Книга Прощённые долги - Инна Тронина

– Ты чего с чемоданом-то, Всеволод? – удивился Захар, заметив, что Грачёв двигает под столом свой багаж. – Я ещё перед началом заседания всё хотел тебя спросить, да никак не собрался.

– Переезжаю на проспект Славы, – коротко объяснил тот.

– Поздравить можно? – оживился Захар. – Всё-таки надумал расписаться с Лилией? Когда свадьба-то?

– Не бойтесь, не зажму свадьбу, – улыбнулся Грачёв. – Вот поживём вместе, тогда и определимся окончательно.

– Добре! – Горбовский перевёл взгляд на Вершинина. – Ось, Владик, який же ты поганый! Не обижайся, это значит – худой. Рано вышел, да прямо к раздаче! Чуть только месяц минул, как тебя раскурочило на Пулковском! Давно из Академии-то выписался?

– Восемнадцатого, десять дней назад. Ничего, хватит валяться – работать надо, – Вершинин, как всегда, был серьёзен и собран.

– А где же твой Мильяненков? – Захар достал сигареты. – Как вы насчёт покурить? Угощайтесь. Я же приглашал его, а не тебя. Тебе-то ещё в постели лежать надо, пусть и дома.

– Этого вы от меня, положим, не дождётесь! – усмехнулся Вершинин, сжимая зубами сигарету. – Слава должен сегодня заканчивать дело с притоном на улице Гашека. Там две недели назад кровавая драка была, и сегодня опять что-то неладное намечается. Надо брать оставшихся, а это сложная задача. Почти все – рецидивисты, многие приехали из союзных республик. Ну, а потом Мильяненков со своими людьми будет полностью в вашем распоряжении. Я сам пока не могу участвовать в операции по состоянию здоровья, но хочу протежировать своего человека. Он – профессионал, выучка блестящая. У меня таких ребят немного. Даже можно сказать, что нет совсем.

– И кто же этот молодец?

Горбовский листал папки с документами по делам, которые вели Турчин и Алдоничев. Рядом на столе лежала стопка аналогичных дел различной степени толщины и затрёпанности – в зависимости от срока работы оперативно-следственных групп.

– Сейчас у меня в квартире живёт Роман Брагин с женой. Их буквально вышвырнули из Прибалтики. Он – лейтенант ОМОНа. Ася на восьмом месяце беременности. Она так запугана, что кричит по ночам. Жизнь у них в Риге была… Сами понимаете, какая. Называли их и свиньями, и оккупантами, и бандитами. Такое на нервы никому хорошо не подействует.

– Они у тебя живут? – Грачёв даже проснулся. – И давно?

– Десять дней. Как только я выписался из госпиталя, Майя им позвонила. Со съёмной квартиры пришлось съехать – денег не осталось. Для будущего ребёнка – никакого приданого. Вещей с собой – почти нуль. Только то, что было на них к моменту бегства. Потом я расскажу поподробнее. Но сейчас Ромка весь извёлся. Их ребята уехали в Тюмень, а Асю в таком виде он не хочет туда везти. Пока решает, следовать за отрядом или оставаться здесь. Тип Брагин, конечно, сложный, но как профи ему цены нет. Я бы с удовольствием взял его к себе в отряд, но никто мне этого не позволит.

– Почему не позволит? – Горбовский устроил подбородок на кулаке. – Мы этот вопрос, как следует, обсудим. Верно, Геннадий? – обратился он к Петренко. – У нас людей нет, а тут такой подарок!

– Сложно всё, Захар Сысоевич, – грустно возразил Петренко. – Против них выдвинуто обвинение в бандитизме, я уже выяснял. Но конкретно сегодня я вас прошу позволить Брагину принять участие в операции. Мы много потеряем, если ему откажем. Я ручаюсь за него. Кстати, о Романе высокого мнения Андрей Озирский. Они познакомились этой зимой и с тех пор часто встречались. Мы только сейчас узнали, какое с Андреем случилось несчастье, – продолжал Петренко. – В клинику звонили?

– Да, час назад, – коротко ответил Всеволод.

– Изверги какие, ты подумай! – обратился Петренко к Вершинину. – Не только живодёрством занимались, так ещё и протокол вели. Мол, ничего нам не будет, и выкусите, менты поганые! Сева, что там, в больнице, говорят?

– Андрей сейчас лежит под капельницей. Врачи боятся возможных осложнений, в частности, на почки, и хотят сбить температуру. Наш друг, разумеется, рвётся оттуда вон и уверяет, что у него всё в полном порядке. Чем закончится, сейчас сказать трудно.

– Я хотел бы его увидеть. – Вершинин потушил сигарету. – Дело в том, что Брагин очень волнуется. Я, конечно, тоже, но Роман прямо места себе не находит. Так хотел встретиться с Андреем, уже после событий, да всё не получалось. Они только раза поговорили по телефону…

– Не одному тебе хочется, – согласился Горбовский, передал блокнот Норы Вершинину. – Мне, например, тоже. Влад, ты только прочти весь этот кошмар! Ведь то же самое сейчас вытворяют с сорока другими людьми, и среди них есть женщины, подростки. У нас каждый час на счету, и времени на раскачку нет. Всеволод, пока суд да дело, я велел просмотреть полученные материалы. – Захар метнул быстрый взгляд на углубившегося в чтение Вершинина. – Много записей зашифровано. Ты не в курсе, ключ можно раздобыть?

– Думаю, что да. Там один шифр или несколько?

– Пока налицо один. Слайды с изображением людей Ювелира у меня, – вставил Петренко. – Надо размножить, разослать ориентировки по отделениям. Заодно проверить, не числятся ли они в их картотеках.

– Ювелир старался подбирать тех, которые ещё не числились, – твёрдо сказал Грачёв. – Захар Сысоевич, Геннадий Иванович, надо подождать, пока всё уляжется. Я по своим каналам получил известие, что в «малине» паника. Они не могут понять, кто убрал Келль и Мамедова, а потом и самого Ювелира с охраной. Да ещё опустошил сейф. Именно сейчас надо действовать особенно осторожно, а то у ребят могут нервы не выдержать. Отомстить-то хочется, а тут мы под рукой. Менты поганые, поднявшие окровавленную руку на святое! Единственное, что не терпит отлагательств, это «Лазарет Келль». Здесь речь идёт о людях, ежедневно подвергающихся изощрённым издевательствам. Тут уже надо переть, как танк. Список содержащихся в этом «лазарете», не нашли?

– Нет. – Петренко пальцами потёр переносицу под дужкой очков. – Либо они тоже зашифрованы, либо находятся в самом «лазарете». Мы с Турчиным и Алдоничевым смогли установить лишь то, что Уссер сказал источнику не всю правду. Трупы они не только кидали в болото, но и вывозили в такие места, где их сразу можно было обнаружить. Делали это ночью, а утром человека находили в сквере, на детской площадке, на газоне, на автобусной остановке и так далее. Один такой был найден на улице Новосёлов. Другой – в Коломягах, на Нагорной. У меня есть подозрение, что это – тоже жертвы преступных опытов. Александр Никитич подобрал и систематизировал все известные нам случаи, когда эксперты терялись в догадках. По крайней мере, ко всей этой дьявольской кухне имеет отношение гибель Дениса Двинина, обозначенного в блокноте как «Д.Д.-5». Почему именно пять, я пока не могу сказать. Но повреждения у него точь-в-точь такие, как описала Нора Келль. Разрыв брюшных мышц и перелом позвоночника, можете себе представить? Ему было шестнадцать. Двинин, конечно, был фарцовщиком – с одиннадцати лет, шатался с дружками по ресторанам. Начинал с продажи иностранцам флажков и значков, а закончил куда более серьёзными махинациями. Разумеется, при таком образе жизни до беды недалеко, и в середине августа он исчез. Никто из приятелей ничего не знал. Потом один вспомнил, что Двинин задолжал большую сумму, а отдать не мог. Не везло, мешали конкуренты. И вот – пропал. Тело никак не могли обнаружить, а в милиции просто сидели и ждали новых сведений. В начале сентября труп обнаружился на лестнице жилого дома, на правом берегу Невы. Скончался парень от болевого шока, примерно за двенадцать часов до этого. Все схватились за головы, потому что причина смерти была какой-то странной, ни на что не похожей. Почему возникли такие повреждения, тоже непонятно. Обычно похожая картина возникает при падении с большой высоты, но другие признаки это не подтверждали. Поняли только то, что Двинина где-то держали недели три, а потом убили весьма загадочным образом. Экспертиза не выявила наличия в организме алкоголя и отравляющих веществ. Вот пока и всё про «Д.Д.-5».