Книга Критическая масса. Как одни явления порождают другие - Филип Болл

Рис. 9.1. Экономическая модель Люкса и Марчези демонстрирует, каким образом случайные изменения фундаментальных показателей, определяющих изменения цен, приобретают «неслучайный» характер в изменениях цен из-за взаимодействия торговых агентов .Долгосрочные колебания цен (сплошная линия) параллельны колебаниям фундаментальных показателей (пунктирная линия), демонстрируя разумность и правдоподобность модели (а). С другой стороны, краткосрочные колебания имеют негауссовское распределение (6), и соответствующие флуктуации не являются случайными, так как им соответствуют слишком сильные выбросы.

Люксу и Марчези удалось выявить характерные для реального рынка «взрывные» процессы, характеризующиеся большим числом сделок и сильными колебаниями цен. При этом периоды большой подвижности рынка (больших флуктуаций) соответствовали тем ситуациям, когда большинство трейдеров оказывались чартистами, и, следовательно, свойственная преимущественно им стратегия поведения приводила к резкой дестабилизации рынка. Модель содержала и некий механизм компенсации таких смещений, позволяющий восстанавливать устойчивость системы. При очень больших флуктуациях, когда цены значительно отрывались от «фундаментальных», чартисты пытались следовать общей тенденции роста цен и покупали товары и акции, надеясь заработать еще больше, в то время как фундаменталисты стремились продавать и быстрее зарабатывать (хотя бы меньшие суммы) на разнице. При довольно длинных периодах моделирования стратегия фундаменталистов оказывалась разумнее и эффективнее, в результате чего некоторые чартисты переходили в их лагерь. Такое поведение трейдеров, естественно, способствовало устойчивости рынка и снижало его «дикие» тенденции.

Модель Люкса и Марчези продемонстрировала, что характеристические флуктуации могут возникать по эндогенному, внутреннему механизму, связанному с самой системой. Пол Ормерод построил схожую модель «взаимодействующих агентов», пытаясь описать колебания гораздо более масштабных показателей, а именно промышленной мощи разных стран, обычно выражаемой через так называемый валовой национальный продукт (ВНП), суммирующий производство в различных сферах бизнеса. В его модели в качестве автономных агентов выступают не индивидуальные трейдеры, а бизнес-структуры. Компании следят за деятельностью конкурентов и партнеров с неменьшим вниманием, чем торговцы на рынке. Они периодически (обычно раз в квартал) корректируют свои торгово-экономи- ческие планы, основываясь на краткосрочных прогнозах спроса, учитывающих сложившуюся ситуацию на рынке. Колебания уровня производства служат эквивалентами бизнес-цикла, беспорядочная последовательность взлетов и падений отражается в волнах финансовых индексов, таких как

Standard & Poor 500. Уже отмечалось, что общепринятая теория реальных деловых циклов дает неверное описание статистических свойств таких колебаний. Модель Ормерода, основанная исключительно на гауссовском шуме, дает тем не менее результаты, более близкие к реальности. После модификации модели и учета в ней распределения предприятий по масштабам производства статистические характеристики кривых модели не изменяются, а наблюдаются лишь некоторые вариации в амплитуде: иногда пики становятся более выраженными или, наоборот, сглаженными. Если рассматриваемое распределение фирм по масштабам производства становится, как говорят математики, асимметричным, т. е. в нем начинают преобладать несколько очень крупных компаний, то амплитуда колебаний начинает возрастать, а в противном случае (система из большого числа мелких фирм) кривые становятся более гладкими и предсказуемыми. Возможно, промышленникам и банкирам следовало бы внять этим разумным статистическим фактам и ограничить создание сверхкрупных и сверхмощных концернов. Статистика свидетельствуют, что экономика, основанная на небольшом числе промышленных гигантов, подвержена очень сильным и глубоким спадам. В любом случае диверсифицированный рынок с большим числом мелких фирм обеспечивает более «здоровый» рынок и устойчивое экономическое развитие.

Следует отметить, что пока не существует единого подхода к моделированию столь сложного объекта, как переменчивое, а временами и просто иррациональное поведение рыночных или биржевых агентов. В основе такого поведения лежит психология, сложная смесь слепой веры, несбыточных надежд, точного расчета, прошлого опыта и многого другого, что чрезвычайно трудно, если вообще возможно, выразить в математических терминах. Но все это не суть важно. На одном из недавних семинаров по проблеме «сложности» экономики, организованных Брайаном Арчером и его коллегами, было заявлено даже следующее: «Собственно говоря, не очень важно, каким образом отдельные агенты принимают решения, так как результаты их действий в значительной степени зависят не от решений, а от системы взаимодействий и согласований в структуре самих агентов. Поэтому для нас важнее выяснить, как они взаимодействуют друг с другом — кто, с кем и по каким правилам»16.

Большинство исследований с учетом взаимодействия агентов показывает, что исключение представлений о трейдерах как «разумных максимизаторах» подрубает на корню миф о равновесной экономике и заменяет его чем-то, куда более похожим на реальность: с рынками, флуктуирующими «диким» образом, и ко всему прочему склонным к крахам. Например, Арчер и его сотрудники разработали очень интересную модель с различными типами агентов, способных не только иметь несколько целей и применять набор разных стратегий, но и постоянно менять манеру взаимодействия и поведения. Удачные стратегии сохраняются и усиливаются, а неудачные отвергаются. Если поведение агентов меняется (точнее говоря, переключается) редко, то поведение экономической системы соответствует рационалистическим неоклассическим теориям, однако стоит ввести в модель близкую к реальности частоту переключений, как описываемый моделью рынок буквально «оживляется», переходит в беспорядочное, переменчивое и плохо предсказуемое состояние, которое, кстати, весьма напоминает обычную деловую жизнь рынка. Короче говоря, все новейшие модели говорят о том, что в экономике рациональность играет вовсе не самую важную роль.

ПУСТЬ ТАК И БУДЕТ?

Из сказанного следует следующее, малоприятное для экономистов, но важное заключение. Если неожиданные взлеты и падения рынка действительно объясняются взаимодействием между торговцами или компаниями, то все попытки предсказать поведение рынка, сгладить его всплески и спады или вычислить хотя бы некоторые конкретные параметры поведения на заданный промежуток времени (не важно, на день, неделю или больший срок) выглядят глупо. Тем не менее многие правительства полагают, что регулирование рынка не только возможно, но и желательно. Вполне вероятно, что попытки такого рода не только отнимают время и средства, но и представляют опасность для экономики.

Не стоит и говорить о серьезных социальных и экономических последствиях резких колебаний рынка, особенно при неожиданном спаде экономических показателей страны. Экономический рост традиционно связан с ростом занятости населения, а рецессия или застой — с ростом безработицы и связанных с ней последствий. Еще Кейнс доказывал, что в периоды длительного и глубокого упадка экономики (например, во времена Великой депрессии в США после краха 1929 года) правительство обязано энергично «закачивать» деньги в экономику страны, стимулируя ее возвращение в стадию роста и развития. Кейнс опасался, что без вмешательства государства экономика будет все глубже погружаться в хаос и упадок, результатом чего может стать ее полный коллапс и неспособность вернуться к нормальному циклу активности.