Книга Ворон и роза - Сьюзен Виггз

Несравненная Жозефина была моложе Лорелеи, когда приехала в Париж, чтобы выйти замуж за благородного француза. Ее первый муж погиб на гильотине, а она была заключена в Карм. В этой тюрьме, вспомнила Лорелея, как в аду, Дэниел провел два томительных года. Лорелея ничуть не сомневалась, что он и Жозефина познакомились и сблизились там, связанные общим горем и страстным желанием выжить. Хотя Дэниел и пытался это скрыть, но на его теле и в душе остались шрамы после — тех суровых испытаний. Она не могла не думать, что и на Жозефину ее нелегкое прошлое наложило отпечаток.

Внимание Лорелеи привлекли легкие шаги за сводчатой дверью. Жозефина остановилась на пороге. Солнечный свет окутал ее золотистой мантией. На женщине было белое платье, в мягких складках которого угадывалась ее еще по-девичьи стройная фигура. У ее ног вертелась маленькая собачонка.

— А вот и вы, — проворковала Жозефина. — Нам с вами о многом нужно поговорить. Идите сюда, присядьте рядом со мной.

— Благодарю вас, мадам, — ответила Лорелея. Жозефина устроилась на низком диванчике с белой обивкой. Лорелея присела в уютное кресло напротив. Их разделял изящный столик розового дерева, на котором стоял поднос с кофе и лежал фолиант в кожаном переплете.

Какое-то мгновение Лорелея пристально изучала Жозефину. Ее лицо было необычайно привлекательным. Живые, глубоко посаженные глаза так и притягивали к себе взгляд. Полные яркие губы приветливо улыбались.

— Почему вы так пристально рассматриваете меня?

— Прошу прощения, — Лорелея смутилась. — Отец Джулиан постоянно ругал меня за то, что я таращу глаза на каждого незнакомого еще мне человека. Я подумала, что Дэниел был неправ. Он однажды сказал… — она замолчала, ужаснувшись своей неосторожности.

— Так что же он сказал? Мне было бы очень интересно услышать.

— Это неважно, мадам.

— Если это сказал Дэниел, то важно.

Впервые в своей жизни Лорелея пожалела, что не умеет лгать.

— Он сказал, что ваша привлекательность — это всего лишь видимость, иллюзия, фальшь, искусная подделка.

Мадам Бонапарт холодно улыбнулась:

— Понятно.

— Но он ошибался, это же очевидно! Вы — прекрасная женщина.

Рука Жозефины чуть заметно дрогнула, когда она потянулась к чашке с кофе.

— Мне многие об этом говорили. Женщине в моем положении приходится выслушивать и много лжи.

— Я никогда не лгу, мадам.

— Да, да, — рассеянно кивнула Жозефина. — Теперь давайте перейдем к делу, которое, по желанию моего мужа, мы с вами должны обсудить. В своем письме он отзывается о вас как об опытной к умелой акушерке.

— Я врач, мадам, — поправила ее Лорелея. — Честно признаюсь, что в акушерстве у меня мало опыта. Но смею предположить, что тот факт, что я тоже женщина, заставил вашего мужа поверить, что я могу оказаться полезной для вас, — Лорелея тщательно подбирала слова, опасаясь ненароком обидеть сидящую перед ней женщину, так как считала, что для любой женщины самым большим несчастьем была ее неспособность зачать ребенка. — Удобно ли будет обсудить это прямо сейчас, мадам?

— Мы можем обсуждать мое бесплодие до тех пор, пока австрийцы не возьмут Париж, — невозмутимо ответила Жозефина. — Я родила моему первому мужу двоих здоровых детей. Последний родился семнадцать лет назад. Но таинство зачатия не подчиняется ничьим приказам.

— Но вы замужем только четыре года, и большую часть времени ваш муж проводит в походах. Может быть, долгие воздержания и являются причиной отсутствия ребенка?

Жозефина весело рассмеялась. Ее смех напомнил Лорелее мелодичное журчание горного ручейка.

— Моя дорогая девочка, давайте будем считать причиной отсутствия у нас детей долгие воздержания.

— Хорошо. С вашего разрешения я проконсультируюсь с вашими врачами. Я не обещаю, что смогу обнаружить что-то такое, чего они еще не знают.

— Если вы настаиваете, то можете обратиться к врачам центральной больницы, Жозефина взмахнула своей белой гибкой рукой. — Да, ваша искренность заразительна, — на ее губах появилась горькая улыбка. Жозефина пристально взглянула на Лорелею: — Но я пригласила вас сюда не для того, чтобы требовать от вас чуда, а для того, чтобы исправить чудовищную несправедливость. Вам тоже лгали, моя дорогая, в течение двадцати лет. Озадаченная, Лорелея произнесла:

— Я и представить себе не могу, что вы имеете в виду.

Жозефина взяла со столика кожаный фолиант и открыла его.

— Здесь находятся документы, в которых засвидетельствована правда о вашем рождении.

— Их привез отец Джулиан? — в предчувствии недоброго у Лорелеи заныло сердце. «В этих документах написано что-то потрясающе важное, что скрывали от меня столько лет», — с возрастающим гневом подумала Лорелея.

— Это дал мне не отец Джулиан, — произнесла Жозефина.

— Тогда кто?

— Это неважно, — она протянула пожелтевший с выцветшими чернилами документ, на обороте которого виднелись следы официальной печати, Лорелее. — Это правда о вашем рождении.

Дрожащими руками Лорелея взяла бумагу.

— О, мадам, — импульсивно она потянулась через стол и обняла Жозефину, вдохнув исходящий от нее нежный запах ландышей.

Жена первого консула открыла от удивления рот. Она изумленно посмотрела на свою гостью.

— Боже правый, — пробормотала Жозефина.

— Я сделала что-то не так?

— Просто я не ожидала, что вы мне… понравитесь. Читайте документы, Лорелея, — неожиданно смутилась она. — А потом решайте, благодарить вам меня или нет.

С бьющимся сердцем Лорелея прочла написанное на ветхой странице. Она закрыла глаза и судорожно вздохнула. Затем медленно, пытаясь разумом постичь каждое слово, она вновь перечитала свидетельство о рождении. В документе было указано ее имя.

— О Боже, — наконец прошептала она. — Это не может быть правдой.

— Боюсь, что это и есть правда, — сказала Жозефина. — Вашей матерью была Тереза Шамбрэ. Она некоторое время была любовницей короля.

— Я не верю, — прошептала Лорелея. — Это не я! Это невозможно! Король Людовик не любил… Отец Эмиль утверждал, что брак короля длился семь лет без супружеских отношений.

Красивое лицо Жозефины передернулось от отвращения.

— У Людовика никогда любовницы не задерживались надолго. Длительные любовные связи были невыносимыми для него.

— Тогда…

— Вы должны принять правду, Лорелея, такой, какая она есть. Но скажите мне, неужели вы никогда и никому не задавали вопросов о своем рождении?

— Конечно, — горько улыбнулась Лорелея, а память услужливо напомнила ей слова Дэниела: «Люди лгут… Привыкай к этому…» — Но никто, как выяснилось, не сказал мне правду.