Книга Кровавый омут - Фрэнсис Пол Вилсон

— Кролик Роджер!

Портмен протянул руку, взял у нее игрушку, повертел перед глазами, полными слез, и шепнул:

— Роджер... Я про тебя почти позабыл. — Он бросил быстрый взгляд на Джиа. — Давненько в сундук не заглядывал. Фильм вышел тем летом, когда она пропала. Я ее трижды водил... Верите ли, с каждым разом она хохотала все громче. Наверняка напросилась бы и в четвертый, да...

Он снова сунул ей куклу.

Джиа взглянула в широко открытые голубые глаза кролика, чувствуя, как по щекам катятся слезы, быстро смахнула и все-таки не успела.

— Будь я проклят! — удивленно воскликнул мужчина.

— Что?

— Чуткий репортер! Не перечесть репортеров, с которыми я разговаривал с восемьдесят восьмого года, но вы первая реагируете как живой человек.

— Возможно, у них больше опыта. Или эта история слишком меня задевает.

— У вас дочка есть?

Джиа кивнула:

— Восьмилетняя... Только что посмотрела на видео «Кролика Роджера». Ей ужасно понравилось.

Снова накатили слезы. Она их глотала, а они текли. Тару Портмен вырвали из счастливой жизни, убили или того хуже. Слишком жестоко... чересчур жестоко.

— Не спускайте с нее глаз, — посоветовал Портмен. — Каждую минуту будьте рядом, потому что никогда не знаешь... никогда не знаешь.

Ее обуял ужас. Вики далеко, в лагере. Господи боже, как можно было ее отпускать?

Впрочем, нельзя растить девочку в стеклянной колбе. Хорошо бы, конечно, но несправедливо.

Джиа положила в сундук Роджера, поднялась с закружившейся головой.

— По-моему, достаточно.

— Пришлете мне статью?

— Конечно. Если напечатают.

— Напечатают. У вас чуткое сердце, я вижу. Мне очень хочется, чтоб напечатали. Хочется снова видеть имя Тары. Знаю, ее больше нет. Знаю, она никогда не вернется. Но не хочу, чтоб ее забыли. Сейчас она лишь статистическая единица. Пусть опять обретет имя.

— Постараюсь, — пообещала Джиа.

Невыносимо стыдно врать. Никакой статьи не будет. С жгучим чувством вины она поспешила к дверям, прочь из душной вонючей коробки с тесными стенами.

Портмен пошел за ней следом.

— Знаете, что вышло бы сейчас из Тары? Она пела, играла на пианино, скакала верхом, обладала острым как бритва умом, радовалась жизни — каждой минуте, — имела любящих родителей, перед ней была целая жизнь, прекрасная, счастливая... И все мигом рухнуло. Вот так вот. — Он щелкнул пальцами. — Не по несчастной случайности, а умышленно. Умышленно! А Джимми? Кто знает, каким бы он стал? Наверняка не таким, как сейчас. Мы с Дот жили бы вместе, старились, нянчили внуков... Ничего этого уже не будет.

Никогда. — Голос его прервался. — Пусть люди знают, что похититель моей Тары убил не просто девочку, а всю семью!

Джиа только кивнула, выскочив в коридор, не в силах выдавить ни слова сквозь невидимый кляп, глубоко засевший в горле.

5

— Значит, Фредди, — начал Илай, — ты считаешь меня сумасшедшим, как я понимаю.

Стросс заскочил с новостями насчет расследования, предпочитая докладывать лично, а не по телефону, но Илаю больше хотелось поставить на место зарвавшегося копа из полиции нравов, возомнившего, будто знает ответы на любой вопрос.

Фред окаменел.

— Да что ты... никогда. — Пружинистый детектив сердито оглянулся на Адриана. — Вижу, кто-то язык распустил.

— Если не ошибаюсь, тебе только того и требовалось.

— Слушай, пойми, пожалуйста...

— Я понял, детектив Стросс, что ты нечестный человек. Я тебе предлагаю фактическое бессмертие — и что получаю в ответ? Шепотки за спиной. Пожалуй, распущу Круг, останусь, как прежде, один.

— Да ты что, серьезно? — воскликнул Стросс. — Из-за какого-то пустякового замечания...

— Это не пустяковое замечание! Это угроза единству Круга!

Фреду, судя по физиономии, не хотелось нести ответственность за разгон Круга. Легко представить, что с ним за это сделают прочие члены. Однако он принял презрительный дерзкий вид, расправил узкие плечи, обжег Илая взглядом.

— Я проверял тебя со всех сторон десять раз, черт побери, и везде сказано, что ты родился в Бруклине в сорок втором году.

— Я не одну сотню лет старался скрыть свое происхождение, — улыбнулся Илай. — Хорошо поработал.

— Я тоже. Не только у меня возникли сомнения. Ты утверждаешь, будто живешь на свете двести с лишним лет, практически бессмертен, пока руководишь церемонией, потом на тебя кидается какой-то парень и протыкает твоим же собственным ножом!

— Я тебе говорю...

— Знаю, но что я должен думать? И другие тоже?

В самом деле, подумал Илай. С этим немедленно надо покончить.

— Пойди на кухню, — велел он к Адриану, — принеси нож для мяса.

Адриан как-то странно взглянул на него, впрочем, выполнил просьбу, вернувшись с восьмидюймовым столовым ножом, совсем маленьким в его огромной руке. Илай взялся за стальное лезвие из высокоуглеродистой стали с тупым закругленным концом, протянул Строссу вперед рукояткой:

— Держи.

— Зачем? — неуверенно переспросил детектив.

— Возьми, потом скажу.

Коп, нерешительно поколебавшись, взял нож.

— Ну, дальше что?

Илай расстегнул рубашку, обнажил грудь.

— Бей.

— Ты с ума сошел? — воскликнул Адриан. — Не слушай его! — обратился он к Строссу. — Этот нож насмерть бьет...

— И ты, Адриан? — с горечью спросил Илай. Никто больше не верит? — И ты тоже не веришь?

— Верю, конечно. — Минкин был отчасти польщен. — Просто...

— Давай, Фредди. Сейчас же. Я требую. Когда останусь целым и невредимым, оповестишь сомневающихся, что не я сумасшедший, а вы.

Детектив замахнулся, прицелился, переводя сверкающий взгляд с ножа на грудь Илая. Тот ничуть не боялся, зная, что неуязвим для Фреда, Адриана, для всякого, кроме таинственного мужчины. Сейчас это будет доказано.

Стросс шагнул вперед, крепко стиснув губы. Илай закрыл глаза.

— Нет! — крикнул Адриан. — Слушай, а вдруг агрессор лишил тебя неуязвимости? Вдруг ты из-за полученной раны потерял силу, которая восстановится лишь после следующей церемонии?

— Не смеши меня.

— Есть же такая возможность, правда? Ведь с тобой раньше ничего подобного не было, да? Неужели действительно согласишься рискнуть?

Илай холодел, пока до него доходили слова Адриана. Быть не может. Случай беспрецедентный. Тем не менее в понедельник вечером он был ранен. Если Минкин прав...