Книга Расходный материал. Разведка боем - Олег Орлов

Это была их последняя встреча с учителем, когда и прозвучала цитата про «больше той любви». Тогда Игорь поделился с ним всем тем, что пережил на войне и после. Главный его вопрос был, почему некогда великая держава превратилась в банановую республику, населенную безумными кровожадными тварями? Откуда они вообще взялись? Разве человеческая женщина может родить такое? Он, конечно, не инфантильная барышня, но то, чему был свидетелем и что делал сам, оно вообще за гранью.

В ответ получил пространную историю про чечевичную похлебку, после которой притчу о сеятеле и в конце – «15:13». Когда попросил конкретизировать, учитель ответил примерно следующее: он, конечно, может разжевать, но тогда понимание не станет его истинным. По сути, никакого понимания не будет, а будет тупое повторение. А чтобы этого не случилось, он оставит ему подсказки, которые помогут прийти к пониманию самостоятельно. Тогда он не сильно заморачивался по данному вопросу, учитель всегда им подбрасывал загадки, приучая думать самостоятельно. Что ж, научил, оставалось надеяться, что он нашел правильный ответ, потому что командование в лице Менга его мнение не разделяло. Командир просто смирился с ним, как с неизбежным злом.

– Не нравится мне твой взгляд, почему-то кажется, что, если я прикажу тебе все забыть, ты все равно не отступишься. Тогда зайдем с другого конца. А почему ты думаешь, что правильно расшифровал его послание? – после длительных раздумий поинтересовался Менг.

– Это была одна из шуток Степанова. Он цитировал: «Не мир вам принес, но меч», – а потом добавлял: «Пример для подражания есть, ему и следую». Собственно, последующая судьба его учеников это только подтвердила. Само появление подсказки на мече и сама подсказка… я же двадцать лет с ним общался два раза в день. Все предельно просто и понятно, для старших он придумал бы нечто более заковыристое, но это точно для меня. Он всегда говорил, что у меня действовать получается значительно лучше, чем думать.

– Но если все, что нам известно про местный пантеон, правда… как ты думаешь, они тебе простят подобную выходку?

– Думаю, нет.

– Ну так зачем? Тем более что никакой особой практической выгоды от уничтожения одного алтаря я не вижу даже в перспективе. Точнее, вижу некоторую, но я хочу, чтобы ты мне об этом рассказал.

– Дело не в выгоде, хотя ее мы тоже обсудим. Дело во мне самом. Я должен сделать это для себя.

– Может, просветишь меня?

– Был у меня на войне случай, даже не знаю, как описать. На меня он такое впечатление произвел, я словно в преддверие ада попал. Обычная сибирская деревушка, в которой убили всех, независимо от пола и возраста. И не просто убили, а замучили с какой-то нечеловеческой жестокостью. Даже мой старшина, успевший повоевать в Первую кавказскую, не мог припомнить ничего подобного. Мы нашли тех, кто это сотворил. Интернациональная банда уголовников, ушедшая из лагеря, когда оттуда сбежала охрана. То, что мы сделали с ними… мне до сих пор страшно подумать, что за чудовище сидит внутри меня. Мы не просто убили их, мы повторили с ними все то, что они сделали с жителями деревни. И я всем этим командовал.

Я спросил у Степанова, как и почему, откуда это в нас? Он мне ответил, что я пойму это, когда найду связь между историей о чечевичной похлебке и притчей о сеятеле, и он оставит для меня подсказку, как вывернуться из этой ситуации. Вы же сами знаете, как он мог все закрутить. И вот после переноса, когда раздавал долги, я все понял.

Был среди этих алчных тварей один случайный товарищ. Простой программист, работавший с банковскими программами, обычный клерк. Он и к зарплате какие-то символические деньги получал за то, что прикрывал махинации начальства. Технически именно он сделал все проводки, которые позволили завести уголовное дело на Степанова, он же потом подчистил улики. Хотя, наверное, громко сказано, что там, единички-нолики в компьютере.

Что побудило его работать с бандитами? Да по большому счету – ничего. Он просто хотел нормальной жизни, нормальной работы, которую в нашем городе фиг найдешь. Он даже не подозревал, что несколькими нажатиями на клавиши замарал себя соучастием в тройном убийстве. Вот тут до меня дошло, что я такой же. Я пришел в армию, чтобы защищать людей, но что я делал, когда наше либерастическое правительство вводило ювенальную юстицию и платное образование, легализовало педофилию, проституцию и наркоту? Когда приравняло первого императора к Гитлеру, в конце концов. Как по мне, это такое же преступление.

Что ответить? Ни фига я не делал. Меня оно напрямую не касалось, да и имелись у меня дела поинтересней. О, конечно, я был против этой вакханалии, но я был против, сидя в теплом кресле за монитором, ничего реально не делая. И суть не в том, что все такие же, как я, ни фига ничего не делали – главное, что я больше не хочу так. И суть загадки Степанова в том, что отказ от первородства есть отказ от своей человеческой сущности, которую мы размениваем на всякую хрень и которая нам вовсе не нужна. Фактически человек медленно, но верно превращается в разумного зверя, бесконечно далекого от понятий добра и зла. Но если у зверя исключительно инстинкты, то у человека в наличии разум, который требует особых развлечений, коим я и был свидетелем.

У нас теперь новый мир и новая жизнь, и я хочу прожить ее иначе. Пусть недолго, но так, как я сам того хочу. А знаете, в чем еще ирония? В родном мире нам надо было просто задушить в себе тварное начало, даже стрелять наших властителей не пришлось бы, они бы сами сбежали. Но в новом мире все наши проблемы морального плана переведены на совершенно новую ступень. Они практически возведены в абсолют. За любую мерзость здесь ты получаешь не наказание, а награду. И если мы хотим снова стать людьми, нам придется схватиться с местными богами, а не с кучкой международных банкиров, как дома.

И вам рано или поздно придется сделать свой выбор. Информация об особенностях здешней религии скоро попадет в массы, и общественность придет к вам с вопросом, по какому праву вы не дозволяете? Сколько людей можно было бы спасти от рака и гонореи с помощью жертвоприношений мерзких тварей, которые едят людей? Потом начнутся разговоры, что неплохо бы продлить жизнь полезным членам общества. Подарить им вторую молодость, чтобы они и дальше трудились на благо народа. Но от одних гоблинов бонусов на всех не хватит, и пойдут разговоры о том, что неплохо было бы использовать для столь благих целей собственный асоциальный элемент. Но вскоре для удовлетворения растущих потребностей не хватит и его. И тогда на алтарь пойдут все, кто под руку попадется. Не веришь в демократию – на алтарь, просрочил ипотеку – туда же. Дойдет до реалий средневековой Испании, не дала похотливому попу – ведьма, сжечь.

А начнется все с вас, Руслан Фаатович. Озабоченная общественность придет и скажет примерно следующее: мы тут посовещались, потом проголосовали и решили, раз вы такой гениальный военный деятель, мы хотим, чтобы вы и дальше вели нашу армию от победы к победе. Для этого давайте вас омолодим. Всего лишь двадцать вонючих гоблинов надо запытать до смерти. Двойная польза, мир от такой мерзости избавим, и вы молодой. Вот только когда это произойдет, будет уже поздно. Это станет последним шагом перед переделом власти. Даже если вы их всех перестреляете в этом самом кабинете. К тому моменту альянс уже сложится, все будет готово, а ваше прощупывание покажет заинтересованным сторонам, тратить ли ресурсы на переворот или удастся договориться полюбовно, без траты драгоценных средств. И будет, как мы неоднократно видели дома. Мирная демонстрация, впереди истеричные мамаши с транспарантами: «Спасите наших детей!», «Разве жизнь моей кровиночки не стоит жизни кровожадного людоеда?». Еще и действительно посадят своих чад в инвалидные кресла и повезут перед собой. Что вы тогда станете делать? Я же вам предлагаю не реагировать на ситуацию, а самому ее создавать, пусть остальные реагируют и всегда отстают на шаг.