Книга Святы и прокляты - Юлия Андреева

— А это, — Папа извлёк из сундука две почерневших от времени головы с остатками волос, — это головы апостолов Петра и Павла.

Вольфганг Франц невольно схватился за шею, ему вдруг сделалось больно глотать, а граф Гансало Манупелло обнаружил себя висящем на том самом кресте, и лишился чувств от боли и запоздалого отчаяния.

— Здесь лежат римские древности, за которые наш город почитают! Здесь церковь и реликвии, которые вы должны защищать до смерти! Я могу сделать не больше, чем любой другой человек, но я не бегу, ибо ожидаю милосердия Божия, — произнёс старик, после чего снял с головы папскую зубчатую корону и, поцеловав, бережно возложил её над головами апостолов воскликнув: «Вы, святые, защитите Рим, ведь римляне не хотят более его защищать!».

Толпа пала на колени перед Папой, моля его о прощении! После чего горожане сорвали со стен лавровые ветки, вывешенные в честь императора, уничтожили его гербы и, подняв крест против него, встали на защиту Рима. Рим победил!..

Когда принёсший звуки труб ветер покинул замок, хлопнув напоследок дверьми и ставнями, перевернув где горшок, где вазу, раскидав бумаги и переполошив прислугу, друзья привели в чувство его сиятельство, отпаивая вином и перебинтовывая руки и ноги, так как давно зажившие следы от гвоздей вдруг начали кровоточить.

— Скоро всё закончится, — граф Гансало гладил по голове сидящую рядом с ним девочку, а она кивала ему, отлично зная, что это не так. Что ужасный золотоволосый демон Фридрих ещё жив и не перестанет вести войну. А пока идёт война, Анна будет видеть странные сны, путешествуя по прошлому и время от времени приглашая прошлое в свой мир.

Глава 39
ПЛЕННЫЕ СВЯЩЕННИКИ

— Фридриху требовалось всё больше и больше денег... Анну разбудил голос Фогельвейде. Сколько прошло времени и где всё это время витала её душа? Его сиятельства не было рядом. Константин привычно записывал за трубадуром.

— ...Теперь император искал денег в долг, изобретал всё новые и новые способы содержать огромную армию. Дошло до того, что он приказал чеканить деньги из кожи, обещая когда-нибудь обменять их на золотые и серебряные. Поначалу император действительно отдавал долги, расплавляя золотые и серебряные изделия, украшающие алтари в церквях, за что священники за глаза называли его истинным антихристом. Народ выл под апулейским ярмом, а новый магистр Тевтонского ордена ландграф Конрад Тюрингский[136] упорно продолжал вести переговоры с Папой о новом мире.

Меж тем объединённые войска Болонин и Венеции захватили город Феррара, а Равенна закрыла свои ворота перед солдатами Фридриха. На открытие их у императора ушло аж шесть недель. После чего он послал войска на крепость Фаэнцу, так как, решись он в отместку окружить Болонию, Фаэнца оказалась бы у него в тылу. А кому же приятно держать за спиной хорошо вооружённого врага? На этот раз осада заняла уже не недели, а несколько месяцев, так что император был вынужден построить деревянные казармы для своих людей, не желая отпускать их на зимние квартиры.

Тем временем флот венецианцев напал на портовые города Апулии: Термолу и Васто, разграбил их, поубивал или увёл в плен жителей, после чего оба города были сожжены. Веронцы вдобавок захватили императорскую галеру. В ответ на это Фридрих велел зашить в кожаный мешок и повесить в таком виде захваченного в бою при Кортенуове миланского подесту, сына венецианского дожа Пьетро Тьеполо, дабы тот умер в мучениях.

Узнав о новых жестокостях Фридриха, Папа в открытую начал подыскивать кандидатуру на место императора, рассылая послов к претендентам. Первым от подобной чести вежливо отказался принц Дании. А французский королевский дом заметил с презрением: «Для того, кого королевская кровь смогла вознести к трону Франции, это более приемлемо, чем быть каким-то императором, получившим трон только через выборы».

Тут же два донесения о папском предложении улетели с гонцами к Фридриху. «Ах, так?» — сказал Фридрих, разглядывая донесения из Франции и Дании, и запретил впускать в свои земли спешащих на папский собор прелатов. Благодаря чему сам собор сделался невозможным, потому что других дорог к Риму, кроме как через земли императора, не существовало. Тех, кто вопреки запрету пытался водным или сухопутным путём проникнуть в Вечный город, следовало немедленно задерживать и бросать в тюрьмы.

Отдав такой строгий приказ, Фридрих не остановился на достигнутом и обратился во все королевские дома Европы с нижайшей просьбой не отправлять прелатов на папский собор, дабы ему, Фридриху, не пришлось наказывать их за нарушение.

Подчинились Фридриху немцы и сицилийцы, в то время как прелаты Франции, Англии и Испании не посмели ослушаться Папы. Григорий рекомендовал им ехать через Геную, обещая оплатить морское путешествие из собственной казны, на чём сразу же решили заработать пройдохи-генуэзцы, потребовав тысячу пятьсот фунтов с тем, однако, условием, что тысяча будет заплачена незамедлительно. То есть в начале путешествия прелаты должны были сами заплатить хитрым генуэзцам, чтобы после Папа покрыл бы их расходы. Для этого им пришлось одалживаться опять же у генуэзских купцов. За долг церковь отвечала своим имуществом.

Любопытно, что, получив деньги и гарантии с прелатов, генуэзцы тотчас же сообщили императору дату отплытия, дабы тот мог организовать «достойную встречу». Важное донесение доставил Фридриху мореплаватель и пират из Генуи Ансельдус де Мари, который попросил у императора позволения лично возглавить двадцать семь императорских галер, дабы догнать и наказать кардиналов. В общем, он стал адмиралом сицилийского флота.

25 апреля 1241 прелаты поднялись на приготовленные корабли, а через восемь дней вблизи порта Чивитавеккья на них напал императорский флот. В результате три генуэзских корабля со всеми, кто находился на них, пошли на дно, двадцать два судна Фридрих взял в плен, и только три достигли берега, избегнув кары.

Приблизительно в то же время 11 мая 1241 года войска императора одержали победу над миланским воинством при Монтелонго.

— Его сиятельство снабдил меня списком с письма Маттеуса Парижского, где рассказывается о дальнейшей судьбе пленных прелатов, — Константин отложил записи, бросив вопрошающий взор в сторону Гансало, и, когда тот благосклонно кивнул, прочитал: «Им пришлось по приказу императора проделать долгий, продолжающийся около трёх недель морской путь, пока они не прибыли в Неаполь и не были помещены под строжайшую охрану в находящуюся по соседству с городом, окружённую со всех сторон морем крепость.

Но не для всех заключение было одинаково тяжким, потому что положение Палестринца было наихудшим...» — Мальчик остановился, вопросительно оглядывая собрание.

— Среди прелатов был Якоб Палестринский. Как о нём говорили в то время, личный враг императора, — помог Вольфганг Франц.