Книга Бешеная - Александр Бушков

Одно время Фухсен носился с идеей основать новую немецкуюреспублику в южных районах Шантарской губернии, в благодатных местах,прозванных Сибирской Швейцарией, – однако эти прожекты встретили в штыкиобитавшие в тех местах лет триста хакасы и казаки. Да и сами немцы(пребывавшие, честно говоря, в довольно мизерном количестве) в расцвете второйШвейцарии как-то сомневались, как ни уверял Фухсен, что Запад поможетмоментально возвести там небоскребы и набить их лучшей электроникой.Столкнувшись с полным провалом столь заманчивой идеи, Фухсен, обвинив впротиводействии своим наполеоновским планам засевших партократов, стал готовитьдокументы на выезд в пределы исторической родины. От фатерланда его отделялалишь парочка третьестепенных справок, когда грянул гром. Въедливый пенсионерГонзиц докопался в одночасье, что Фухсен – вовсе не немец и даже не немецкийеврей, мало того, никакой не Фухсен. В девичестве лидер «Феникса» звался МиколаЛевкович Коцубенко, а нынешнюю фамилию принял семнадцать лет назад после бракас чистокровнейшей эстонкой Мирдзой Фухсен – как предполагал Гонзиц, сцелью укрыться от алиментов первой супруге. Попутно настырный пенсионервыяснил, что кандидатская диссертация записного антикоммуниста носила довольнопохабное по нынешним меркам название: «Роль районных комитетов КПСС вукреплении дружбы народов (на материалах Манского и Горячегорского районовШантарской области)».

Получился скандал и раскол. Фухсен привычно объявилпенсионера Гонзица былым осведомителем КГБ и агентом местных черносотенцев,попутно объявив, что диссертация была написана кем-то другим, а его, Фухсена,подпись партократы вырвали психологическим террором. Оскорбленный Гонзиц, всюжизнь проработавший комбайнером, руку имел тяжелую и с ходу заехалобидчику-самозванцу в ухо. Часть фениксовцев приняла его сторону, частьосталась преданной Фухсену, принимая на веру все его объяснения. После тойпотасовки «адские машины» и стали с завидной регулярностью возникать уфухсеновской двери.

– Террорист старый или молодой? – спросила Даша.

– О, лет как это… лет тридцать.

Ну понятно, не сам же старый комбайнер, мужик серьезный,закладывал мины. Молодежь поразвлеклась. Вот только, если у Фухсена не хватитсовести покончить дело миром, виновнику грозит срок за хулиганство… Условный,скорее всего, но все равно неприятно.

Вернулись гонцы – с сувенирными пряниками шантарскогопроизводства и коробкой конфет «Воевода». Все дружно уселись пить кофе, а минутчерез двадцать в дверь просунулась несколько печальная физиономия Воловикова.Узрев инородное тело, да еще столь диковинное, шеф молча мотнул головой. Даша спревеликой охотой покинула застолье и вылетела в коридор.

– Это что за фазан?

Она кратенько объяснила, прямо-таки притопывая от нетерпения– под мышкой у шефа пребывала знакомая коричневая папка, определенно набитаячем-то еще, помимо бумаг.

– А, ладно, – сказал Воловиков с отсутствующимвидом. – Все равно вам сегодня делать нечего, бумаги оформлять завтраначнете. Дальше пусть занимаются, кому следует, вы свое отпахали. Отвезите его,что ли, в «Шантарск», там сейчас хорошая охрана, да посоветуйте одетьсяпопроще, привлекает внимание, как пачка баксов на тротуаре…

– Что там? – жадно спросила Даша.

Шеф помолчал, пошевелил усами, со вздохом расстегнулпотолстевшую папку и вытянул целлофановый пакет с тремя парами часов. «Ориент»,«Ситизен», еще какие-то…

– Они?

– Они, – сказал Воловиков. – Шохинские,артемьевские, те, что пропали у Ольминской… эксперт пока что не берется ничегоутверждать на сто процентов, но говорит, что отпечатки на каждых ходунцах двухвидов – напоминающие пальчики хозяйки и пальчики Василькова… Сейчаспоработает и выдаст точный диагноз.

– А что еще?

– Да ничего почти. Груда сатанистской макулатуры,картинка с клеймом «В-666», журнальчики педерастические… – Онвздохнул. – А слухи уже по городу рванули, кто-то из выпущенных помалкивалв тряпочку, а кто-то понес нас по кочкам. Налетела-де злобная ментовня нарезиденцию мирного общественного объединения, безобидного клуба по интересам…

– Ну, ничего себе, – сказала Даша. – А меняони в шутку голой по земле валяли и ножичком сверкали? Немец, поди, орет?

– Немец-то как раз помалкивает, а вот Катька твояизощряется. У нас куча свидетельских показаний и рапортов, но поди объясни всеми каждому, если нынче свобода слова и можно орать любую чушь, не опасаясьполучить по ушам…

 

…Она проснулась от острого ощущения опасности, пронзившего,как удар током. Несколько секунд балансировала на зыбкой грани меж сном и явью,широко раскрытыми глазами всматриваясь в темноту, пошевелилась, чтобы ощутитьтело, движение мышц, понять наконец, продолжается кошмар, или вокруг –доподлинная реальность.

В комнате стояла темнота, с улицы не доносилось ни звука –значит, до утра еще далеко. Никакой это не сон, все взаправду. Она проснулась,и не просто так, не от привидевшегося в кошмаре – что-то ее разбудило. Нечто,пришедшее извне и точно так же, как Даша сейчас, принадлежавшее реальности.

Кроме нее, в квартире кто-то был. И уж никак не майор – он,конечно, возвратясь среди ночи, крался на цыпочках, но все равно зажигал свет вприхожей или в кухне, заходил в туалет, иногда лазил в холодильник что-нибудьперехватить всухомятку, ставил чай. Даша к этому привыкла за многие годы иникогда не просыпалась, разве что порой отмечала в полусне: «Явился, гулена» –и вновь накрепко засыпала.

Сейчас все было иначе. Ни малейшего шума, света нигде нет –но Даша пронзительно ощущала чужое присутствие и таившуюся за этим угрозу.Глаза понемногу привыкли к темноте, и все равно они у нее не кошачьи, так чтопредметы выделялись лишь темными контурами на фоне еще более густого мрака. Чтоэто – шорох на пределе восприятия? Тяжелое дыхание поблизости?

Внезапно обрушился, нахлынул совершенно детский, паническийстрах. Почему-то казалось, что страшное таится под диваном. Едва справившись сэтим непонятным приступом – она и в раннем детстве не боялась никаких «волковпод кроваткой», – Даша стала лихорадочно вспоминать, куда вчера положилакобуру с пистолетом. Черт, ведь придется еще отстегнуть ремешок, выхватить,отвести затвор, снять с предохранителя… На стуле под свитером, конечно!Странно, откуда такая паника? Никто из тех, что грозили ей прежде, даже и непытались выведать адрес, не говоря уж…

Но тревога не проходила. Она моментально прорепетировала вуме, не шевелясь, взглядом фиксируя очертания стула, – отбросить одеялоодним рывком, прыгнуть, не уронить кобуру на пол, схватить ее с первой попытки…

Метнулась. И не успела.

Удар в горло швырнул ее назад, на диван. Даша ослепла, задохнуласьи на несколько бесконечных мгновений выпала из реальности, скованная оглушающейболью во всем теле. Словно в кошмаре, чувствовала, как ей выворачивают руки игрубо швыряют, как мешок, но поделать ничего не могла, слушала резкоеметаллическое щелканье, азартные хриплые выдохи. Их было несколько, нападавших,они, похоже, мешали друг другу в темноте, навалившись все разом, но все жесправились быстро и ловко. Придя в себя и заглотнув немного воздуха, а там ираздышавшись нормально, Даша трепыхнулась, ощущая на запястьях и лодыжкаххватку холодного железа, – и сообразила, что двумя парами наручников ейпримкнули руки к узкому поручню старомодного дивана, а третьи браслетки сковалиноги.