Книга Объятия незнакомца - Лиза Клейпас

Лизетта напряглась, но не смогла достать их.

– Нет, н… не могу…

– Дядя Бернар… будь ты проклят! – задыхаясь, крикнул Жюстин, но тупая боль в боку заставила его замолчать.

Бернар двигался странно медленно.

Лизетта почувствовала, что захват вокруг ее запястья слегка ослаб.

– Жюстин!

– Я сейчас помогу, – пробормотал Бернар, приближаясь к основанию лестницы.

– Не беспокойся, – прорычал Жюстин и закусил губу. Он напряг оставшиеся силы и потянул Лизетгу вверх в отверстие чердака. Ее живот тяжело ударился о выступающую балку, и она едва не задохнулась от боли. Жюстин продолжал тянуть ее, пока она не добралась до его колен. Лизетта лежала без движения, в то время как Жюстин отжал ее пальцы от своей дрожащей руки и провел рукавом по лицу. Бок мучительно болел в том месте, куда он был ранен на дуэли. Он заморгал глазами, чтобы разогнать радужные круги, поплывшие перед глазами…

На верхних ступеньках появился Бернар. Лицо его потемнело от гнева.

– Мог бы подождать меня.

У Жюстина пересохло во рту. Он облизал губы.

– Я не мог ждать тебя целый час, – насмешливо сказал он.

– Что это значит?

– А ты догадайся, – предложил Жюстин, и в его голосе отчетливо прозвучала неприязнь.

– Я требую объяснения, что вы делали там вдвоем!

Не обращая на него внимания, Жюстин наклонился к Лизетте и помог ей сесть. Ошеломленная, она держалась за живот и глубоко дышала.

– Жюстин, – наконец произнесла Лизетта, осознав, что он сделал. – Как ты? Твой бок кровоточит?

– Нет, нет… – Он решительно покачал головой. Бернар сердито посмотрел на них:

– Вы искали вещи, принадлежавшие Корин, не так ли? Вы не имеете права делать это! Я запрещаю!

Жюстин начал горячо возражать, но Лизетта заставила его замолчать, прикоснувшись к плечу. Она посмотрела на Бернара.

– Ты запрещаешь? – повторила она. – Не знала, Бернар, что ты можешь запретить мне что-либо.

– И мне! – добавил Жюстин, не в силах молчать.

– Это непорядочно, – продолжал Бернар, распаляясь еще больше. – Рыться в чужих вещах только для того, чтобы удовлетворить свое мелочное любопытство, что-то вынюхивать и высматривать. Думаю, она проклинает вас из своей могилы! Вы не имеете права!

Его слова резко звучали в тишине. Лизетта молчала, глядя на него своими ясными карими глазами. Такая вспышка несвойственна Бернару. До сих пор Лизетта не представляла, что деверь способен на такое проявление чувств. И все из-за умершей невестки! Здесь что-то не так.

Она постаралась говорить спокойно:

– Почему ты так расстроился, Бернар?

– Почему… – Он смотрел так, будто она задала абсурдный вопрос. – Я все расскажу Максу о ваших делах, как только он придет домой. И не удивлюсь, если он накажет тебя.

– Посмотрим, – сказала Лизетта. – А сейчас, пожалуйста, уйди, чтобы Жюстин и я могли спокойно спуститься.

Лицо Бернара побагровело, и он тотчас спустился вниз. Жюстин, все еще вне себя, наклонился над лестницей и крикнул вслед Бернару:

– Кто поручил тебе охранять ее вещи, дядя? Какое она имела к тебе отношение?

Бернар резко обернулся, будто его ударили, и с ненавистью посмотрел на Жюстина, который, ничего не понимая, глядел на дядю. В его голубых глазах отражалось явное изумление, как у ребенка, которого незаслуженно обвинили в неуважении к старшим. Бернар повернулся и быстро ушел, ни слова не говоря.

* * *

Лизетта очень хотела первой встретить Макса и самой рассказать ему, прежде чем Бернар или Ирэн сделают это. Открыв дверь спальни, она видела, как Макс вошел в дом. К нему тотчас устремились Бернар и Ирэн, один разгневанный, другая просто обеспокоенная. Макс молчал, недоуменно глядя на обоих. Лизетта не могла слышать, что они говорили, но по тону ей стало ясно, что они жалуются.

Взволнованно вздохнув, Лизетта закрыла дверь и села за маленький столик у окна. Затем достала чистый лист бумаги. Может быть, написать, еще одно письмо матери или Жаклин? Макс больше не возражал против переписки, и она писала им почти каждую неделю. И если по-прежнему будет проявлять настойчивость, кто-нибудь из них рано или поздно ответит ей. Лизетта очень ждала ответа от матери, несмотря на болезнь и нерешительность Жанны. Она соскучилась по Жаклин, по ее советам и сплетням, которые старшая сестра любила сообщать, а также по тетушке Делфайн, по-своему любившей ее.

Подавленная и усталая, Лизетта опустила голову на руки. Она не двигалась, пока не услышала, как кто-то вошел в комнату, и, обернувшись, увидела Макса.

– Добрый вечер, дорогой, – нерешительно поприветствовала она, размышляя, преуспели ли Ирэн и Бернар в своем стремлении оговорить ее.

Глава 13

Лизетта быстро поднялась ему навстречу. Макс подошел и посмотрел ей в глаза. Суровое лицо мужа немного смягчилось. Лизетта облегченно вздохнула, когда он обнял ее. Напряжение спало. Знакомый запах был приятен, и она ощутила всем своим нутром блаженное спокойствие рядом с ним, сильным и желанным.

Он коснулся губами ее губ и сел в кресло, притянув жену к себе на колени.

– Мадам, не соизволите ли рассказать мне, что, черт побери, здесь произошло сегодня?

Лизетта прижалась к его груди.

– Я не ожидала, что мое появление на чердаке вызовет такой переполох.

– Не ожидала, – произнес он с явным сомнением.

– Ты же говорил, что теперь это мой дом тоже, как и всех других.

– Да, говорил.

– Со мной был Жюстин.

– Я слышал это.

– Мы всего лишь открыли несколько коробок и сундуков.

– Ты нашла, что искала?

– Я не искала там что-то определенное. Просто… смотрела.

– А… – Он провел теплой рукой по ее спине. – Понимаю.

– А Бернар очень сильно разволновался, Макс. – Она подняла голову и серьезно посмотрела на него. – Это очень удивительно. Судя по его поведению, можно подумать… что Корин была его женой. Он запретил мне подниматься на чердак.

Лицо Макса ничего не выражало, но голос был мягким:

– Тебе очень надо еще раз побывать на чердаке?

– Не думаю. Но все-таки…

– Понимаю. Бернар иногда проявляет властолюбие.

– Это больше чем властолюбие! Он…

– Позволь мне рассказать о брате. Он всегда казался тебе весьма сдержанным, не так ли? Но порой случается, что его чувства выплескиваются наружу и тогда происходит взрыв. Сегодня дело обстояло именно так. Завтра он будет, как обычно, тихим и мрачным. Понимаешь? Это для него в порядке вещей.