Книга Превращение - Дженнифер Арминтраут

Натан открыл холодильник и вытащил оттуда яйца и молоко, демонстративно повернув ко мне картонную упаковку стороной с отметкой «Z».

— Да. И я тебе уже говорил, что не хочу затрагивать эту тему.

— Зато я хочу! — Я топнула ногой.

Натан налил молоко в чашу на глаз и всыпал туда смесь для оладьев, как любящая мамочка, которая долгие годы готовила завтрак для своей семьи. За исключением того, что я никогда не видела ни одну из них с таким убийственно мрачным выражением лица. Внезапно Натан бросил деревянную ложку, которую держал в руке. Она отскочила от края стеклянной чаши и забрызгала все вокруг наполовину смешанным тестом.

— Только потому что я не хочу стоять здесь с тобой и изображать сцену, как на открытке «Холмарк»[3], не значит, что я не любил Зигги. Я заботился о нем больше, чем кто-либо, похожий на тебя, может понять.

— Кто-либо похожий на меня? — Я ненавидела то, насколько пронзительным становился мой голос, когда я выходила из себя. — Что, черт возьми, это значит?

Он скрестил руки на груди.

— Это ты скажи мне! Что ты сделала, чтобы спасти его, Кэрри? Только так я смогу понять, в каком долгу я должен быть перед тобой. Как тебе такая постановка вопроса?

Его слова пронзили меня как нож сердце, чего он, собственно, и добивался. Из-за ярости мои ноги задрожали. Я набросилась на него:

— Я сделала то, что должна была! В отличие от других присутствующих в этой комнате!

— О чем ты говоришь?

— Почему ты не дал Зигги свою кровь? Ты мог спасти его! Все, что требовалось, так это немного твоей крови! Почему ты не сделал это?

Этот вопрос висел между нами с тех пор, как мы покинули особняк. Это также стало причиной напряженности, которая возникла с самого утра.

Натан посмотрел на меня. В его глазах отражалось замешательство.

— Ты думаешь, я позволил ему умереть?

Боль, звучащая в его голосе, заставила меня прекратить спор.

— А ты как думаешь?

Зарычав от ярости, он резко смел рукой чашу и столовые приборы со столешницы. Стеклянная посуда разбилась у его ног, а звон металла почти оглушил меня. Натан шагнул ко мне, и я сделала шаг назад больше инстинктивно, чем от страха. Этот мужчина не сделал бы мне больно. Независимо от того, насколько жестоким он хотел казаться, Натан не относился к категории людей, которые могли причинить вред более слабому.

— Я бы предпочел, чтобы он был мертв, нежели чем стал одним из нас! — крикнул он так близко от моего лица, что от его холодного дыхания мои волосы всколыхнулись. — Ты знаешь, на что похоже перевоплощение. Ты осталась той же, кем была до этого. Но не всем так везет. Кровь по-разному влияет на людей. Ты уже убедилась в этом. Она заставляет делать такие вещи, которые ты по своей воле никогда бы не сделал.

Я посмотрела вниз, слишком хорошо понимая, что и сама могла легко спасти Зигги, дав ему собственную кровь.

— Ты видела эту… эту вещь, — Натан выплюнул это слово, как будто любое другое определение не смогло бы передать всю мерзость. — Его кровь во мне. Как я мог передать это своему сыну? Как я мог сделать его… — Натан выплеснул весь свой гнев. И теперь у него осталось одно лишь отчаяние. — Как я мог сделать его таким же, как я? — На последнем слове его лицо стало мертвенно-бледным, а плечи поникли, как если бы он потерпел поражение. Он опустился на пол и мучительно зарыдал.

Увидев слезы в глазах у Натана, я отреагировала так, как мужчина отнесся бы к женским слезам: молча стояла и наблюдала за его отчаянием, чувствуя себя беспомощной в такой ситуации. Потом я поняла, что должна сделать что-то, поэтому опустилась на колени на пол крошечной кухни и обняла его.

— Натан, ты совсем не такой, как они!

Я думала, он оттолкнет меня, но он прижал меня к себе, цепляясь, как утопающий за соломинку.

— Ты не знаешь меня, Кэрри. Не знаешь, что я сделал.

Мне стало интересно, сколько времени прошло с тех пор, как Натан последний раз плакал или разговаривал так с кем-то, или, Боже, даже чувствовал. Не придумав никакого другого способа, чтобы утешить его, я просто крепко сжала его в объятиях, в то время как его холодные слезы капали на мою рубашку, а спина сотрясалась от безудержных рыданий.

Намного позже, когда Натан успокоился, мы спасли всю посуду, которая пережила его гнев и, как если бы ничего не случилось, продолжили бок о бок готовить завтрак в крошечной кухне.

Поскольку больше не о чем было разговаривать, я спросила Натана о Зигги.

Сначала он противился, давая краткие поверхностные ответы. Я не знаю, что успокоило его: обсуждение трагедии или приготовление завтрака, но вскоре слова ручьем потекли из него.

— Зигги — беглец. Он оставил дом, когда ему было девять. Ты можешь в это поверить?

Я сочувственно покачала головой и позволила ему продолжить.

— Его мать была наркоманкой, а отец сидел в тюрьме. Отчим же сильно избивал его. Когда я нашел мальчика, у него были сломаны два ребра. Каждые несколько месяцев я посещаю клубы готов: ищу охотников на вампиров, а также тех, кто хочет ими стать. И еще детей, которые вошли в роль и очень серьезно ее воспринимают. Обычно я хорошо пугал их и отправлял домой. — Натан подошел ко мне, чтобы перевернуть бекон, который я положила на сковороду, а затем наклонился, чтобы уменьшить огонь. — Зигги повелся с какими-то довольно глупыми детьми. Они только вошли в подростковый возраст, но везде таскали его за собой. Они называли себя охотниками на вампиров, но я рад, что встретился с ними до того, как они успели попасть в какие-то неприятности. Эти дети и понятия не имели, как надо драться. Они все убежали от меня. Кроме Зигги. Мы стояли в переулке часа два, просто пристально смотря друг на друга. Я даже… — Натан взмахнул руками перед собой. — Он все это время настаивал, что убьет меня и избавит мир от… я думаю, он употребил термин «дьявольское отродье».

Я представила девятилетнего Зигги, стоящего перед вампиром-убийцей и испепеляющего его своим взглядом. Это вызвало улыбку на моем лице.

— И что ты сделал?

— Я бы вымыл его рот с мылом, если бы знал, что у него просто дар ругаться. Я отвел его к Денни и угостил пирогом. — Натан улыбнулся воспоминаниям. — Он не ел несколько дней. Зигги был таким тощим, что можно было включить фонарик и просветить им его насквозь. Я спросил, есть ли ему где остановиться, но он пытался вести себя так, как будто у него просто уйма вариантов. Я предложил ему остаться у меня. Вот и с тех пор он живет со мной. — Натан замолчал, осознав, что говорил в настоящем времени. Но не поправил себя. — Знаешь, я ощущаю, что он вот-вот зайдет в эту дверь. — Прежде чем снова расчувствоваться, он потянулся за венчиком и стал взбивать им смесь для оладьев. — Он был моим единственным донором около года. Но я не хочу, чтобы ты думала, что я пользовался им.

— Я так не думаю.