Книга Рыцарь Шестопер. Новый дом - Федор Соколовский

Но над ними были командиры и власть имущие, которые думали совсем иначе. Из темноты воротной арки вышел вояка с нашивками десятника. Пройдя вперед сквозь строй своих подчиненных, он остановился и довольно приветливо поинтересовался:

– А чем достопочтенный рыцарь докажет, что он послан великим ханом?

– Тебе это о чем-то говорит? – Прибывший поправил свисающую с пояса на цепочке золотую пластинку. Не увидев отблеска узнавания во взгляде десятника, добавил: – Тогда позови сынов Золотой Орды!

– Они сейчас будут здесь, – сообщил воин и шагнул в сторону.

Занявшие его место трое азиатов сразу прикипели взглядами к пайцзе. А еще через мгновение словно по команде рухнули на колени, вытянули руки вперед и, коснувшись лбом земли, застыли. По утверждению беглых профессоров, так они себя отдавали в полную власть великому хану. Точнее, его высшему представителю. И тот мог наказывать или казнить кого угодно, отрубая руки или головы.

Минуту следовало молчать, как бы в раздумье. Попутно нагоняя страха на преклоненных и добавляя почтения к себе лично.

Что рыцарь и проделал, восседая на коне, словно каменная статуя. Ну разве что незаметно любовался вытянувшимися мордами стражников и десятника. Те округлившимися глазами наблюдали за монголами и, похоже, впервые видели такое явное раболепие с их стороны.

Слишком затягивать события тоже не следовало, и Грин сказал:

– Я спешу выполнить волю ослепительного владыки всего мира. Проведите меня немедленно к пленнице, привезенной недавно!

Троица монголов вскочила на ноги и чуть ли не растолкала в стороны местную стражу. При этом руки у них лежали на рукоятях сабель, и было видно, что, случись ничтожное непослушание, оружие будет пущено в ход без малейших колебаний.

Пока рыцарь, а за ним и карета въезжали во внутренний двор, там появилось еще десятка полтора монголов. Но в сторону каждого неслось короткое, непонятное шипение, и люди падали наземь, оставаясь в такой позе не меньше минуты. Потом они вскакивали и старались создать некий барьер безопасности вокруг посланника великого хана.

Оказался среди них и тот, который, похоже, здесь был старшим. Полусогнувшись, он попытался приблизиться к спешившемуся рыцарю и силился что-то спросить на уйгурском. Посланник уставился на монгола ледяным взглядом и злобно зашипел:

– Разве я с тобой заговорил? И разве я с тобой заговорил на чуждом для этих земель языке?

– Прости, Сияющий! В твоей воле казнить меня! – упал на колени монгол и согнулся бубликом.

Рыцарь чуть скривился в сомнениях. Уж очень ему хотелось полоснуть мечом по открытой шее. Еле удержался.

– Ты вызвал мое недовольство, учти это! Приготовьте продукты для ведьмы, немного одежды и питье. Все уложить в карету. Она отправляется со мной в дальний, очень дальний путь.

И пошел к замку. Провинившийся тип семенил сзади, пыхтя от усердия, потея от непонимания и опасаясь хоть что-то спросить на ходу. Тогда как Василий уже общался мысленно с Зареславой:

«Хватит паниковать! Я уже спускаюсь к тебе! Все нормально! Не забудь притвориться когда надо и как следует. Не подведи, любимая!»

Посланника привели в большую камеру, перегороженную двумя рядами решеток. На одной половине восседал в удобном кресле седой дедок и с аппетитом уминал стоящие перед ним на столике блюда. Это он так пытался раздразнить аппетит у пленницы.

Но, услышав шум и увидев вошедших, чуть не подавился. Еле откашлявшись, уставился на незнакомца с гневом и страхом одновременно. Собрался уже и рот открыть не то для крика, не то для вопроса, но странный гость вначале указал на старика указательным пальцем, а потом сжал кулак.

Очень понятно получилось: «Закройте ему рот!» Тут же к старику метнулись два монгола, шепча что-то в оба уха и призывая вести себя благоразумно в присутствии сияющего обладателя пайцзы.

Дедуля в сомнении притих, хотя взглядом ощупывал гостя с ног до головы. И Шестопер запоздало осознал небольшой просчет: слишком хорошо отставной маршал знал некоторые детали богатых доспехов. Мог припомнить, что кому принадлежало, и что-то заподозрить. Правда, он и вякнуть не успеет. Один жест – и старика не станет.

Поэтому следовало его хоть немного успокоить:

– Соляк, твои заслуги высоко ценятся великим ханом. Особенно последние деяния. Так что вскоре жди особые подарки. Да и в будущем твои привилегии еще больше увеличатся. – И приказал переминающемуся рядом тюремщику: – Открывай!

Тот отпер первую решетку и замер в нерешительности.

– К ней нельзя прикасаться, господин!

– Ах да! Сейчас это исправим.

Рыцарь вынул из-за пазухи роскошный серебристый жезл и демонстративно направил на ведьму.

– Покорись мне! И выполняй любое мое распоряжение! – И нажал скрытую кнопку на корпусе жезла. Тот сразу покрылся синими искорками, потом полыхнул красным фейерверком и погас. На большее магическая игрушка, сделанная когда-то Гонтой, не годилась. Зато сейчас произвела нужный эффект.

Да и ведьма несколько раз дернулась всем телом, словно ее током взбодрили. Затем застыла, склонив голову, и пролепетала:

– Повинуюсь, мой повелитель!

Словно сомневаясь в силе своего жезла, гость начал командовать:

– На колени! Теперь укуси решетку. Встань. Поцарапай себе руку. Не так, до крови царапай. А теперь покажи, как воют волки… И как блеет овца…

Девушка безропотно, с отсутствующим взглядом, выполняла все команды. Чем вызвала вздохи восторга и восхищения у всех присутствующих.

Да и высокий гость остался доволен, продолжив командовать:

– Открывай! А ты следуй позади меня, на расстоянии двух шагов. В стороны не смотреть, руки держать на груди. Молчать!

И, нисколько не сомневаясь, что все будет выполнено, развернулся к выходу. Ведьма, смиренно сложив руки на груди и уткнувшись взглядом в пол, подошла и пристроилась сзади. Но прежде чем выйти, Грин хорошо рассмотрел нервный, бегающий взгляд предателя Соляка. Кажется, он что-то все-таки заподозрил. Да и что для него была какая-то золотая пластинка?

Но Шестопер решил хоть на этом предателе отыграться, поэтому, когда прошли первый лестничный пролет, оглянулся на идущих сзади монголов и ткнул пальцами им за спины.

– Они больше не нужны великому хану! – И выразительно провел пальцем по своему горлу.

Азиаты понятливо кивнули и тут же развернулись назад. Жалко, конечно, вдруг тюремщик не сильно-то и виноват, но убить следовало обоих. Иначе могли поднять тревогу.

Преодолели еще один пролет, из подземелья послышались гневные крики, потом вопль ужаса, и все стихло. Правда, старший, идущий во главе процессии, как-то странно оглянулся и недобро посмотрел на рыцаря. Но того это не смутило. Да и Боджи поддакнул, убеждая, что все сделано верно: