Книга Больше, чем ты желаешь - Джо Гудмэн

Брай понимающе закивала.

— Возможно, я действовал бы по-другому, если бы не встретил тебя. Ты заставила меня забыть о деньгах. Возврат тебе твоей собственности стал для меня большей наградой, чем если бы я получил ее в свое пользование.

Брай с сомнением смотрела на него.

— Это правда. И последняя причина, по которой я ничего не рассказал тебе, следующая: я играю в покер лучше тебя хотя бы потому, что умею владеть своим лицом. Сегодня ты чуть все не испортила. Ты, можно сказать, телеграфировала свои мысли шерифу и доктору. Если бы они сумели их прочитать, меня бы сегодня же заключили в тюрьму. Шерифу, судя по всему, просто не хотелось вникать в это дело. Он занялся расследованием исключительно ради тебя и твоей матери. Но не ради меня, потому что ему было бы трудно доказать мою непричастность к убийству.

— Это свидетельствует о том, что убийство совершил кто-то другой, — задумчиво проговорила Брай. — Если ты невиновен и это не самоубийство, то виноват кто-то другой. Моя мать? Адди? Я?

— Я этого не делал, так же как и любая из вас.

— Я знаю. Но тогда кто же убил Оррина?

— Ты слышала слова шерифа… — Люк замолчал, потому что Брай покачала головой, отказываясь принимать эту версию. — Я не знаю. И это правда. Я нашел ящик под кроватью твоей матери и положил его в прикроватный столик Оррина, надеясь, что его там найдут. Я ничего не знал о бумагах и сомневаюсь, что о них знали твоя мать и Адди. Возможно, из револьвера стрелял кто-то из них. Может, они обе. Может, ни та ни другая. Они знают, что случилось, но я даже вообразить себе не могу, чтобы они раскрыли этот секрет. А ты как считаешь?

— Нет. Они никогда нам не расскажут.

— Тогда давай оставим все как есть.

Брай задумчиво кивнула и прижалась лбом к плечу Люка. Он притянул ее к себе, и она затихла в его объятиях. Он взял ее на руки, отнес в спальню и уложил на кровать. Задернув шторы, чтобы солнечные лучи не тревожили их покой, он лег рядом с ней, и они крепко заснули, сжимая друг друга в объятиях.

Спустя две недели после похорон Оррина Адди и Джон Уитни покинули «Хенли». Раны Джона уже затянулись, и никакая сила не могла заставить его остаться в доме, где он чуть не распрощался с жизнью. Брай не удивило, что Адди присоединилась к нему. Ее только поразило, что мать так спокойно отнеслась к отъезду негритянки. Брай казалось, что после смерти Оррина Элизабет еще больше стала нуждаться в Адди.

Брай стояла в домике Джона, который он покинул всего несколько часов назад, и решала, что ей теперь делать. Она попросит Марту убрать здесь и проветрить постель. В воздухе стоял легкий запах лекарств. Он не был неприятным, но напоминал ей о страданиях Джона.

— Тут можно оборудовать хорошую школу для детей, — услышала она за спиной голос Люка. — Элизабет мне сказала, что ты наверняка направилась сюда.

— Пожалуй, ты прав.

— Можно снести стену между комнатами, и здесь будет очень просторно. Я попрошу фермеров сколотить столы и скамейки для детей. И ты будешь их учить.

Люк угадал: Брай всегда хотела учить детей.

— Мне кажется, я сумею убедить маму помочь мне. Джеб тоже сможет принять в этом участие.

Брай вошла в спальню и огляделась. Ее взгляд упал на что-то разноцветное, лежавшее на прикроватном столике, и она подошла ближе, чтобы рассмотреть, что это такое. Сначала ей показалось, что она видит миниатюрный портрет, но потом поняла, что это карты. Брай позвала Люка, стоявшего в дверях.

— Посмотри, что я нашла. Должно быть, Джон забыл их. — Взяв небольшую стопку карт в руки, она разложила их веером.

Три королевы и две четверки — все с маленькой дырочкой посередине.

— Что ты думаешь по этому поводу? — спросила Брай. Люк узнал карты и сразу понял, как они сюда попали.

— Брось их. Бри. На них печать смерти.

Элизабет сидела в кресле-качалке, закрыв глаза. Она наслаждалась музыкой. В ее воображении возникла картина, как Брай сидит за роялем, а рядом стоит Эндрю и переворачивает нотные страницы для своей дочери. С одобрительной улыбкой он смотрит, как пальцы Брай легко бегают по клавишам, разыгрывая трудные пассажи. Ей хотелось бы видеть его в чем-нибудь другом, а не в форме, которую она сама ему сшила, но ничего другого она вспомнить не могла. Он с гордостью носил форму, сшитую руками жены.

— Мама? — Пальцы Брай перестали бегать по клавишам, и последние звуки музыки повисли в воздухе. — Тебе плохо?

Люк повернул голову и посмотрел на Элизабет. Она была спокойной, умиротворенной. На щеках играл румянец. Слабая загадочная улыбка освещала ее лицо. Слезинки, похожие на крошечные бриллианты, висели на темных густых ресницах.

Элизабет открыла глаза и посмотрела на дочь и зятя.

— Я не мертвая, — проговорила она.

Люк усмехнулся, а Брай пришла в ужас.

— Какие страшные вещи ты говоришь, мама!

— Ведь ты не хочешь видеть меня мертвой? — Краем глаза Элизабет видела, что улыбка Люка стала еще шире. Он по крайней мере не носится с ней, как Брай со своими рисовыми зародышами.

— Мама!

Элизабет не смогла удержаться от смеха.

— Тебя очень легко разыграть, Брай. Нам с Люком это доставляет удовольствие.

— Не будьте столь жестоки, Элизабет. Брай в отличие от меня всегда вас прощает…

— Значит, мне придется вымаливать у вас прощение. Тебе ведь это нравится, Брай, не так ли? ~ смутилась Брай.

— И это все, что ты можешь сказать? — Элизабет широко улыбалась, наслаждаясь смущением дочери. Она встала, подошла к Брай и поцеловала ее в щеку.

— Я буду переворачивать страницы для тебя, как это делал папа, — проговорила она.

Брай кивнула, слишком растроганная, чтобы ответить. Она подвинулась, давая место матери на скамейке.

Брай заиграла «Оду радости». Люк не смог усидеть на месте и присоединился к ним.

В комнате было тепло и уютно. В камине потрескивал огонь, вплетая в музыку свою мелодию. Холодный дождь бил по стеклам, в которых, как в зеркале, отражались силуэты Люка, Брай и Элизабет, заключенных в круг света.

В воздухе еще веяло Рождеством. Пахло елкой, которую Джеб поставил несколько дней назад, свечами и омелой. Рождество отпраздновали в узком кругу. Причиной тому были не недавние похороны Оррина — просто за последние недели их посетило множество народа.

Когда весть о смерти Оррина достигла соседних плантаций и Чарлстона, к ним потянулся бесконечный поток сочувствующих. Они приносили свои соболезнования — и умирали от любопытства. Первыми гостями были Остин Типпинг с сестрой. Затем Сэм Дэниелс и Франклин Арчер. Доктор Эдвардс с женой стояли рядом с Элизабет, пока она принимала соболезнования. В течение целой недели после похорон друзья приходили посидеть с Элизабет, стараясь ее развлечь. Самые деликатные воздерживались от вопроса, что стало причиной смерти Оррина и какое наследство оставил он своей вдове.