Книга Блудный сын, или Ойкумена. Двадцать лет спустя. Книга 1. Отщепенец - Генри Лайон Олди

До этих слов генерал расхаживал взад-вперёд по кабинету. Теперь же он резко остановился, обернулся к йогину и некоторое время разглядывал его, словно увидел впервые.

– Натху ребёнок, – объяснил гуру. – Детям свойственна непоседливость. За три года он привык к космосу, к жизни в большом теле. Рано или поздно ему надоест торчать на Ларгитасе, под присмотром, несмотря на все старания техноложцев. Он стартует и уйдёт в волну. Полагаю, наши антисы уже дежурят поблизости, в системе Ларгитаса? Если нет, передайте им, что Натху следует перехватить, когда малыш выйдет в большое тело.

«Он сумел меня удивить,» – отметил Горакша-натх, когда после секундной паузы генерал рассмеялся. Гуру ждал любой реакции, кроме смеха.

– Что смешного я сказал, Рама-джи?

– Я покажу вам кое-что…

Генерал склонился над панелью управления. Все сферы, кроме одной, дружно схлопнулись. В оставшейся бушевал ураган: глаз не успевал выхватить что-то конкретное из калейдоскопа образов, стремительно сменяющих друг друга. Похоже, Бхимасена искал какую-то запись. Ага, нашёл: изображение замерло.

– Прошу вас, смотрите внимательно.

Сфера раздулась, увеличив изображение. Картинка пришла в движение. Мальчишка-брамайн, лет восьми от роду, боязливо жался в угол. Присел на корточки, обхватив плечи мосластыми руками. В больших, словно у персонажа анимации для подростков, глазах блестел нешуточный испуг. Над мальчишкой нависли две горы: взрослые мужчины. Звука не было, но гуру быстро уверился: насилием тут и не пахнет. Взрослые не кричали на ребёнка, не делали угрожающих жестов, не собирались бить мальчика или наказывать. Напротив, судя по всему, его успокаивали, убеждали: спокойно, малыш, всё в порядке, никто тебя не обидит. Один мужчина отступил в сторону, другой с нарочитой медлительностью тоже присел на корточки, заглянул мальчишке в глаза. Но ребёнок лишь сильнее вжался в стену, отводя взгляд. Камера сменила фокус, приблизив мальчика, и стало видно: того колотит, как в лихорадке. Без сомнения, мальчишка пережил какой-то ужас – и не мог успокоиться, несмотря на усилия взрослых.

Изображение мигнуло. Картинка изменилась.

Мальчишка больше не прятался в углу. Он угрюмо бродил по комнате, теребил мочку уха, с недоверием косился на взрослых. Мальчишка тот же, мужчины те же, но у гуру сложилось впечатление, что между первым и вторым фрагментами записи прошли недели. Никаких формальных оснований для такого вывода у йогина не было, но Горакша-натх привык доверять своим ощущениям: они редко подводили.

Примечательные детали интерьера в комнате отсутствовали. Светло-бежевые панели стен. Ковёр на полу, узорчатый и мохнатый, в красно-чёрных тонах. Кровать аккуратно застелена. На столе – ваза с фруктами.

Что-то эта ваза напомнила гуру. Что?

Мальчишка тоже был самый обыкновенный. Смуглый, худой и жилистый брамайн в набедренной повязке – таких на Чайтре двенадцать на дюжину. Ну, разве что излишне долговязый для своего возраста. Кстати, подумал Горакша-натх. С чего я решил, что парню восемь? Может, все девять или десять? Да, верить следует первому впечатлению; да, оно, как правило, оказывается самым верным, не затуманенным сомнениями и шаткими построениями рассудка. И тем не менее…

Гуру сосредоточился на мужчинах. По виду – уроженцы Пхальгуны: тёмная кожа, толстые губы, широкие носы с вогнутой переносицей. Молодые, вряд ли старше сорока. Один в сюртуке-шервани песочного цвета, в свободных шальварах. Другой – в белом дхоти. Широкую полосу льняной ткани мужчина повязал по-шравански, обернув вокруг себя на манер своеобразного комбинезона. Взрослые что-то объясняли ребёнку, втолковывали, уговаривали. Звук по-прежнему отсутствовал, но жесты мужчин не оставляли сомнений. Мальчишка хмурился, отрицательно мотал головой. В угол не забивался, и на том спасибо.

За миг до того, как человек в дхоти глянул прямо в камеру, в мозгу йогина выстроилась ассоциативная цепочка. Ваза с фруктами – что может быть банальнее? Но именно ваза и послужила камешком, сдвинувшим лавину ассоциаций. Ваза с фруктами в комнате Мирры Джутхани. Ваза с фруктами в комнате Натху – гуру помнил запись с Ларгитаса. Ваза с фруктами в комнате долговязого мальчишки. Никакой связи. Простое совпадение…

Это антис, уверился Горакша-натх. Ребёнок – антис.

Человек в дхоти поднял руку в приветствии или прощании, обернулся к мальчику, что-то сказал – и исчез. Просто исчез, без спецэффектов. Лишь слабый порыв ветра пронёсся по комнате, взъерошив мальчишке волосы. Наверное, взрослый антис мог бы обойтись без этого, но захотел попрощаться с малышом, а может, ободрить его.

Мужчина в сюртуке с улыбкой развёл руками. Мол, видишь, парень, всё проще пареной репы. Ничего страшного, да? Не поддавшись на уловку, мальчик попятился. Губы ребёнка тряслись, плечи ходили ходуном. Казалось, сейчас он закатит истерику. Нет, справился. Шмыгнул носом, крепко сжал кулаки…

И уставился на антиса в дхоти.

Тот объявился ещё незаметней, чем ушёл в волну. Весь вид антиса демонстрировал: вот он я, жив-здоров, и всё со мной в порядке, и всё у меня хорошо, чего и вам желаю…

Голосфера мигнула.

Бескрайнее поле от горизонта до горизонта. Высокая трава ходит волнами под ветром, прикидывается океаном. Тёмная зелень и серебро сменяют друг друга. В глубине вспыхивают алые морские звёзды – цветут, красуются маки. А вот и старые знакомые: мужчины и мальчик. Взрослые смеются, один треплет мальчика по плечу. Лицо ребёнка серьёзно не по годам, как перед прыжком со скалы в воду. Антис в дхоти кивает, отвечая на неслышимый вопрос, картинно раскидывает руки, исчезает. Кажется, что за ним в зенит протянулась мерцающая лента инверсионного следа, но скорее всего, это иллюзия.

Антис в сюртуке обходится без эффектных жестов. Он лишь заговорщицки подмигивает мальчику – и тоже исчезает. Мальчишка медлит. Грудь его судорожно вздымается, кожа на вдохе туго обтягивает рёбра. Страх, волнение, неуверенность – всё это ясно читается в позе мальчика, во взгляде, устремлённом ввысь…

Решился, понял гуру.

Выражение лица мальчика меняется. Ребёнок исчезает вслед за взрослыми. Прянул в небо? Серебристый круг смятой травы – всё, что оставляет порыв ветра на том месте, где стоял юный антис.

Новая картинка: звёзды, космос. Три вихрящихся сгустка чистой энергии переливаются всеми цветами спектра. Два побольше, один поменьше. Наложение данных с волновых и оптических сканеров слежения.

Горакша-натх уже видел подобные компиляции.

Изображение со сканеров сменяет анимация. Сквозь космос летит троица антисов в обликах, подаренных галлюцинаторным комплексом. Исполинский змей-наг с человеческим торсом. Слоноголовый толстяк с топором в правой руке и лотосом в левой. Восьмирукий великан с детским лицом. Даже клыки, выступающие наружу, не делают это лицо взрослее.

Мальчик. Антис.

Кешаб Чайтанья, нынешний лидер-антис расы Брамайн.

– Сбой анимации, – с раздражением говорит генерал Бхимасена. – Змей и слоноглавец. На самом деле они лев и буйвол. Надо будет вызвать наладчика.