Книга Женщины в эпоху Крестовых походов - Елена Майорова

Оттон воспитывался при блестящем дворе своего дяди, где труверы Северной Франции и трубадуры ее юга воспевали честь, доблесть и любовь. Пышность и веселье окружения, казалось, должны были сформировать характер беззаботный и легкий, ум широкий, склонный к авантюрам и эскападам, великодушие и легкость в общении. Но молодой принц, мужественный, высокий ростом и крепкий телом, будто бы сконцентрировал в себе мрачность и нелюдимость своей прабабки императрицы Матильды и угрюмую заносчивость предков со стороны отца, могучих Вельфов. «Бели бы его доброта соответствовала его огромному росту, он обладал бы многими добродетелями», — иронизировал знавший его трубадур. «Неприятный даже для сторонников», — резюмировал летописец с юга Германии.

Тем временем папа Иннокентий направил письмо германским епископам, касающееся Оттона IV, которое начиналось словами: «Мы раскаиваемся в том, что породили такого человека…» Это было началом формирования против Оттона мощной общеевропейской коалиции, приведшей в конечном итоге к его низложению и упадку рода германских Вельфов[25].

Дипломатия папы оказалась весьма результативной.

Немецкие князья отреклись от Отгона Брауншвейгского и избрали Фридриха Гогенштауфена императором Священной Римской империи. Большая часть баронов и дворянства настоятельно призывали его в Германию.

Некоторые приближенные не советовали Фридриху принимать сан императора. Констанца тоже была в их числе, опасаясь, что муж не доберется до Германии живым. Для таких страхов имелись основания: часть Италии и половина германских княжеств все еще находились в нерешительности относительно Фридриха, а многие гвельфы поддерживали так жестоко обманувшего папу низложенного императора Оттона Брауншвейгского.

Но Фридрих и сам не спешил покинуть Сицилию, желая провести время с недавно разрешившейся от бремени королевой и их маленьким сыном, получившим имя Генрих. Во всем западном мире существовали традиции ухаживания за дамой; культ Святой Девы завоевывал сердца мужчин; рыцари давали клятву верности избранной им владычице, обожали ее издали как некую богиню.

Итальянская ветвь фамилии еще долго правила в Ферраре.

На Сицилии же женщины вели жизнь, изолированную от внешнего мира — игрушки и служанки, творение и рабыни своего господина. Констанце неслыханно повезло: ее молодой муж и господин оставался рядом, заботился о ее здоровье, дорожил ее обществом.

Факт рождения сыновей был отрадным для любого правящего дома. Что же говорить о Сицилйском королевстве, не так давно пережившем губительный династический кризис из-за отсутствия преемника мужского пола! Теперь король победил своих врагов, умиротворил государство, а его королева подарила ему наследника.

К этому времени у него уже были незаконные дети: сын Фридрих Петторано от знатной сицилийки и дочь Сельваджия от благородной девушки из рода маркизов Ланца. Но они считались бастардами, а теперь у него появился законный наследник, рожденный дочерью короля. Это придавало ему уверенности, сулило надежду на продолжение династии, обещало дому Штауфенов долгое правление.

Фридрих отблагодарил Констанцу, поручив регентство над Сицилией во время своего отсутствия. Это было знаком уважения и доверия к супруге, но не принесло ей ничего, кроме разочарования.

Не прошло и 15 лет со времени воцарения Констанцы Отвильской, которую экспансивные островитяне приветствовали как небо-жительницу. Но та Констанца была своя, природная королева, и ей было позволено многое, что не сошло бы иностранке. Да и правила она всего лишь год; неизвестно, долго ли бы продержалась привязанность к ней непостоянных подданных. Теперь же регентство ее невестки принималось в штыки.

Арабский путешественник Ибн-Джубайр, побывавший в это время в Палермо, отмечал, что христианские женщины во всем подражали мусульманкам: выходя из дома, надевали чадру, и никогда не вмешивались в разговор мужчин. В такой обстановке правление женщины, чужестранки, казалось сицилийцам совершенно неуместным.

В 1212 г. неурожай привел к страшному голоду. Королева никак не была виновата в природных катаклизмах, но народ поспешил обвинить именно ее. Под предводительством дерзкого и жестокого разбойника Морабита взволновались сарацины. Последствия этого мятежа подданные тоже ставили в вину королеве. Едва усмиренная Фридрихом знать бунтовала — результат порочного женского правления.

В 1213 г. Иннокентий III издал буллу, призывающую к новому Крестовому походу. Этого выдающегося человека вдохновляли победа христианства над еретиками в Лангедоке и поражение мусульман в Испании в битве при Лас-Навас-де-Толосе. Он с лихорадочной активностью распространял по всей Европе идею нового Крестового похода для отвоевания Святого града.

IV Латеранский собор в Риме санкционировал принятие грандиозных юридических и административных мер для поддержки задуманного мероприятия. Не только непосредственные участники похода, но и лица, его финансирующие, получали отпущение грехов. Через женщин, жертвующих деньги и имущество на общехристианские цели, оказывалось давление на их мужей.

Отправившись в Германию, Фридрих не вел с собою войска — у него их просто не было. С проводником и горсткой приближенных он карабкался по отвесным скалам Альп и, спустившись с гор, оказался в своем фамильном герцогстве Швабия, народ которого радостно приветствовал природного господина. Оттон не успел оглянуться, а весь юг Германии уже оказался в руках «апулийского дитяти», как он все еще называл Фридриха. Оттону остались верны только нижнерейнские князья и вассалы его родовых имений. Из крупных владетелей за него выступал только герцог Брабантский — его тесть.

Молодой Гогенштауфен отправился во Францию, где заключил с Филиппом-Августом союз, оборонительный и наступательный. Французский король ссудил Фридриху 20 тысяч марок на борьбу с домом Вельфов. Юный император быстро нашел им применение: раздал деньги своим верным сторонникам, а также купил новых.

На своей коронации в Аахене 25 июля 1215 г. Фридрих принял крест. Этим жестом он провозгласил себя главой крестоносцев и нарушил все планы Иннокентия III — тот давно лелеял мечту о «своем» Крестовом походе. Папа ответил встречным ударом — требованием о разделении Германии и Королевства Обеих Сицилий и передаче итальянских владений Штауфенов принцу Генриху. Это условие было уже оговорено ранее, и император с легкостью еще раз письменно подтвердил свое обязательство. Он семь раз давал такое обещание, и всякий раз нарушал его.

На Восток Фридрих также не спешил.

После коронации он 5–7 лет оставался в Германии. В его бурной жизни ему остро не хватало семьи. Супруга одним своим присутствием дарила покой, временами необходимый даже этому наделенному неиссякаемой жизненной энергией человеку. II. требованию императора королева Констанца, с облегчением оставив правление Сицилией на канцлера Вальтера Палеарского, прибыла в Германию с 5-летним Генрихом.

Ребенок разочаровал Фридриха: избалованный слепо обожающей матерью и ее подобострастным окружением, он вырос капризным и совершенно несносным; здоровье его находилось не в лучшем состоянии, одна нога была несколько короче другой, и принц прихрамывал. Атлет-отец почти с отвращением наблюдал у сына этот телесный недостаток, забывая, что его дядя, старший сын Фридриха Барбароссы, родился горбатым. Констанца уделяла мальчику много внимания, на которое претендовал и рассчитывал сам Фридрих. Может быть, именно отсюда пошла неприязнь между отцом и сыном, которая привела принца к гибели? Однако в 1217 г. в соответствии с традициями дома Штауфенов Генриху было передано герцогство Швабское, а также титул и должность правителя Бургундии.