Книга Моя сестра Роза - Джастин Ларбалестьер

Вместе со мной в комнатке сидит женщина-полицейский. Она почти ничего не говорит, только повторяет, что Дэвид уже едет. В комнате четыре стула и стол, на нем бумажный стаканчик с водой. Больше ничего нет. Я лезу за телефоном. Но в кармане его нет. В последний раз я видел его, когда сидел на дороге возле Майи и писал Лейлани. Где я его выронил, там? Или в полицейской машине? Я снова и снова пытаюсь его достать, но каждый раз, уже почти засунув руку в карман, вспоминаю, что его там нет.

Я хочу встать и походить, но комната очень маленькая. – Не надо этого делать, парень, – говорит женщина-полицейский.

Я уже открываю рот, чтобы спросить, чего не надо делать, но тут понимаю, что, хоть я и сижу, мои ноги сами по себе вытанцовывают шафл в духе Али.

– Я не умею сидеть смирно.

– Учись, парень.

Я концентрируюсь на том, чтобы удержать ноги в покое. Но теперь мне хочется постукивать пальцами по столу. В конце концов я принимаюсь сгибать и разгибать руки. Потом, через какое‐то время, в комнату входит Дэвид. Он притягивает меня к себе. Я чувствую, как глаза жжет от слез, но не плачу. Женщина-полицейский оставляет нас одних. Я падаю на стул. Дэвид садится рядом.

– Как Майя?

– Она в больнице, ее осматривают. Она в сознании. Надеюсь, там ничего серьезного.

Она выглядела так, словно все очень серьезно.

– Где Салли?

– В больнице. И Роза тоже. Джин и Лизи еще летят. Дэнни вызвал для тебя адвоката. Она скоро будет здесь. Она сказала, что тебя не должны были везти в полицию. Она все уладит.

Я не знаю, кто такой Дэнни. В комнату входят двое полицейских, мужчина и женщина. Я не уверен, что они говорят со мной, потому что они все время смотрят на Дэвида. Оба крепко жмут мне руку. Я не разбираю их имена. Мне кажется, что все это происходит не со мной. Мужчина-полицейский высокий, женщина-полицейский пониже. В какой‐то момент я решаю, что это те же, которые приходили к нам домой, когда Роза пропала. Но в тот раз женщина была выше мужчины. Я не могу сосредоточиться на том, что они говорят. Может, все это не имеет ко мне никакого отношения?

Ноги у меня движутся сами по себе, но я стараюсь при этом хотя бы не шуметь. Мне не приходилось так долго сидеть на месте с тех пор, как мы летели в этот город.

– Мой сын не будет отвечать на вопросы, пока не приедет наш адвокат.

– Не буду?

– Не будешь. – Дэвид говорит очень твердо.

Я отпиваю воду из стакана. На вкус она какая‐то маслянистая. Двое полицейских еще немного говорят с Дэвидом, а затем уходят. Я замечаю на полу покрытие, изображающее плитку. Не могу вспомнить, как оно называется, но в углу комнаты оно отошло от пола и задралось кверху, как старые обои. Наверное, настоящая плитка стоит слишком дорого.

В комнату входит адвокат, ее привел еще один полицейский. У нее коротко подстриженные серебряные волосы, но не крашеные, не как у золотоволосой продавщицы в «Спуле». Они все серебряные, они растут такими прямо у нее из головы. Она представляется мне, мы пожимаем друг другу руки. Полицейский говорит мне, что я могу идти домой, но не должен уезжать из города, потому что у них еще могут возникнуть вопросы.

Я спрашиваю про свой телефон. Полицейские говорят, что посмотрят в машине, в которой меня привезли. Больше всего на свете мне сейчас хочется пробежаться.

Мы не едем в больницу. Дэвид говорит, что так будет только хуже. Роза и Сеймон утверждают, что Майю толкнул я.

– Я ее не толкал.

– Я знаю. – Дэвид тянется ко мне из угла такси, сжимает мою руку.

Дома я сажусь за барную стойку. Напротив меня сидит адвокат. Дэвид уже несколько раз назвал ее имя, но я не могу его запомнить. Она не возражает, когда я встаю с места и принимаюсь ходить по кухне. Дэвид подает кофе. Я отпиваю глоток: на вкус как мыло. Я ставлю чашку на стойку и смотрю за окно, но перед глазами у меня по‐прежнему лежащая на дороге Майя. Адвокат что‐то говорит. Не могу разобрать ни слова.

Я возвращаюсь к стойке и сажусь. На столешнице муравей. В Нью-Йорке что, водятся муравьи? Будь мы в Сиднее, я бы не удивился. Дома повсюду шныряют маленькие черные муравьи. Я присматриваюсь. Это не муравей, а маленькая черная частичка непонятно чего. Кофе? Какао? Грязь? Не могу понять.

– Че?

– Да?

– Тебе нужно отвечать на вопросы Айлин.

Я киваю и снова встаю. Когда я сижу, я не могу успокоить свои ноги. Мой адвокат – Айлин – пьет кофе, словно это самое обычное в мире дело, задавать вопросы насчет одиннадцатилетней девочки, которую сбил велосипедист. Может, для нее это и правда обычное дело.

Айлин объясняет, что дело, вероятно, не дойдет до суда. Полицейские только начали просматривать записи с камер, но пока ничего не обнаружили. На том углу нет камер видеонаблюдения, а камеры, следящие за дорожным движением, направлены на дорогу, не на тротуар. Но полицейские еще не проверили системы наблюдения в окружающих магазинах.

Я узнаю нечто новое: в Нью-Йорке камеры есть не везде. Потом вспоминаю, что уже слышал об этом от Розы. Но ведь Роза выбирала, по какой улице мы пойдем к метро. Все это подстроила Роза. Она правда хотела, чтобы Майя так сильно пострадала? Она правда собиралась все свалить на меня? Адвокат говорит, что полицейские опросили пятерых свидетелей. Сеймон, Роза и один из прохожих, мужчина, говорят, что Майю толкнул я. Еще две женщины говорят, что ее толкнула одна из девочек. Обе они совершенно уверены, что это был не я. Одна из женщин говорит, что это была Сеймон. Другая не уверена в том, кто именно из девочек это сделал.

Майя не знает, что произошло. Она не знает, кто ее толкнул, но твердо уверена, что ее толкнули. Она разговаривает, но у нее сотрясение мозга, сломаны три ребра, два позвонка и левая нога в двух местах: ей нужна операция. Позвоночник в порядке. Она сможет ходить. Велосипедист тоже не знает, что произошло. У него сломана нога, ободраны локти, колени и все на свете, а велосипед не подлежит ремонту. Майе повезло, что он ехал на своем собственном легком спортивном велосипеде, а не на тяжелом городском, из проката. Но у него будут проблемы из‐за того, что он ехал не по велодорожке.

– Полиция может и не передать дело в суд, – говорит Айлин. – Никто не умер, вы все несовершеннолетние. Можешь рассказать, что произошло? – Она развернулась на стуле так, что смотрит теперь прямо на меня. – Во всех подробностях.

– Да не особенно. Я ничего не видел. Мы собирались переходить, а потом вдруг Майя оказалась на дороге. Я подумал, она споткнулась. – Я и правда так подумал? Не уверен, что думал о том, что случилось. Я думал о том, как ей помочь. – Я ее не толкал. Я даже не понял, что ее толкнули.

– Что ты говоришь? – спрашивает Дэвид.

Я стою в дальнем углу гостиной.

– Извините, – говорю я и подхожу ближе. – Я сказал, что я ее не толкал.