Книга Холодный огонь - Дин Кунц

Джим лежал на боку. Его слегка согнутые ноги вызвали у нее в памяти образ зародыша в материнской утробе. Он спал спокойно и дышал ровно.

Холли с трудом отдышалась и села. Ее не просто трясло, казалось, гремят все ее кости, с грохотом ударяясь друг о друга.

Она порадовалась, что с прошлого вечера не ела ничего, кроме пирожных. Иначе бы ее одежда приобрела дополнительные украшения.

Холли наклонилась вперед и некоторое время сидела, сгорбившись, закрыв лицо руками. Мало-помалу она успокоилась: лопатки перестали ходить ходуном, и только внезапная дрожь пробегала по коже.

Когда она наконец подняла голову, то первое, что бросилось в глаза, был свет, пробивавшийся в комнату сквозь узкие окна. Тусклый, грязно-розовый, слабый отсвет будущего ярко-синего неба — и все-таки это был солнечный свет. Неизвестно, удастся ли ей дожить до следующего дня.

Холли посмотрела на часы: десять минут седьмого. Рассвет только что наступил. Она проспала не больше двух — двух с половиной часов. Лучше бы совсем не спать. Она чувствовала себя совершенно разбитой.

Холли заподозрила, что Друг, используя свои телепатические возможности, насильно заставил ее заснуть. Необычайная достоверность ночного кошмара убедила Холли, что пришелец нарочно прокрутил у нее в мозгу ролик с отвратительным фильмом.

Но зачем?

Джим что-то пробормотал во сне, заворочался и снова затих. Его дыхание было глубоким, но ровным. Если ему и снится сон, то явно не тот, что видела она. Иначе бы он корчился и стонал, как мученик на дыбе.

Холли в который раз перебирала в голове детали ночного кошмара, спрашивая себя, не узнала ли она свою судьбу. Возможно, Друг хотел предупредить, что ей суждено умереть от пули безумного маньяка на заляпанном грязью и кровью полу «Дворца Утенка Дикси». Но Холли никогда не слышала о кафе с таким названием и даже представить не могла более нелепого места для смерти.

Она живет в обществе, где улицы переполнены жертвами наркобизнеса. У любого наркомана может «поехать крыша», и, схватив автомат, он бросится в ближайшую закусочную, чтобы отстреливать цэрэушников, плетущих свои шпионские сети. Она достаточно долго проработала в газете и видела не менее ужасные и трагические случаи.

Еще пятнадцать минут таких размышлений, и Холли совершенно расхотелось вспоминать о пережитом кошмаре. Она попыталась все разложить по полочкам, но потерпела неудачу и, чем дольше думала, тем сильнее запутывалась. Однако кровавая сцена убийства не стерлась из памяти, как забываются обычные сны, а стала ярче и отчетливей. Холли собрала всю свою волю, чтобы отвлечься от страшных воспоминаний.

Джим продолжал спать. Она было хотела разбудить его, но потом решила, что ему, как и ей, нужен отдых. Не похоже, чтобы Враг пытался использовать сон Джима в качестве двери. Известняковые стены и дубовые доски пола выглядели вполне обычно, и Холли не стала тревожить спящего.

Когда она осматривала комнату, ей на глаза попался желтый блокнот, лежавший на полу возле дальнего окна. Она швырнула его вчера вечером, когда Друг, вместо того чтобы заговорить, попытался письменно ответить сразу на все вопросы. Она не успела спросить и половины из того, что хотела, и теперь ей пришло в голову просмотреть блокнот с ответами Друга.

Холли тихонько отодвинулась от Джима, встала и прошлась по комнате, осторожно пробуя каждую половицу, чтобы убедиться, что они не заскрипят под тяжестью ее шагов.

Она нагнулась за блокнотом и услышала звук, от которого ее ноги словно вросли в пол, — глухие ритмичные удары, похожие на биение сердца.

Она посмотрела на стены, подняла глаза на сводчатый потолок. Яркое сияние лампы и льющийся из окон дневной свет не оставляли сомнений: известняк — это всего лишь известняк, а дерево — дерево.

— Лаб-даб-ДАБ, лаб-даб-ДАБ…

Звук был глухой, негромкий. Он рождался вне стен мельницы, шел откуда-то издалека. Казалось, кто-то, прячущийся за вершинами коричневых гор, ритмично постукивает по коже барабана:

— Лаб-даб-ДАБ, лаб-даб-ДАБ…

Холли знала, что барабан здесь ни при чем. Так бьется сердце Врага, и тройной звук всегда возвещает появление жуткого монстра. Точно так же, как колокольчики сообщали о приходе Друга.

Она прислушалась — звук почему-то исчез.

Холли вся обратилась в слух.

Тишина.

Она с облегчением взяла блокнот и трясущимися руками стала перелистывать мятые страницы, которые гремели при малейшем прикосновении.

Джим мерно посапывал, и звук его дыхания отдавался в пустой комнате негромким эхом.

Холли прочла первую страницу, затем вторую. Если не считать вопросов, которые возникли у нее по ходу беседы, письменные ответы Друга ничем не отличались от того, что он сказал. Она быстро пролистнула третью и четвертую страницы, узнавая имена спасенных Джимом людей: Кармен Диас, Аманда Каттер, Стивен Эймс, Лора Ленаскиан… За длинным списком следовали описания великих деяний, которые им суждено совершить в будущем.

— Лаб-даб-ДАБ, лаб-даб-ДАБ, лаб-даб-ДАБ…

Холли встрепенулась и резко подняла голову. Звук доносился издалека, но был громче, чем в прошлый раз. Джим застонал во сне. Холли отступила от окна, намереваясь его разбудить, но страшный звук снова пропал. Очевидно, Враг где-то поблизости, но ему не удается проникнуть в сон Джима. Решив, что Джиму нужно во что бы то ни стало отдохнуть, Холли вернулась на прежнее место.

Пристроившись у окна, она продолжала проглядывать блокнот. Перевернула пятую страницу — и почувствовала, как спина покрылась гусиной кожей.

Осторожно, стараясь не шуметь, перелистнула шестую, седьмую страницы. Исписанные неровным почерком Друга, они были похожи как две капли воды. Вместо ответов на свои вопросы Холли увидела две фразы, повторяющиеся на каждой странице по три раза без всяких знаков препинания:

«Он любит тебя Холли

он убьет тебя Холли

он любит тебя Холли

он убьет тебя Холли

он любит тебя Холли

он убьет тебя Холли».

Она с первого взгляда поняла, что «он» может относиться только к Джиму, и сосредоточилась на второй фразе, пытаясь разгадать ее страшный смысл.

Внезапно ее осенило: Друг предупреждает, что ей грозит опасность: Возможно, пришелец возненавидел Холли За, то, что она привезла Джима на мельницу, подталкивает к поиску ответов и тем самым отвлекает от выполнения великой миссии. Если Друг — разумная половина внеземного сознания — проникает в мозг Джима и велит ему спасать людей, разве не может Враг — вторая половина — войти в его мозг и приказать убить? Вместо того чтобы материализовываться в виде монстра, гораздо проще подчинить своему влиянию Джима и превратить его в машину смерти. Сумасшедший ребенок, скрывающийся в личности инопланетянина, придет в восторг от подобной идеи.