Книга Рождение героев - Олег Маркелов

Руки паломников потянулись к чему-то, что скрывалось под грязными бесформенными одеждами.

– Даклакус! – воскликнул вожак в исступлении.

Лошади всхрапнули, нервно переступая, испугавшись резкого болезненного крика человека, а может, каким-то неведомым чутьем ощущая всю темную энергию произнесенного имени одного из самых жутких богов Черного Трона – Повелителя Боли.

Робы паломников распахнулись, сваливаясь с обнаженных тел на землю. Открывшееся взорам путников могло вызвать ужас и омерзение у кого угодно. Даклакус – бог Черного Трона, Семиликий бог боли – требовал от своей паствы жертв в виде страданий и боли. В ответ, как и иные боги Черного Трона, он даровал им проклятую силу Мрака, отравляющую весь мир. Тела паломников сочились кровью и гноем. Стальные цепи, покрытые острыми зазубренными крюками, пронзали кожу, впиваясь в плоть и причиняя боль при каждом движении. Старые раны гноились. Цепи тихо позвякивали, вторя движениям.

В один миг вместе с одеяниями были отброшены и посохи. Их место в покрытых старыми и свежими шрамами руках заняли мечи и палицы. Глаза пылали жаждой убийства, а из раззявленных ртов вырывался клекот, похожий на сдавленное рычание.

– Слуги Мрака! – в ужасе воскликнул Гефорг.

Экраим, пользуясь тем, что от процессии его, Нарлинга и Элейн отделяло расстояние в несколько шагов, дотянулся до повода коня Гефорга. Сам южанин нисколько не боялся этих приспешников Мрака. Немало всяких врагов отправил он в Долины Смерти. Да и сам готов был в любой момент последовать утоптанной ими дорогой к вечному счастью, уготованному доблестным воинам. Но у него был не оплачен важный долг. И сейчас этот долг требовал спасти сына того, перед кем он был в долгу, от грозящей ему опасности. И самым простейшим и надежнейшим спасением в такой ситуации являлось банальное бегство. Ведь истребление всякой нечисти – хоть и достойный поступок для почитателя богов Белого Трона, но действие, совершенно не являющееся целью их путешествия. Поэтому, мгновенно оценив всю эту ситуацию, эль Нарим потянул коня Гефорга прочь – благо дорога, по которой они должны были ехать в Милн, была для них сейчас совершенно свободна.

– Убить вас для меня необходимость и наслаждение! – взревел Регнар, соскакивая с коня, вместо того чтобы дать шпоры и, сбивая попавшихся на пути с ног, умчаться следом за остальными.

Еще не коснувшись ногами земли, гном махнул тяжелым топором и снес ближайшему паломнику голову. Лошадь, перепуганная и оставшаяся без направляющего седока, отчаянно взбрыкивая, умчалась по дороге обратно к Ливинкрону. Нарлинг, вопреки здравому смыслу и усилиям наемника, пришпорил коня и, обогнув эль Нарима, устремился на помощь Регнару, окруженному разъяренными слугами зла.

– Горячий юнец! – воскликнул Экраим, разворачивая своего коня и выдергивая из ножен кривой ятаган. – Весь в отца. Надеюсь, Армалия будет столь же милостива к нему, как была к его отцу.

– Убить мясо! – завизжал слепой старец, поднимаясь на повозке в полный рост и указывая на приближающихся Гефорга и Экраима. – Ему не нужны другие! Только девчонка!

Гефорг закричал, силясь перебороть свой страх, и, вздернув над головой меч, ринулся в атаку. Эль Нарим сумел нагнать его и врубился в толпу паломников бок о бок с молодым Нарлингом, расчетливо и точно орудуя ятаганом. Его клинок неуловимой для глаз серебряной молнией сеял смерть любому, кто неосторожно оказался в зоне досягаемости.

Элейн, мгновение сомневаясь и заставляя лошадь крутиться на месте, решилась и припустила подальше от схватки, туда, где высились вековые деревья Шаллирского леса. Оказавшись под кронами первых деревьев, воровка резко осадила животное. Ее всю трясло, но она взяла себя в руки и заставила успокоиться. Спрыгнув на землю, девушка сняла с седла лук и наполненный стрелами колчан, предусмотрительно отцепив свой дорожный мешок с провизией и свернутым шерстяным плащом.

– В этот раз я точно убью кого-нибудь из вас, падаль! – проговорила девушка решительно, высвобождая из колчана с десяток длинных стрел и втыкая их в землю у своих ног так, чтобы удобно было брать очередную стрелу, не путаясь в тугом пучке.

Выверенным движением наложив стрелу на тетиву, девушка неторопливо прицелилась и спустила первого посланника смерти. Едва уловимый росчерк мелькнул в воздухе, и паломник, подбирающийся к Регнару сзади, рухнул в дорожную грязь – стальной наконечник стрелы пробил преданное Мраку сердце фанатика.

Конь Гефорга, непривычный к сражениям, в ужасе лягнул обеими задними ногами, проломив череп попавшему под удар паломнику. Обвешанное цепями тело отлетело, сбив по пути еще кого-то, а Гефорг, не удержавшись на коне, перелетел через голову животного и рухнул под ноги Регнару. Конь тотчас проскакал мимо, чуть не сбив гнома с ног и уносясь следом за лошадью Мраморной Стены. Регнар за шиворот вздернул юношу, помогая подняться на ноги, и тотчас вновь бешено заработал топором, убивая и калеча врагов.

Но какими бы немощными паломники ни выглядели, сила и быстрота реакции у них была куда выше, чем у обычных людей. Их тела двигались рывками, пугая своей неестественностью. Молодой Нарлинг с обреченным отчаянием колол и рубил мечом, чудом увертываясь от ответных ударов. Еретики словно не замечали ран и не чувствовали боли, слепо идя на верную смерть. То и дело кто-то в толпе паломников падал, пронзенный стрелой, но это совершенно не останавливало остальных.

Экраим, видя, что Гефорг и Регнар окружены, направил коня в гущу паломников, туда, где выкрикивал команды предводитель и где стояла на повозке иссохшая фигура старца. Конь, совершенно обезумевший от ужаса, неуправляемым снарядом пробивался сквозь обнаженные тела, сбивая с ног, топча и кусая попавшихся на пути людей. Когда он, не снижая хода, миновал повозку, южанин прыгнул, оттолкнувшись ногами от седла и взмыв над толпой. В одной руке его был зажат ятаган, второй он выхватил из-за пояса длинный обоюдоострый кинжал. Перевернувшись в воздухе через голову, он, словно кошка, приземлился на ноги прямо на краю повозки. Предводитель паломников, направляющий командами своих людей на гнома и юношу, обернулся на звук, с удивлением ощутив, как качнулась под каким-то новым весом повозка. Кривой клинок свистнул, разрубая воздух, а вместе с ним и шею предводителя паломников. Голова его скатилась на землю, изумленно тараща глаза и не понимая, почему вдруг закончился воздух и где его преданное Даклакусу тело.

– Мрак покарает тебя! – завизжал высохший старец, ощутив не движение, а саму энергию, исходящую от подобравшегося так близко чужеземца. – Именем Даклакуса, Повелителя Боли! Я повелеваю тебе! Умри!

Экраим ощутил волю, которая попыталась захватить под контроль его разум и тело. Руны охранного заклинания, нанесенные на тело Экраима, вмиг стали горячими, обжигая плоть, но отразили натиск врага. На лице старика проскользнула тень удивления: ведь он множество раз без особого труда подчинял тех, кто оказывался так близко. Замораживающий волю взгляд покрытых плотными бельмами глаз скользнул в сторону врага, но тонкое жало клинка оказалось быстрее. Кинжал пробил зоб и, пронзив мозг, остановился, упершись гардой в кости нижней челюсти. Глаза старца полезли из орбит, ноги оторвались от настила телеги, вздрагивая в предсмертных конвульсиях. Экраим мгновение держал агонизирующее легкое тело подвешенным на лезвии кинжала, а затем стряхнул его с клинка в беснующуюся толпу. И тотчас прыгнул сам, стараясь как можно сильнее оттолкнуться от борта телеги. Перелетев через нескольких паломников, он ударил ногами, тяжело приземляясь на чьи-то головы. И тотчас заработал обоими клинками, прорубая себе дорогу к окруженным друзьям.