Книга Импровиз. Сердце менестреля - Владислав Русанов

– Не буду обобщать, но мне благодарные браккарцы не попадались.

– Может, потому, что раньше вы не кидались на выручку браккарцам, которых окружили наемные убийцы в темном переулке?

– То есть вы хотите сказать, что тот мой незначительный поступок, совершенный в мгновения душевной растерянности и неопределенности…

– Именно. Я, возможно, справилась бы с унсальцами. Но, скорее всего, нет. Ваша помощь пришлась как нельзя кстати. С тех пор я чувствовала себя немножко в долгу. Как вы знаете, каждый браккарец в душе – торговец.

– О да!

– Вот поэтому мы любим платить по счетам. Мы не прощаем обид, но умеем благодарить за помощь. Считайте, что я просто отдала вам долг.

– И теперь везете на Браккару?

– Ну, не выбрасывать же вас, привязав к пустому бочонку, посреди моря?

– Да, не самый лучший выход, но впереди порты Кевинала, Вирулии…

– Айа-Багаана, – с непроницаемым лицом поддакнула Дар-Вилла.

– Пожалуй, Айа-Багаан – это лишнее. – Ланс слегка передернулся, вспомнив не самое приятное прощание с княгиней Зохрой. И те кары земные и небесные, которые она обещала неверному любовнику. – Обойдемся без Айа-Багаана.

– Я знала, что вам это предложение не придется по вкусу. Поэтому предлагаю вам прогулку до Бракки.

– Если мне придется выбирать между обезглавливанием с последующей установкой моей головы на колу и садком с миногами, то первая казнь более, так сказать, традиционна. При этом огромное влияние на мой выбор оказывает то, что перед смертью в первом случае я увижу черные косы и брови княгини Зохры, а во втором… Я даже не знаю, что увижу во втором, поскольку с его величеством Ак-Орром тер Шейлом из Дома Белой Акулы незнаком. Но заранее уверен, что княгиня Зохра красивее.

– Кто бы слышал, что вы несете, пран Ланс, – покачала головой Дар-Вилла. – Но радует лишь одно – вам удалось сохранить чувство юмора. Значит, не все потеряно.

– Мне тоже так кажется.

– Поэтому я попытаюсь подобрать доводы в тон вашим. До Айа-Багаана сейчас дней семнадцать – двадцать ходу, если будет попутный ветер. До Браккарских островов под всеми парусами идти месяца полтора-два. Можно еще пожить.

– Звучит заманчиво. Но есть одно «но».

– И какое же?

– Не люблю, когда меня едят заживо.

Браккарка вздохнула, потерла переносицу. Сделала три шага по каюте – туда и назад. Все равно больше не получалось. Потом она успокоилась и присела на край стола, сдвинув ладонью лекарственные снадобья.

– Откуда у вас такие превратные сведения о нас, островитянах? Почему вы считаете нас более дикими и кровожадными, чем степняков Райхема? Почему наши обычаи кажутся вам более жестокими, чем традиции Кринта?

– Я много воевал с вами, – пожал плечами Ланс.

– И что показала война? Что наш флот больше и лучше оснащен? Может, наши пушки стреляют дальше? Или наши моряки бьются отчаяннее? Это показала война?

– Флот больше. И пушки стреляют дальше. Вот с отвагой моряков я не соглашусь. Может, и согласился бы, если бы не водил абордажную команду в сражении в проливе Бригасир.

– Это, конечно, ужасные преступления. Вам известны случаи, когда браккарцы уничтожали всех пленных до единого?

– Нет, но…

– И никому не известны. Вы слышали о каких-то особых, извращенных жестокостях?

– Все слышали.

– А подтверждения какие-нибудь были?

– Ну, то, что все знают, подтверждения не требует.

– Ясно. А что вам известно, пран Ланс, о науке или искусстве Браккары? О ее поэтах, художниках, музыкантах, алхимиках, инженерах?

Менестрель покачал головой. Он много слышал о браккарских воинах и торговцах, но о людях, занимающихся тонкими искусствами и ремеслами, никогда.

– Понятно. Значит, вы полагаете, что артиллерия браккарского флота, которая громила береговые укрепления Эр-Трагера, оставаясь за пределами досягаемости крепостных батарей, возникла из ниоткуда?

– Не знаю, откуда она возникла, но я кое-что смыслю в пушках, чтобы понимать: морская артиллерия не может бить дальше береговой.

– А вы изучали баллистику? Вы знакомились с трудами знаменитого ученого Ри Чхона из Ли-Ланга?

– Нет.

– То есть вы просто видели вблизи пушки. Видели, как их заряжают. Возможно, помогали канонирам на батарее.

– Приходилось. Да…

– Тогда вынуждена заметить, вы ничего не смыслите в пушках. Во всяком случае, не больше, чем любой канонир смыслит в музыкальной магии. Хотя справедливости ради вынуждена признать, что найдутся и такие, кто после вашего выступления решит, что знает о музыке все и еще чуть-чуть.

– Ну, ладно, я не смыслю в баллистике. Зато я знаю, что обстреливать припортовые кварталы Эр-Трагера было… излишне жестоко, скажем так.

– Возможно. Но тогда была война, если я не ошибаюсь.

– Была. А чем виноваты мирные горожане?

– Тем, что их великий князь объявил войну королю Браккары. Уверена, адмирал Жильон альт Рамирез поступил бы точно так же, окажись трагерский флот на траверзе Бракки. Чем вам еще насолили браккарцы?

– У них нет понятия о чести.

– Это вы о том случае с юным Ак-Карром из Дома Жемчужного Нарвала?

– О нем, о ком же еще.

– Не могу сказать, что пододевать кольчугу перед дуэлью – честно. Но, во-первых, не стоит делать вывода обо всем народе по отдельным его представителям. Тер Верроны никогда не отличались повышенным благородством. Я не о поколениях славных предков, а о поступках, достойных уважения.

– А во-вторых?

– Во-вторых, мне искренне жаль юношу. Знаете ли, пран Ланс, Ак-Карр был подающим надежды художником. Отец не просто так взял его в Аркайл. Он намеревался отправить сына учиться в Школу искусств в Вирулию. Учителя на островах уже ничего не могли дать ему.

– Художник? Этот прыщавый хлыщ?

– Смею заверить, очень хороший художник. Прекрасная работа мазком. Игра света и тени. Его картины сравнимы с работами Родольфо и Заминелли. Будем во дворце, я обязательно покажу те из них, что висят в залах его величества Ак-Орра тер Шейла.

– Сложно поверить.

– Я вас понимаю. Но и вы не слишком похожи на величайшего менестреля всех времен и народов на взгляд человека постороннего. Черный дублет, волосы «хвостом». Эта ваша шпага… Кстати, где она?

– У надежного человека. Если помните, я готовился умирать.

– Помню. Понимаю. Вы надеетесь вернуть ее?

– Нет. Я завещал ее и не собираюсь менять своего решения

– Завещали? У вас есть бастарды? Поймите меня правильно, я совершенно точно знаю, что законных детей у вас нет и никогда не было.