Книга Зона приема - Владислав Выставной

– Я должен увидеть то, что ОНИ обещали! Я стану свободным – я стану наконец свободным, понимаешь? Только ты не повторяй за мной, ладно? Ищи свой собственный путь.

И, не дожидаясь ответа, склонился над окуляром телескопа.

Кот вдруг все понял. Подался вперед:

– Стой!

И не посмел коснуться фигуры, светящейся ядовито-зелеными пятнами. А Гвоздь замер, жадно припав к окуляру, и даже дышать перестал, захваченный только ему представшим зрелищем.

– Невероятно! – шептал Гвоздь. В его голосе смешались изумление и восторг. Он еще сильнее подался вперед, будто хотел нырнуть прямо в глубины открывшейся ему бездны. – Это же…

Он содрогнулся, тихо ахнул – и замолчал.

И больше не произнес ни слова.

Глядя на него, Кот ощутил, как стало тяжело дышать. У него вдруг появились слова – все те, что надо было сказать другу и что не были сказаны. И помириться, и попросить прощения – пусть даже они никогда этого не делали прежде.

Просто вдруг дико, до боли захотелось того, что уже невозможно.

Скрипнул стул, плетью опала рука, Гвоздь застыл, уткнувшись лбом в окуляр. Из разжавшихся пальцев выпала, звякнула о металл рифленого пола «монета». Наступила тишина, и только приводы синхронизирующего устройства продолжали свое тихое гудение.

Кот неподвижно разглядывал маленький потускневший диск с отверстием в центре. На душе была пустота – как эта дыра в металлическом кружке. Закончилась его последняя игра. Игра, в которой не будет победителей. Оставалось только сидеть и ждать, пока его не призовут вслед за ушедшим другом детства. Голова была как свинцом наполнена, дышалось с трудом. Теперь, когда кончилась последняя схватка, болезнь уже крепко держала за горло.

А может, не стоит тянуть? К чему эти долгие проводы?

Взгляд остановился на пистолете, оброненном Гвоздем. На металле оставались разъедающие металл пятна «студня».

Кот представил, как спускает курок и пуля устремляется в голову, дробя на своем пути височную кость, взбивая в кисель ослабший мозг, уже пронизанный убийственной «сетью».

От этой мысли в голове вдруг резко прояснилось.

Стоп. Ему же действительно стало легче! Он прислушался к ощущениям. И точно: к телу медленно возвращалась забытая легкость – словно кандалы сняли. Еще не веря в происходящее, он поглядел на свои ладони.

Черные нити, пронизавшие кожу, таяли на глазах.

Болезнь отступала.

«Монета» – она больше не властна над ним! В этом все дело – он избавился от власти проклятого артефакта.

И он уже знал почему.

Это взявший «монету» Гвоздь забрал проклятие с собой в могилу. Или в иные миры – куда там он отправился, покинув сожранное «студнем» тело?

Что это – его изначальный замысел? Или последняя попытка исправить причиненное зло?

Теперь уже не узнать этого.

Как не узнать, что же Гвоздь увидел там – в космической бездне, за мгновение до перехода в иной мир. Быть может, это зрелище должно было стать последним и для него – успей Кот увидеть то, что убило его старого друга. Тогда бы он разделил судьбу своего двойника из странного «заэфирья».

Но, видимо, нет в жизни никакой предопределенности. И на этот раз судьба распорядилась так, а не иначе. Просто потому, что не все еще пережито в этой жизни.

Кот не помнил, как выбрался из башни обсерватории. Его вела, как на автопилоте, вернувшаяся «чуйка». Болезнь отпускала его, уходила усталость. Хотелось идти бесконечно, наслаждаясь движением, забытыми ощущениями здорового тела. В голове звенело от кристальной ясности и полного отсутствия мыслей. Пожалуй, стоит приблизиться к последней черте, чтобы осознать самое обыкновенное счастье – быть живым.

На бетонном выступе над гладью Черной Грязи Кот остановился, чтобы перевести дыхание. Впереди была Топь и долгий путь домой. Но сталкер не думал об этом.

Он поднял пустые пальцы на уровень глаз, поглядел в «окошко» воображаемой «монеты», в котором привык видеть таинственные пейзажи чужого мира.

Ничего этого не было. Красные пески и багровое небо исчезли навсегда – вместе с проклятым предметом. Их место занял только-только зародившийся рассвет.

Кот пережил свою последнюю ночь.

А значит, был повод начать все сначала.

Эпилог

Низкий протяжный звук эхом разбежался под куполом обсерватории. Застывшее у телескопа тело дрогнуло. Медленно, очень медленно стали приходить в движение части мертвого, казалось, тела. Противоестественно, начиная с дальних фаланг пальцев, затем кисти рук, потом предплечья, плечи. Словно это был тест работы отдельных деталей человекоподобного робота.

Последними открылись глаза – резко, как включенный механизм. Из мертвого рта снова вырвался звук – на этот раз не такой громкий, и вроде бы даже осмысленный.

В этом звуке был вопрос.

Словно мертвец выражал недоумение своим новым, неожиданным состоянием. По инерции снова припал взглядом к окуляру – и застыл в этом положении.

Сколько времени прошло в неподвижности – неизвестно. Для мертвого время не имеет измерения. Резко отпрянув от окуляра, тело замерло на стуле. И медленно поднялось на ноги. Все его движения делились на отдельные фазы, между которыми следовали паузы. Словно мертвому мозгу не хватало времени, чтобы выдать команду на очередное движение. Постепенно паузы между фазами сокращались, движения становились более плавными.

Но это не добавляло им жизни. Все больше и больше оживший мертвец становился похожим на одного из себе подобных, тех, кого много в Зоне.

Но что-то в нем продолжало сопротивляться, цеплялось за иллюзию жизни. Долгим взглядом стеклянных глаз он обвел помещение, будто пытаясь зацепиться за что-то знакомое.

И увидел лежавший на полу пистолет.

Неуклюжей «деревянной» походкой спустился по железным ступеням, подошел к пистолету. Какое-то время стоял, непонимающе глядя на оружие, словно забыв, что это такое.

Затем склонился и поднял пистолет синими задубевшими пальцами. Сжал рукоять, осмотрел оружие со всех сторон. В мертвых глазах отразилась бледная тень узнавания. Указательный палец рефлекторно лег на спусковой крючок.

На сером лице появилось подобие улыбки.

Рука подняла оружие на уровень головы и уперла ствол в висок. Улыбка стала шире, глаза закрылись.

Грянул выстрел.

Оглушительное эхо заметалось в тесном пространстве под куполом. Тело качнулось – но осталось стоять. Из дыры в виске подымался дымок, рука продолжала сжимать пистолет на том же уровне.

Мертвец открыл глаза. И теперь в них читался ужас.

Из глотки вырвался стон:

– Ы-ы-ы…