Книга Короли Молдаванки - Ирина Лобусова

Грохот усилился – вместе с криками. Можно было определить, что толпа становится больше. Стреляли целенаправленно, в окна, и были отчетливо слышны вопли тех, в кого попали пули, – в управлении было полно людей.

В воздухе запахло гарью.

– Они бросают зажигательные смеси, – сказал Полипин, – надо быстрее убираться отсюда.

– Как мы уйдем? – от ужаса Володя почти кричал.

– Попробуем выбраться через двор. Нужно пробираться к коридору. Будем отстреливаться.

Полипин вытащил оружие и наугад выпустил несколько пуль в окно, прячась за столом, перевернутым Володей. Револьвер в руках Сосновского дрожал. Он никак не решался приподняться над столом и выстрелить. Со стороны окна раздались громкие крики – похоже, нападающие собирались идти на штурм.

– Пробирайся в коридор, я прикрою! – крикнул Полипин. Володе не надо было повторять дважды. Рывком он откатился назад и ударом ноги распахнул дверь, выстрелил наугад в сторону окна. Ползком, по битому стеклу Володя пробирался к выходу в коридор. Осколки стекла ранили его руки, но он не обращал внимания на порезы. Крики усилились. Начался штурм.

Нападавших было много. Володя видел, как в темнеющем проеме окна появился какой-то бандит. Полипин выстрелил в него почти в упор. Раскинув руки в стороны, с воплем бандит рухнул вниз. Но на его месте тут же появились двое других.

Володя был уже в коридоре, когда Полипин приподнялся над столом, прицеливаясь в залезавшего в окно бандита. Грянули выстрелы. Комната заполнилась пороховым дымом. Происшедшее потом Володя запомнил на всю жизнь.

Он был красив и горд, этот старый офицер сыскной полиции, принявший смерть с оружием в руке. Володя никогда не видел в фигуре Полипина столько красоты и достоинства. Это было предсмертное, пугающее мужество. Грянули выстрелы. На спине Полипина расплылись багровые цветы – пули прошили его насквозь. Медленно, все еще сжимая в руках оружие, он стал оседать вниз.

Бандиты были уже в комнате. Один, маленький, белобрысый, в упор прицелился в Володю. Глядя прямо ему в глаза, Сосновский бросил свое оружие в сторону на пол. Бандиты схватили его, швырнули в стену лицом, заломили ему руки, грубо обыскали, пытаясь отыскать оружие, но оружия не было.

Ругаясь, бандиты потащили Володю во двор. В дверях ему удалось обернуться. Последним, что он увидел, были широко раскрытые, направленные ввысь, мертвые глаза Полипина. В них не было ни страха, ни горечи, только спокойствие и удивление при виде неожиданной, внезапно настигшей его смерти.

Оставшихся в живых полицейских выволокли во двор. Их было достаточно много, но еще больше было нападавших – мужчин и женщин с разными лицами, выражавшими почти одинаковую агрессию и свирепость. Крики нескрываемой ненависти заглушили все вокруг.

Полицейских выстроили в ряд, и Володе вдруг показалось, что в толпе бандитов он видит Таню. Нет, это было невозможно. Что могла Таня делать здесь, в окружении уличных банд?

Во дворе в сопровождении вооруженной свиты появился молодой темноволосый человек с раскосыми глазами. Бандиты расступались перед ним, а по толпе, только что жаждущей крови, тут же пронеслось:

– Японец… Король…

Он двигался вдоль ряда бывших полицейских, заглядывая в глаза каждому. Наконец остановился:

– На ваших руках море крови. Целое море людской крови! Так вам и жить дальше с этим. Но на моих руках крови не будет. Убирайтесь!

Полицейские пошли через двор, сопровождаемые насмешливыми криками и улюлюканьем толпы. Володе вдруг снова показалось, что он видит Таню, но он тут же отогнал видение. Сосновский навсегда уходил из здания полицейского управления, из прошлой жизни. Он больше не служил в полиции.

Японец, несколько его адъютантов, Корень и Таня, которая все время была в толпе нападающих, шли по коридорам бывшего полицейского управления. Пожар уже был потушен, но в воздухе невыносимо воняло гарью. Здание не горело, но во дворе люди Японца жгли все полицейские документы, обнаруженные в здании. Из одной двери высунулся Гарик, личный адъютант Японца:

– Нашли! Он там!

Все вошли в комнату, где рядом с перевернутым столом лежал мертвый следователь Полипин.

– Это он, – сказал Японец Тане, останавливаясь над телом, – он велел его арестовать. Полипин. Вел дело Людоеда.

Таня решительно шагнула вперед, остановилась и изо всех сил плюнула в мертвое лицо.

– Почему? – закричала она, повернувшись к Японцу, – почему ты не убил его раньше?

Затем, издав короткое, болезненное рыдание, быстро выбежала из комнаты. Мужчины с горечью смотрели ей вслед.

7 и 8 марта 1917 года, после массового разгрома полицейских участков и жандармских управ в Одессе, когда погибло очень большое количество жандармов и сотрудников полиции, новая власть, назначенная Временным правительством, приняла экстренные меры. Были посажены под арест городской голова Борис Пеликан, начальник сыскной полиции Гиршфельд и все его заместители – всего 14 человек. Жандармское управление и полиция были расформированы. Появилась народная милиция, ее главой стал профессор Новороссийского университета Завьялов. Но чистки и аресты не коснулись многих бывших полицейских. Тем из них, кто не был запятнан в массовых расстрелах гражданского населения и погромах на Молдаванке, было предложено вернуться обратно, уже в ряды милиции, и охранять правопорядок в городе. Новой милиции требовались сотрудники, которые имели опыт в борьбе с мародерством, грабежами и налетами. Володе также поступило подобное предложение.

Он лично встретился с Завьяловым – человеком интеллигентным, но решительным. Как и вся прогрессивная одесская общественность, Завьялов осуждал жестокий террор, развязанный бывшими жандармами и полицией, когда без суда и следствия, по малейшему подозрению, расстреливали людей.

– У вас серьезная слава, – говорил Завьялов Володе, – вы арестовали жестокого убийцу Людоеда, что само по себе праздник. Почему бы вам снова не послужить людям? Мы должны остановить грабежи и разбой.

Завьялов говорил разумно и решительно, но перед глазами Володи все стояло мертвое лицо Полипина. Не отказываясь сразу, он обещал подумать. Но, выйдя из кабинета Завьялова, понял, что не вернется ко всему этому никогда. Володя еще не знал, чем будет заниматься, но всех этих политических игр, сопровождаемых кровью и стрельбой, больше не хотел. Он найдет себе занятие. Может, отыщет Людоеда. Хотя бы ради памяти Полипина. И ради азарта охотника, не выследившего свою дичь и продолжающего идти по следу.

Увидев Таню через весь этот тяжелый промежуток времени, Володя был поражен. Она похудела, осунулась, а по лицу ее время от времени пробегали какие-то мрачные тени.

– Я болела, – прокомментировала Таня его вежливое недоумение (Володя был слишком хорошо воспитан, чтобы спросить прямо, что произошло), – меня неожиданно подкосила испанка. Это ужасная болезнь! Я до сих пор не пришла в себя. Теперь, когда ты стал гражданским, самое время заняться поисками Людоеда. Надеюсь, ты по-прежнему настроен его найти?