Книга Красная книга начал. Разрыв - Дмитрий Владимирович Иванов

– Как я этого хлыща припечатал, а! – толстячок был возбужден и весел.

– И к чему? Мыслишь, ты кому-то что-то доказал? Сомневаюсь, – Альбин был полон скептицизма и усталости. – И, надеюсь, не ради этого зрелища ты выдернул меня из теплой кровати?

– Не будь букой, – Данте ловко выдернул из рук друга опустевший бокал из-под сока и, кивнув слуге, обменял на полный. – И конечно же нет! Я тебя позвал, чтобы торжественно заявить: я нашел!

– Я не разделяю твоего пристрастия к пустому драматизму. Нельзя ли менее пафосно и более информативно? Что ты там нашел? Свою совесть? Сомневаюсь… Может, речь идет об потерянном месяц назад нижнем белье? Так вот для чего столько слуг! У тебя просто кончилось чистое белье, и тебе пришлось разобрать те завалы, которыми ты так гордился. Я угадал?

– Ха! Не так чтобы очень! Но ты близок к отгадке: я нашел деньги, – Данте понизил тон. – И не только деньги. Я нашел получателя. Ты не поверишь, но человек, который наравне с твоим таинственным Стариком распоряжался средствами, это… – Данте, выдержав драматическую паузу, покосился на друга. Заметив отсутствие всякой реакции, возмутился: – Альбин, ты должен угадать: кто бы это мог быть! Таковы законы общества, дружбы, в конце концов! Я эпатирую, а ты делаешь вид, что восхищен и поражен…

– Если ты про то, что это девчонка, то тут никакого удивления не будет.

– Откуда… Понятно! Ты уже нашел ее? Симпатичная? Ты похитил ее, спрятал в подвале своего особняка и уже готов приступить к истязаниям?

– Данте, – возмутился нор Амос, – тебе надо подлечить нервишки Ты бредишь? Какой подвал? Какие истязания? Мой особняк вообще в аренде. Как ты себе это представляешь?

– Ну так тащи в мой! У меня отличный подвал. Погоди только, я разгоню эту шушеру, – хозяин взмахнул в сторону гостей пухлой рукой.

– Ты явно болен, – закатил глаза Альбин. – Да и девицу эту похитить не так уж просто.

– Симпатичная?

– Опасная.

– Ага! Значит, симпатичная! Рассказывай! – Данте облокотился на стену, приготовившись внимать.

– Дорогой друг, – юноша набрал побольше воздуха в легкие. – Позвольте мне, со всей свой любовью и почтением, нарисовать вам маршрут, по которому вы можете проследовать с такими вопросами в этот час суток.

– Так. Под этим ты подразумеваешь, что моя помощь тебе больше не нужна? – хитро сощурился толстячок.

– Нет, – вздохнул нор Амос. – Помощь мне все еще нужна. Но я дико устал сегодня. Если у тебя ничего срочного, я бы отправился в кровать, а завтра, на свежую голову…

– И ты оставишь меня терзаться любопытством до завтра? – возмутился Данте. – Ладно-ладно, пусть так. Тогда предлагаю тебе лечь в гостевых покоях. К чему тащиться ночью? Я распоряжусь, слуги подготовят. Согласен?

– Боги с тобой, я слишком устал, чтобы спорить, – смирился юноша.

Данте помахал рукой, и возле друзей, словно соткавшись из бликов и теней, материализовалась Тара.

Получив распоряжение от «мессира», она обхватила тонкими пальчиками плечо Альбина и потянула его в сторону неприметной дверки для слуг.

– Ваше благородие не желает подкрепиться или освежиться перед сном? – немного хриплым голосом поинтересовалась кошка.

– Нет-нет. Ничего не надо. Благодарю вас.

– Вам не понравился прием?

– Скажем, я не любитель больших компаний и предпочитаю более интимную обстановку, – не заметив сразу двусмысленности своего ответа, через миг юноша запнулся, но было уже поздно.

Бархатно рассмеявшись, черноволосая скользнула перчаткой по его руке, прижимаясь сильнее и окружая юношу запахом полыни и солнца. К тому времени они как раз добрались до гостевых покоев, и юноша почувствовал, как запылали щеки.

– Мммм… я имел в виду… – он сбился. – Поверьте! Я ни на что не намекал, просто оговорился.

– Действительно? – промурлыкала черноволосая, перебирая пальчиками по предплечью дворянина. – А на что это вы не намекали?

– Ни на что, – отрезал твердо Альбин, аккуратно выкручиваясь из хватки. – Я, пожалуй, пойду уже. Уверен, у вас много дел в этот поздний час.

– Ну что вы, ваше благородие! Неужели у меня могут быть более важные дела, нежели ваше удобство? – ехидство так и сочилось с ее уст.

– Тогда вы можете смело считать свою миссию выполненной. Более я ни в чем не нуждаюсь, – Альбин все же освободился и провел грамотную ретираду, скользнув в нутро комнаты. Кошка замерла на пороге, встряхнула гривой черных волос, чуть подсвеченных газовой лампой. Свет придавал окружающей обстановке ореол нереальности, эфемерности.

– Что ж, если господину ничего не нужно более… – Тара подпустила в голос разочарования и ожидания. – Или, может?..

– Нет-нет, всего довольно, благодарю, – Альбин взялся за ручку двери, недвусмысленно намекая на то, что хотел бы ее закрыть. Тара, ехидно улыбнувшись, подалась вперед, словно собираясь зайти, но изящно изменила движение в последний миг, вместо шага совершив изящный полупоклон.

– Тогда позвольте мне пожелать вам приятных сновидений, – произнесла она почти шепотом и таким тоном, что юношу бросило в жар.

– Да-да, спокойной ночи, – Альбин аккуратно, чтобы не показаться грубым, но решительно прикрыл дверь.

Он успел расслышать за дверью негромкий довольный смешок. Потом раздалось тихое царапанье, от которого юноша непроизвольно вздрогнул, прислушался, но так и не смог уловить удаляющихся шагов.

Но не осталась же девушка за дверью испытывать его выдержку? Выглянуть и проверить он не решился. Проведя ладонью по лицу и отбросив пошлые мысли, он протопал к кровати, застеленной свежайшей льняной простыней, и, быстро раздевшись, рухнул в объятья сна.

Глава 14

Я всматриваюсь в жизнь – её отгадкаМеня уже касается плечом,И предвкушенье откровенья сладко.Вот только бы понять – загадка в чём?

Михаил Львович Герштейн

С той памятной встречи в садах прошла почти неделя, Механик ежедневно встречался с Виолой, немного подзабросив свои дела. С ней время летело как бешеное, и казалось, что их встречи длятся всего несколько мгновений. Все больше и больше он ловил себя на мысли, что становится зависимым от этих свиданий.

Днем, занимаясь своими делами, он ждал приближения вечера, ждал того мгновения, когда легкий и звонкий голосок произнесет его имя. Да, он открыл Виоле свое имя, он открыл ей все, всего себя, без исключений, и то, что она не отшатнулась, то, что ее не напугали его возможности и его обязательства, привязало его еще сильней.

Не раз он пытался справиться с разрастающимся чувством. Долгими ночами он, забыв о регуляции организма, пытался представлять себе леди Виолу во всяких отвращающих видах.