Книга На полпути к себе - Вероника Иванова

— Ваша дама посчитала мои слова оскорблением, не так ли?

— Не буду отрицать.

— И Вы, полагаю, считаете своим долгом... — умолкаю, потому что на лице молодого человека отражается такая безысходность, что становится его жаль.

— Видите ли, лично я не считаю.

— Даже мои слова об овцах не вызвали протест? Они вполне могли оскорбить именно Вас, если Вы относите себя к окружению этой белокурой болонки.

— Я не отношу себя к волкам, сударь, — честно и спокойно признал Шэрол.

— Тогда в чём состоит цель нашей беседы? — непонимающе поднимаю левую бровь.

— Я хотел... принести извинения Вам и Вашей даме.

— Извинения?

— Роллена вела себя... непозволительно грубо. Ей не следовало задевать графиню Агрио. И Вы... Вас невозможно ни в чём обвинить: Вы всего лишь вступились за честь девушки.

— Вам легко жить, граф? — не могу удержаться от вопроса, и Шэрол изумлённо хлопает ресницами.

— Что Вы имеете в виду?

— С такими удивительными понятиями о чести и благородстве Вы, должно быть, успели нажить целую армию врагов! Или нет?

— Лэрр... — он печально качает головой. — Врагов наживают те, кто смел, силён и ярок, а мои достоинства... Вызывают лишь насмешки.

— Зря вы так полагаете, сударь! Оскорбить Вас невозможно, поэтому всё, что остаётся — смеяться над Вами, чтобы заглушить голос зависти. Поверьте, насмешники попросту бесятся оттого, что не могут быть хоть капельку похожи на Вас!

— Вы думаете? — он морщит лоб.

— Я уверен! Кстати, граф... Я хотел бы продолжить нашу беседу... Скажем, за ужином. Конечно, стол в доме Агрио не так изобилен, как королевский, но графини по-прежнему гостеприимны и с радостью примут Вас. А бутылочку хорошего вина я постараюсь найти.

— О, не утруждайтесь! — оживляется Шэрол. — Я возьму что-нибудь из отцовских кладовых.

— Отлично! В семь — Вас устроит?

— Вполне!

— Тогда позвольте откланяться!

...Когда я догнал не слишком торопившуюся домой Равель, мне удалось одновременно успокоить её и привести в состояние, близкое к шоковому. Первый эффект был достигнут рассказом о примирении с графом, а второй — известием, что оный граф вечером посетит скромное жилище рода Агрио.

Графиня-мать были изумлена моей наглостью не меньше дочери и удостоила вашего покорного слугу взгляда, неприятно напомнившего настроение Магрит, когда я делал совсем не то, что предписывалось, а проявлял инициативу, в итоге приводящую к неожиданным последствиям. Затем было произнесено скорбное:

— Нам нечем даже растопить камин в гостиной! — и dou Алаисса поднялась на второй этаж, укоризненно шурша юбками.

— Нечем растопить? — я повернулся к Равель, и та печально вздохнула:

— Подводу с дровами из имения мы ждём только послезавтра...

— А почему же... — к счастью, не успеваю сморозить очередную глупость, вовремя понимая: запасы женщин были тщательно рассчитаны, а появление непредвиденных жильцов потребовало, как минимум, вдвое большего расхода дров.

Равель ничего не сказала — не посмела упрекнуть меня в том, что изничтожил горстку палок, которой хватило бы ещё на два дня. Милая девочка! И ведь даже во взгляде не видно осуждения, только извечно-вежливое: «Прошу простить за неудобства...»

Качаю головой:

— Надо было предупредить... В конце концов, мы могли бы немного помёрзнуть.

— Ну что Вы! — она всплеснула руками. — В доме так сыро, что наутро спина заболела бы от холодной постели!

— В крайнем случае, спали бы вдвоём, — беспечно предположил я.

Девушка испуганно расширила глаза, а потом очень мило покраснела.

— Я имел в виду... — пытаюсь исправить положение, но Равель поспешно кивает:

— Личные привязанности лэрра не полежат обсуждению, особенно с моей стороны!

— Почему же? Вы, как хозяйка дома, вправе... — тут только до меня доходит, о чём подумала Равель, и я невольно фыркаю. Неужели, представила меня с эльфом? И, полагаю, вовсе не за сном... Какая испорченность!

...Кстати, узнав, что один из нежданных постояльцев принадлежит к расе листоухих, графини были поражены, польщены и оскорблены одновременно. Поражены тем, что эльф прибыл в столицу без своих соплеменников, в сопровождении человека. Виллерим, всё-таки, не Вайарда, где lohassy можно встретить и несколько раз за день, сюда эльфы выбираются крайне редко и, как правило, не в одиночестве. А уж говорить о том, чтобы листоухий поселился там, где обитают только люди... По этой причине графини были чрезвычайно польщены оказанной им честью. Лично я не считал соседство с эльфом чем-то завидным, но оставил своё мнение при себе, потому что... Пришлось выдержать кавалерийскую атаку dou Алаиссы, в течение получаса выговаривавшей мне, как провинившемуся пажу. Чего я только не наслушался! Упрёков было очень много, но суть их сводилась к одному: как я мог без предварительной договорённости привести в дом Агрио столь высокородного гостя. Поскольку мне не удалось и слова вставить в обвинительную речь, пришлось только кивать и всеми силами удерживать на лице выражение полного согласия со словами графини. Хотя, признаюсь: если в самом начале ещё подхихикивал, то к концу нотаций был готов высказать всё, что думаю об этикете, старых склочных женщинах и правилах гостеприимства. К счастью, Равель немного утихомирила бурю, сказав, что всю жизнь мечтала увидеть эльфа, и настоящее чудо — в преддверии праздника получить ТАКОЙ подарок...

— Дрова, дрова... — я постучал пальцами по мраморному подоконнику. Рассеянный взгляд упёрся в корявые веера деревьев. — Дрова... А скажите, милая Равель, давно ли садовник обрезал сухие ветки?

— Ветки? — она растерянно задумалась. — Не знаю... Надо спросить...

Оказалось, что старый Плисс вообще в этом году не обихаживал своих питомцев, потому как пытался разбить огород, чтобы обеспечить графиням хоть какое-то подспорье по части пропитания. И вроде бы, что-то даже удалось вырастить... Но овощи отнимали слишком много времени и сил: парк остался неухоженным.

— Отлично! Дрова у нас будут, и не позднее, чем через пару часов! — самонадеянно объявил я, не догадываясь, какое сражение мне предстоит...

Садовник был человеком до жути обстоятельным и абы какое дерево пустить на отопление не мог. Собственно, мне даже не доверили единственную в доме пилу: поглядев на меня слезящимися, но весьма колючими глазами, Плисс заявил: «Он вам, сударыни, такого напилит, что потом век жалеть будете...» Уговоры не помогли: садовник согласился с моей помощью только в подсобных работах: таскать лестницу, помогать старику взбираться на неё и собирать отпиленные сучья.

Разумеется, процесс заготовки дров занял куда большее время, чем я рассчитывал: уже начинало темнеть, а мы всё ещё ругались под очередным деревом. За спором о том, какую ветку пилить первой (мне хотелось закончить поскорее, а Плисс придерживался только одному ему известного плана декорирования парковой растительности), нас и застал Шэрол.