Книга Мать железного дракона - Майкл Суэнвик

Шло время.

Наконец куски железа встретились. На той скорости, с которой это воспринимала Кошка, звук получился низким и долгим, словно китовая песнь. Металл изогнулся, вверх по рукам и вниз по туловищу прошла волна отдачи. Лицо Драконицы-Сирше исказилось в такой же мучительной гримасе, которая сейчас наверняка была и на лице самой Кошки.

Кошкина монтировка рассыпалась.

А монтировка Драконицы-Сирше – нет.

Спустя мгновение Кошка уже лежала на песке, в полном изнеможении хватая ртом воздух. Прочь от нее убегала та самая волна. Дракон исчез, вернулся на задворки сознания, все тело онемело. Она не могла пошевелиться.

Кошка потерпела поражение.

Сирше торжествующе отшвырнула свое оружие.

Пытаясь отдышаться, Кошка сказала:

– Это… ничего… не доказывает.

– Доказывает. Что я сильнее. Чем ты.

Сирше тоже хватала ртом воздух. И наверняка была почти так же выжата, как и Кошка. Но тем не менее вытащила из ножен на поясе боевой нож и опустилась на колени возле поверженной противницы.

– Вот теперь я попрошу тебя проявить терпение. Это продлится очень-очень долго.

Из затылка у Сирше брызнул розовый фонтанчик.

Она упала.

Медленно, превозмогая боль, Кошка поднялась. Ее переполняли недоумение и удивление. В растерянности она подумала: «Вот теперь у меня действительно ничего не осталось, даже врага». А потом услышала, как хрустит галька под чьими-то ногами. В поле зрения вальяжной походочкой вступила Ворон: в уголке рта залихватски торчит сигарета, на плече винтовка. Дотопав до пляжа, Ворон сказала:

– Думаю, кое-что мы сейчас доказали наверняка: девчушка с подружкой с «Ремингтоном-семьсот» сильнее любого дракона.

Кошка уставилась на нее, не осмеливаясь поверить, что перед ней действительно Ворон, а не галлюцинация.

– Признáюсь тебе кое в чем: я собиралась остановить ее волшебством, но ты так долго торчала на дне, что я таки сорвалась. – Ворон вытащила изо рта сигарету и щелчком отбросила ее в сторону. – Знаешь, как трудно бросать? Так что пришлось перейти к «плану Б».

– Ворон, – наконец выдавила Кошка, – я…

– Да?

– Сейчас сблюю.

– Ты удивишься, как часто мне по роду занятий приходится наблюдать блюющих граждан, – сказала Ворон.

Они с Кошкой собрали плавник, обломки потолочных балок, гнилых винных бочек и прочего и соорудили погребальный костер, прямо на пляже – там, где море ласкало землю. Когда набралось достаточно дров, притащили скелеты и сложили сверху. Немного попрепирались, класть туда труп Сирше или бросить его на растерзание стервятникам, но Кошка победила, и Сирше тоже свалили в костер – так, чтобы не касалась других останков. Кошка отхватила у себя прядь волос и поместила ее среди костей. Потом надрезала боевым ножом Сирше большой палец и окропила кровью все три черепа (но не лоб Сирше). Напоследок полила дрова бензином из канистры, которую притащила Ворон.

На безопасном расстоянии от костра трикстер расстелила на песке клетчатую красно-белую скатерть и разложила на ней еду и вино. Потом потрясла спичечным коробком:

– По традиции перед тем, как я запалю это хозяйство, нужно сказать пару слов об усопших. А поскольку я никого из них не знала…

– Я скажу. – Кошка набрала в грудь побольше воздуха и встала в позу, приличествующую для произнесения надгробной речи. – Принц Бентос, благородный и неутомимый в любви, был одним из властей предержащих моря. Дахут же принадлежала к властям предержащим суши, была защитницей своего города, до безумия страстной, одинаково искренне любившей сразу двух мужчин. Мой брат… я искренне верю, что он ни в чем не уступил бы этим двоим, если бы у него была такая возможность. Все они выполняли свой долг так, как его понимали. Любили того, кого хотели, и не стыдились этого. Принадлежали к великим мира сего. И все они не оправдали ожиданий Богини. – Кошка смолкла, а потом добавила: – А Богиня – настоящая сука.

– Нельзя так заканчивать речь! – переполошилась Ворон. – На тебя сглаз сядет. Ты уж поверь, я в таких вещах разбираюсь. Скорее – скажи еще что-нибудь.

Кошка подумала и со слабой улыбкой добавила:

– Они были тремя сторонами одной монеты и умерли в объятиях друг друга.

– Уже лучше, – одобрила Ворон. – А Сирше?

– Когда-то я больше всего на свете хотела стать такой, как Сирше. Богиня послала мне ее, чтобы я научилась равняться на что-нибудь получше.

– Хорошо. Отойди-ка.

Бензин полыхнул разом, и костер поглотило пламя.

Ели Кошка и Ворон медленно, глотки делали маленькие и только во время тостов, так что, когда костер прогорел до углей, они только-только приканчивали первую бутылку вина.

– Даже сейчас, когда Сирше мертва, я все еще ею восхищаюсь, – призналась Кошка, пытаясь объяснить что-то, чего сама до конца не понимала. – Восхищаюсь не той полубезумной фурией, в которую она превратилась, а той Сирше, которой она когда-то была. Давным-давно, еще до всего этого бардака, она была моей героиней и ролевой моделью.

– Тут-то ты и дала маху, – отозвалась Ворон. – Найди себе ролевую модель получше. Взять хоть меня, например.

Кошка рассмеялась (и смеялась дольше и громче, чем шутка того заслуживала), а потом сказала:

– Я думала, ты сбежала и больше не вернешься.

– Не-а. Не могла я так поступить. Только не с тобой, детка. С моим ремеслом, знаешь ли, друзей много не наживешь. – Ворон вытянула руку, сжала ладонь в кулак, снова открыла. На ней лежал камень с дырой в середине. Ворон вручила его Кошке. – Итак. Я выполнила свою часть сделки?

– Ты провела меня, Ворон. Это гораздо более ценная вещь, чем ты дала мне понять. Тут ты смухлевала. Если б я знала его истинную ценность, ни за что на свете не обещала бы его тебе. Даже теперь, учитывая все, через что мы вместе прошли, камень стоит гораздо больше, чем оказанные тобой услуги. – Кошка вернула Ворон Камень Утраченных Иллюзий. – Он твой.

Ворон кивнула, положила камешек на обломок белого мрамора, отколовшийся от стоявшего неподалеку храма, а потом прикладом винтовки разнесла его в пыль.

Кошка резко со свистом втянула воздух.

– Спасибо, – кивнула Ворон. – У меня тут одна большая афера готовится, и этот камень единственный мог мне помешать.

Ворон размахнулась, собираясь зашвырнуть винтовку в море.

– Нет, погоди! – остановила ее Кошка. – Мне она может пригодиться.

Долгий выдался день. Но он еще не закончился.

Несколько часов Кошка и Ворон, сидя на песке, вспоминали старые добрые времена, которые технически не были особенно старыми, но ощущались именно так. Кошка рассказала все, что смогла вспомнить о Финголфинроде, даже самые скабрезные истории, и удивилась, когда поняла, что почти все ее воспоминания связаны с их детством, а про недавнее прошлое она почти ничего не знает. Ворон, в свою очередь, понарассказала такого, что Кошка почувствовала, будто живет в гораздо более огромном и похабном мире, чем ей всегда казалось.