Книга Вселенная Айн Рэнд - Гэри Вайс

«Управление общественных работ[234] построило самые поразительные, лучшие здания той эпохи, — сказал он. — И это получилось благодаря федеральным программам, как вы и сами прекрасно знаете. Так что идея фильма была в том, чтобы сохранить за героем его индивидуализм — черту, присущую и Фрэнку Г ери, — и заставить его совершать хорошие поступки. Вместо кошмарных микрорайонов, каких у нас полно, внушающих отвращение и уродующих мир, почему бы Говарду Рорку не создать проект отличного квартала, способного вместить шесть тысяч человек и дать им возможность жить свободно, на свежем воздухе и среди красоты?»

В этом и заключалась главная мысль: «Развернуть „Источник“ в противоположную сторону».

Стоун собирался позвать всех ведущих архитекторов мира, чтобы они помогли ему сделать великий ремейк «Источника». Пока он рассказывал, я понимал, чем эта идея так привлекла его изначально и, судя по всему, продолжала привлекать все эти годы. Он задумал сам сделаться Говардом Рорком: персонаж фильма должен был выражать его личное мнение о том, что такое служение обществу. «Я собирался построить город ради общественного блага, — сказал Стоун. — Это и была главная идея фильма».

Его Говард Рорк был бы не эгоистичен. «Он должен строить, в том его суть. Он понимает, насколько эгоистичны другие архитекторы, которые сколачивают состояния, и таких архитекторов — множество. Но поскольку он умеет строить хорошо, он может делать это дешевле, экономя по пятьдесят долларов на каждом футе жилья», — и это его главная работа, потому что он — строитель, а не капиталист. (Эта часть вполне согласуется с текстом романа, потому что, как я уже упоминал, денег Рорк действительно не любит.) Рэнд от всего этого пришла бы в ярость, заметил я.

«Да мне плевать, пусть хоть бы съела свою шляпу», — отозвался Стоун. У рэндианцев все равно нет прав, чтобы менять сценарий. Они протестовали бы: ну и пусть! Рорк не позволял другим вмешиваться в свою работу, не позволил бы и Стоун. Им пришлось бы примириться с его видением «Источника», где эгоизм заменен самопожертвованием, радикальный капитализм — человечностью и подчеркнута необходимость правительства в то время, когда на правительство наседают со всех сторон. Весьма заманчивая интерпретация, осуществить которую становится все сложнее в сегодняшней ситуации, когда нацию захватывают идеи Рэнд.

«Нам необходимо государство, — сказал Стоун. — Нам необходимо общество. Мы отчаянно в них нуждаемся».

Эпилог

Вся проклятая история мира — это история борьбы между эгоизмом и бескорыстием! Все плохое вокруг нас — пища, для эгоизма. Иногда эгоизм даже становится принципом, организованной силой, даже правительством. Тогда он именуется фашизмом.

Гарсон Канин. Рожденная вчера

Нет особых сомнений в том, какова будет объективистская Америка. Вероятно, собственными глазами мы с вами ее не увидим, однако первые признаки уже появляются. И, кажется, уже заметны.

Последние полвека очертания будущего объективистского мира рисовали в своих публикациях Айн Рэнд, Брандены, Алан Гринспен и прочие теоретики, распространяя свои представления через журналы. Когда Брук в ходе дебатов с Майлзом Рапопортом мимоходом высказался за отмену Закона о детском труде, он просто повторил давно выдвинутую объективистскую доктрину, сформулированную Леонардом Пейкоффом так: «Правительство отрицательно по своей сути».[235] Мировоззрение, выраженное этой формулой, оставалось неизменным на протяжении десятилетий, а его основные положения бесконечно повторялись Рэнд и ее апостолами:

Никакого правительства, за исключением полиции, судебных институтов и армии.

Никакого правительственного регулирования в какой-либо сфере.

Никакого государственного здравоохранения.

Никакой социальной защиты.

Никаких государственных школ.

Никаких государственных больниц.

На самом деле — вообще ничего государственного. Только индивидуалисты, каждый заботится исключительно о себе, не просит ни у кого помощи и никому не помогает сам.

В объективистской Америке начнется темная эра беспрепятственного свободного предпринимательства, гораздо более примитивного и хищнического, чем все, что было до сих пор. Объективисты это знают. В чем они не всегда отдают себе отчет в полной мере, учитывая их извращенное восприятие реальности, так это в том, к чему приведет такой шаг назад. Или же это им просто безразлично.

Когда Алан Гринспен высказывался против строительных норм, он прекрасно понимал, что повлечет за собой отсутствие адекватных строительных кодексов и норм пожарной безопасности. За пятнадцать лет до его рождения 146 человек, в основном молодые женщины, заживо сгорели или погибли, выбрасываясь из окон, при пожаре на швейной фабрике Triangle Waist Factory на Манхэттене в Нью-Йорке. От хозяев никто не требовал обеспечения безопасности на рабочих местах, поэтому они ее и не обеспечивали. Владельцы Triangle загнали рабочих в тесное пространство без нормальных дверей, а отсутствие адекватных норм пожарной безопасности означало, что пожарных выходов было недостаточно. В итоге двадцать пятого марта 1911 года на тротуаре под зданием фабрики лежали десятки мертвых тел. И повсюду в мире, где нормы строительства неадекватны или вовсе отсутствуют, результат один и тот же — погибшие люди.

В объективистском мире для всех государственных систем, которые мы привыкли принимать как должное, будет нажата кнопка перезагрузки. Они будут не просто уменьшены, не сокращены — они попросту исчезнут. В объективистском мире снег с дорог не будут убирать, мосты будут рушиться, потому что правительству запретят следить за их исправностью — в лучшем случае отдельные граждане, решив, что это в их рациональных личных интересах, будут добровольно счищать с них ржавчину и заменять изношенные тросы. Общественные парки и земли, от крохотных островков зелени до огромных просторов заповедников, будут проданы только что отпущенным на свободу мегакорпорациям. Авиационное сообщение прекратится, пока ищущий прибылей капиталист не решит, что в его личных интересах финансировать систему воздушной безопасности. Если это окажется выгодным делом — отлично. Если же нет — ну не повезло. Рынок так сказал. Береговая охрана будет отсиживаться в порту, пока потрепанные штормом моряки тонут, как это было в давние времена. Огонь будет дожирать останки притихших лесов, потому что растительность и диких животных больше не будут защищать лесники и жесткие законы по охра не окружающей среды, а сами деревья будут вырублены подчистую в рациональных личных интересах наглых, лишенных воображения предпринимателей.

Когда промышленность больше не будут сдерживать нормы выброса углекислого газа, земля начнет плавиться от собственного жара, таяние ледников ускорится, погодные катаклизмы станут еще более привычным явлением, а береговая линия будет на глазах исчезать, поглощаемая волнами. Разрозненные сообщества людей, истерзанные ураганами, наводнениями и торнадо, будут предоставлены сами себе, их судьба не будет волновать эгоистичный, свободный от угрызений совести мир.