Книга 50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская

Савва Морозов окончил Московский университет, где помимо основных дисциплин серьезно изучал философию, историю. Потом продолжил образование в Кембридже, писал диссертацию и одновременно осваивал текстильное дело у ткачей Манчестера. После Морозовской стачки и болезни отца Савва вернулся в Россию и принял управление делами. Ему было 25 лет.

Вскоре Тимофей Саввич скончался. Вдова, Мария Федоровна, пережила его на два десятилетия. Савва стал директором предприятия, но, по сути, не был полноправным хозяином: 90 % паев принадлежало его матери. Казалось, он связан в решениях по рукам и ногам, но Савва Второй не был бы сыном своих родителей, не унаследуй он от них неуемную энергию и сильную волю. Сам о себе он говорил: «Если кто станет на моей дороге, перейду и не сморгну». До поры до времени так и было…

Савва выписал из Англии новейшее оборудование, на мануфактуре были отменены штрафы, изменены расценки, построены новые бараки. Дела шли блестяще: Никольская мануфактура занимала третье место в России по рентабельности, и морозовские изделия вытесняли английские ткани даже в Персии и Китае. При этом фабрикант заботился и об улучшении условий труда и быта рабочих (к концу XIX века при ней действовали 3 больницы, 3 училища, роддом, богадельня, библиотека), что было по тем временам из ряда вон выходящим явлением. Савва Тимофеевич финансировал строительство родильного приюта, жертвовал деньги на лечение душевнобольных, давал деньги на издание книг, жертвовал Красному Кресту. Кроме того, он первым из русских промышленников стал принимать на работу местных, российских инженеров, которых тогда начало выпускать Императорское техническое училище в Москве. У него было несколько собственных стипендиатов-рабочих, а двое даже обучались за границей.

Помимо производственных успехов, Савва одержал победу и на любовном фронте, влюбившись в жену своего двоюродного племянника Сергея Викуловича Морозова – Зинаиду. В России развод не одобрялся ни светской, ни церковной властью, а уж для старообрядцев это было просто немыслимым событием. Савва пошел на чудовищный скандал и семейный позор – свадьба все-таки состоялась.

У молодой семьи дела шли успешно: пока Савва Тимофеевич работал на фабрике и учреждал всевозможные выставки, Зинаида Еригорьевна организовывала благотворительные балы и базары, заводила «полезные знакомства» и вела светскую жизнь, что способствовало росту авторитета Морозовых и Никольской мануфактуры в высших кругах. Морозовым вообще везло на властных, надменных, умных и очень честолюбивых жен.

Зинаида Григорьевна увлекалась светской жизнью, салонами, гостями, а Савва Тимофеевич проводил время в маленькой, скромно обставленной комнатке на втором этаже их прекрасного особняка, одного из красивейших в Москве (дом сразу же после постройки стал столичной достопримечательностью; сейчас он находится в ведении МИД РФ). Вообще-то Савва Морозов был крайне неприхотлив, даже скуп – дома ходил в стоптанных туфлях, на улице мог появиться в заплатанных ботинках. Зинаида Григорьевна, напротив, старалась иметь только «самое-самое» (во многом это был ответ на пренебрежение, с которым даже самые бедные дворяне относились к купечеству). Вскоре Савва Второй разочаровался в семейной жизни – супруги оказались чужими друг другу людьми. Бешеная обоюдная страсть скоро переросла в равнодушие, а потом и в полное отчуждение. Они жили в одном доме, но практически не общались, несмотря на то, что у них было четверо детей: два сына и две дочери.

После смерти Саввы Тимофеевича Зинаида Григорьевна покровительствовала Левитану, Чехову, Поленову, Серову, поддерживала МХТ. В возрасте 37 лет она в третий раз вышла замуж за Анатолия Анатольевича Рейнбота, генерал-майора свиты Его Императорского Величества, московского градоначальника. В этом браке Морозова наконец-то осуществила свою старинную мечту – стать дворянкой и официально войти в высший свет.

Морозов ворочал большими капиталами, но его влекли и другие люди – творческие, одержимые. Отличаясь эрудицией и широтой кругозора, Савва Морозов с удовольствием читал Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Чехова, Бунина, Леонида Андреева, Горького, наизусть знал многие пушкинские стихи и «Евгения Онегина».

Когда К. Станиславский и В. Немирович-Данченко, задумавшие открыть новый драматический театр, обратились к нему за помощью, Савва Тимофеевич взял на себя не только финансовую сторону дела (уже в первый год его затраты составили 60 тысяч рублей), но и всю хозяйственную. Он, став содиректором театра, вникал в мельчайшие подробности его жизни и отдавал ему все свободное время. Морозов не только щедро жертвовал деньги, но и сформулировал основные принципы деятельности театра: сохранять статус общедоступного, не повышать цены на билеты и играть пьесы, имеющие общественный интерес.

Он решил подарить Московскому художественному театру зал в центре города, в Камергерском переулке, и профинансировал все строительные и отделочные работы, которые были выполнены в очень сжатые сроки – с апреля по октябрь 1902 г. Строительство нового здания обошлось Морозову в 300 тысяч рублей, а общие расходы мецената на Художественный театр составили приблизительно 500 тысяч рублей.

Савва Тимофеевич был натурой увлекающейся и страстной. Недаром побаивалась матушка Мария Федоровна: «Горяч Саввушка!.. Увлечется каким-либо новшеством, с ненадежными людьми свяжется». Став завсегдатаем Художественного театра, Морозов сделался поклонником Марии Федоровны Андреевой – самой красивой актрисы русской сцены. Завязался бурный роман. Савва восхищался ее редкостной красотой, преклонялся перед талантом. Но только обычного театра ей было мало, она была связана с большевиками и добывала для них деньги. Позже охранка установит, что Андреева собрала для РСДРП миллионы рублей. «Товарищ феномен», как называл ее Ленин, сумела заставить раскошелиться на нужды революции крупнейшего российского капиталиста.

Савва Тимофеевич пожертвовал большевикам значительную часть своего состояния. При его поддержке издавалась ленинская «Искра», газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве. Он сам нелегально провозил типографские шрифты, прятал у себя наиболее ценных «товарищей» (например, Л. Б. Красин работал у него на фабрике инженером), доставлял запрещенную литературу на собственную фабрику.

Но можно ли объяснить помощь, оказываемую им большевикам, только готовностью бросить все сокровища мира к ногам любимой? Наверное, нет. Савва был умным и расчетливым человеком и только из-за любви давать большевикам деньги, скорее всего, не стал бы, считает Н. Вико. Пожалуй, стоит вспомнить, что Морозовы – старообрядцы, а они всегда были в оппозиции к преследующей их власти. Морозов, получивший образование в Англии, чувствовал необходимость демократических свобод. Он интересовался новыми идеями, и Андреева познакомила его с новыми людьми, у которых их было в избытке, – большевиками. Как писал Марк Алданов, «Савва субсидировал большевиков оттого, что ему чрезвычайно опротивели люди вообще, а люди его круга в особенности».

Увлеченность мецената привела к личной трагедии, которая началась с того, что Станиславский поссорился с Немировичем-Данченко – и как раз из-за Марии Андреевой, которая постоянно устраивала скандалы. В конце концов, в 1904 г. Морозов отказался от своего директорства. Вместе со своим близким другом Максимом Горьким и Марией Федоровной он затеял новый театр. Но тут-то Андреева и Горький полюбили друг друга. Это открытие было для Саввы тяжелейшим потрясением. Но даже после того как Андреева и Горький стали жить вместе, Морозов все равно трепетно заботился о ней.