Книга Ясень и яблоня. Ярость ночи - Елизавета Дворецкая

Но это запоздалое понимание ничего изменить уже не могло. Ведь Эрхина не просто отказала ему, жениху, которому не нашлось места в ее волшебном мире. Она вторглась в его собственный мир, попыталась навязать ему свою волю, и теперь его честь требовала подчинить ее. Иного выхода не было, но приходилось взять ложку в другую руку[21].

«Хочешь овладеть чем-то – слейся с ним», как советовал Оддбранд. И Торвард, слившись с толпой туальских рабов, честно пытался и ум свой приспособить к здешним воззрениям. «Что ты дашь мне за любовь?» – спрашивает мужчину дева Иного Мира. «Я дам тебе власть надо мной, девушка», – нужно ответить. И вот здесь Торвард ощущал себя в тупике. Дать подобный ответ ему было бы гораздо труднее, чем смириться с ежедневной работой в кузнице.

– Ну, ладно, ты чего-нибудь узнала? – спросил он.

– У нее на шее висит амулет, маленький черный камень, – начала шепотом рассказывать Сэла, снова придвинувшись к нему. Держа его за руку, она бессознательно поглаживала ее, словно хотела стереть чужой обманный облик и увидеть настоящую руку Торварда со шрамом через всю ладонь, привезенным из последнего похода к Зеленым островам. – В нем ее сила, а сила острова в ней. Если лишить ее камня, то все у них развалится и на них можно будет нападать.

– А ты можешь это сделать? Можешь подобраться к нему ночью?

– Я могу его взять, это легко, я же сплю с ней в одной спальне. Но что с ним делать потом? Уйти с острова нельзя.

– Тут не так уж далеко до моря. Ведь Оддбранд скоро приплывет опять.

– Это днем недалеко, а днем от этой близости мало толка.

– А ночью?

– А тебе никто этого не рассказал?

– Про что?

– Про то, что ночью остров в два раза больше, чем днем!

– Что?

Торвард изумленно раскрыл глаза. Этого сказания он еще не слышал.

– Ночью из-под воды поднимается затонувшая половина острова, – принялась торопливо пояснять Сэла, изредка поглядывая, нет ли кого-то поблизости. – Как раз с той стороны, где днем Аблах-Брег глядит прямо на море. А ночью отсюда до моря те же пять дней, что и в другую сторону. Остров круглый, и мы – посередине. Сюда нельзя подогнать корабль, потому что ночью тут земля. И отсюда нельзя уйти по земле, потому что с рассветом окажешься в воде. За одну ночь с Туаля не уйдешь, а днем тебе уйти не дадут, потому что любой из них в одиночку раскидает любую дружину. Отсюда можно разве что улететь, как Вёлунд на крыльях. Но и Сигурд, и Вёлунд – тебе одному не много ли будет? Или матушка дала тебе кольцо Флюгринг?[22]

– Ничего себе! Так вот почему никто не сумел…

Торвард рассеянно присвистнул. Он явно был озадачен. Сэла молчала, для вида лукаво улыбаясь: мимо них проходили люди, молодая жрица Рифедда подмигнула ей и игриво покачала головой, видя, как фьялленландская пленница сидит почти на коленях у молодого раба, среди рассыпанных цветов.

Собрав брошенные первоцветы, Сэла принялась плести из них венок.

– Постой, но приплыть сюда все равно можно, – сообразил Торвард, отсутствующим взглядом провожая спину удаляющейся Рифедды – такой стройной в шелковом малиновом платье, с густой волной темно-русых волос. – По Дане. И по ней же отплыть обратно. Русло же продолжается по этой ночной половине острова! И что с того, что с рассветом вместо берегов станет море, кораблю же все равно!

– Еще бы найти этот корабль!

– Оддбранд же будет здесь! Если договориться с ним, когда он приедет, чтобы ночью он был готов отплыть… Если повезет с ветром, нас здешние «плавучие коровы» не догонят.

– Всех приезжающих тоже на ночь запирают.

– А тебя запирают? Ты-то можешь выйти ночью?

– Не пробовала, но, наверное, смогу. Я достану камень и выпущу тебя, и мы…

Торвард вдруг сделал ей глазами знак молчать.

Сэла обернулась: от берега Даны к ним приближался Ниамор с несколькими воинами и парой нарядных женщин. Бронзового нагрудника и шлема, без которых он никогда не показывался в Доме Четырех Копий, на нем сейчас не было, и он выглядел непривычным, как будто без головы. Его лицо раскраснелось сильнее обычного, а на могучей шее висел широкий венок из первоцветов и зелени, придававший ему, как мельком отметила Сэла, сходство с украшенным жертвенным быком. На подоле праздничной красной рубахи, с полосами золотой бахромы, виднелись пятна яичного желтка, с прилипшими осколками густо расписанной скорлупы – как видно, доблестный воин ухитрился сесть на одно из предназначенных в дар Богине жертвенных яиц. Вид у Ниамора был уморительный, но уж очень некстати он явился! Сэла понадеялась, что он их не заметит, но напрасно: в этот радостный день Медведь Широкого Леса просто не мог пройти мимо хорошенькой девушки, особенно если она сидит в одиночестве. Раб, конечно, в счет не шел.

– Что ты тут сидишь одна, красотка! – воскликнул Ниамор, подходя к ней. – Поговори-ка со мной! У нас в праздник девушкам неприлично скучать!

– Может, я и поговорила бы с тобой, если бы ты принес мне парочку хорошеньких яичек, розовых и голубых! – насмешливо отозвалась Сэла и проворно вскочила на ноги, как раз когда Ниамор грузно опустился на землю рядом с ней. Его рука, которой он хотел обнять ее за плечи, упала на траву. – Но ты, я вижу, предпочитаешь на них садиться, о чем красноречиво повествует твоя рубаха!

Туалы вокруг засмеялись, но сдержанно, не зная, как это понравится могучему вождю. Торвард стоял поблизости, на всякий случай готовый вмешаться, а у Сэлы кружилась голова: знал бы Ниамор, кто находится совсем рядом с ним!

– Да ты злюка! – мирно ответил военный вождь, пребывавший в благодушном настроении. – Да ты гордячка! А ведь я мог бы тебя сделать очень счастливой!

– Не знаю, как тебе удалось бы это сделать! Учти на всякий случай: я буду благосклонна лишь к тому, кто принесет мне гребень, сделанный из зубов самого старого бергбура в Черных горах! Я дала такой обет, и этого требует моя честь!

Обеты такого рода были весьма в ходу у туалов, и это нелепое заявление никому здесь не показалось странным. Все одобрительно засмеялись, и Сэла с гордым видом направилась прочь, не замечая, что Ниамор взмахами руки пытается ее задержать.

Но не сделала она и четырех шагов, как на нее налетела Дер Грейне. От торопливости лунная дева даже поскользнулась на влажной траве и с разбега вцепилась в плечи Сэлы обеими руками. Этот стремительный наскок был похож на нападение, и Сэла едва не отпрянула, но на лице Дер Грейне отражалась тревога, и у Сэлы мелькнула мысль, что за той кто-то гонится. Однако юная пророчица тут же развернула ее, встала между нею и Ниамором, своей спиной загораживая Сэлу от доблестного вождя. Увидев, что тот довольно-таки смирно сидит на траве и громогласно приветствует еще одну «красотку», Дер Грейне молча отвернулась от него, взяла Сэлу за руку и решительно потащила прочь.