, они, похоже, не смогли бы тут прижиться. Зато они могли бы освоить Странницу. Хотя, разумеется, она ненамного лучше самой Мятой. Снова отсутствие атмосферы и т.д. и т.п. Вы спросите, как насчет других планет? Отвечу. Из четырех открытых на сегодня больших планетарных компонентов три, исключая нашу милую Гею, имеют чрезмерно хаотичные орбиты. То же самое выводит и все малые планеты из рассмотрения в качестве кандидатов на обладание собственной жизнью. Так что, похоже, близких цивилизаций в космосе нет. Он необитаем. — Астроном вздохнул так, как будто только что, не более минуты назад, установил эту скорбную истину. Два его собеседника тоже не вставили реплик и совместным молчанием почтили память так и не родившихся и даже не зачатых планетами-соседями цивилизаций.
— Конечно, вы можете спросить меня, а есть ли развитые существа еще где-то? Ну, или хотя бы жизнь?
— Да, было бы интересно, — подтвердил командир разведчиков.
— Наука и техника нашего уровня развития пока что не способна обнаружить другие звезды. Наверное, они очень-очень далеко, если они вообще есть. И уж если даже свет от них не сумел пронзить такие дали, то что говорить о каких-то снарядо-ракетах.
— Очень жаль, — констатировал по поводу такого пессимизма Фейн. — Очень, очень жаль. Но, забери меня Мятая, что же тогда стоит возле скал?
Лумис смолчал, в процессе лекции у него в голове мелькнула какая-то зацепка, и теперь он старался выудить ее из памяти. Пока попытки не привели ни к чему.
И что? Думаете, Тутор-Pop начал сильно ерепениться? Не в его правилах значилось показывать норов просто так. Подумал, покумекал и… Что для него оставалось главным всегда и всюду за последнее время? Друзья-соратники, втянутые в бунт? Кто сгинул в водовороте боев, кто предал по разным уважительным причинам. Например, Огер-Дуд — броне-полковник — кремень, а не человек. Что оказалось? Какая сфера для него важнее всего? Он сам признался, когда Мурашу-Дид, скорее всего для собственного развлечения, не так давно свел их вместе. (Сам эрэнкашник не присутствовал, но наверняка подсматривал за ними с помощью какого-нибудь кристаллофона.) В душе Тутора-Рора давно отшумела буря злости за тот, маршальский «тянитолкай», сбитый при участии броне-помощника. Было даже интересно, он так давно не видел своего заместителя. Верный друг Меча держал их врозь, чтобы в непредвиденном случае всегда оставался дублирующий вариант инженера-тактика, могущего управлять гига-машиной.
— Чем вас взяли на испуг, Огер? — поинтересовался старший на борту канонир, не наблюдая на лице заместителя шрамов.
— А вы как думаете, генерал Тутор-Pop? Что у меня явилось слабым местечком?
— Затрудняюсь, Огер, — пожал плечами генерал-канонир.
— Я тоже как-то не думал, — мрачно сощурился броне-полковник, — а вот наш милый Мурашу-Дид нисколько не затруднялся, а сразу выявил. Вот что значит долгое, кропотливое наблюдение.
— Уж признайся, все равно РНК в курсе, а я сейчас в вакууме, кому расскажу?
— Вас-то, генерал-канонир, как я понимаю, приперли, когда разложили на пыточном столе кого-нибудь из молодежи, да? Или вашу милую планшетистку? — предположил броне-помощник. — Вы у нас человек мягкий, не можете терпеть чужих мук, так?
— Так, — кивнул Тутор-Pop, хотя в действительности все случилось несколько иначе. Не людей он любил-голубил — вверенную ему, подпирающую небо машину. Ему предначертано свыше до собственной кремации быть ее преданным рабом. Но так глубоко Огер-Дуд докопать не мог.
— Вот видите, так, — обхватил голову руками броне-полковник. — Вы благородный, и повод у вас достойный. А у меня… — Огер-Дуд глянул на генерала неожиданно покрасневшими глазами. — Они вставили мое нежное место в тиски и сказали, что боль, которую я испытаю, ерунда — коротенькое приключение, хотя они будут шинковать мои прелести долго и со смаком. Главное, что я больше никогда не смогу сблизиться с женщиной. И знаете что, Тутор-Рор? Они даже не успели приступить, а я уже сдался. Я оказался до ужаса слаб. — Полковник снова сжал ладонями виски. — Правда, что в том «тянитолкае» летел маршал?
— Да, целая комиссия из ШОНО, — подтвердил главный канонир «Ящера».
— Но вы представить не можете, что хуже всего, генерал Тутор? Я имею в виду свой индивидуальный случай. Они мне действительно ничего не сделали, но на баб меня больше не тянет. Вообще.
Вот так получилось с Огером. Так что у любой силы имеется слабое, нежное местечко. А поскольку у генерала-канонира Тутора им являлась любовь и отдание себя до капельки чудовищному яйцу «горы», то что он должен был делать? В случае долгого внутреннего противостояния — одна половина в подчинении танкистов-мятежников, другая у РНК — гига-танк неминуемо превращался в беззащитную перед серьезной внешней силой скорлупу. «Ящер» требовалось спасать — даже ценой очередной подлости.
И Тутор-Pop провел переговоры с нижними ярусами.
Командир отряда Лумис Диностарио слушал правительственное сообщение. Сквозь шелест природных и неприродных помех (как их теперь различить?) голос диктора прорывался довольно уверенно, лишь иногда, неожиданно меняя тональность, нырял в шепот — где-то там, в скрытых мглой небесных далях, радиоволны сталкивались со свихнувшимися магнитными поясами. В принципе не требовалось сильно напрягать слух — в течение суток важные новости неминуемо повторялись. Однако у Лумиса хватало других дел, и сидение у приемника могло относиться к культурному досугу, не более того. Так что если уж слушать, то нужно делать это с максимальным толком. Параллельно с сортировкой звуковых колебаний в ушных раковинах мозги Лумиса проделывали дополнительную работу по анализу полученной информации.
«…На всех трех плацдармах нашего материка враг умело блокирован, его прорывающиеся части рассеиваются, уничтожаются, а иногда даже берутся в плен. Флот со стороны моря делает все возможное для отсечения коммуникаций снабжения, вынуждая человекоподобных ценить каждый имеющийся у них снаряд и каждый килограмм галетного печенья…»
Что разумного можно извлечь из такого сообщения? Плацдармов, так же как и неделю назад, три. Расширились они или нет? Увеличились ли силы, сконцентрированные на них? Каковы размеры самих плацдармов? Ничего из этого понять не получалось. Интересны моменты о прорывающихся частях противника. Насколько далеко они прорвались? Лумис мысленно сверился с картой. Нет, не может быть! Ведь не на две же с половиной тысячи километров. Хотя второй плацдарм относительно близко — всего-то тысяча. Но ведь с той стороны, как, впрочем, и со всех остальных, размещены малопроходимые Горы Овальной Цепи. Разумеется, там есть туннели, по некоторым слухам два, по другим три штуки — в Эйрарбии все так секретно. Но неужели наш доблестный ИШКО — Имперский штаб континентальной обороны — будет столь туп, что не перекроет или уж на крайний случай не подорвет их совсем, до захвата брашами? Но, пусть даже так, пусть туннели захвачены, как это объяснит наличие гигантского сооружения по другую сторону гор?
