Книга Ковер царя Соломона - Барбара Вайн

Тут он почувствовал, что его спутник смотрит на него. Смотрит долгим пристальным взглядом. Было достаточно светло, чтобы распознать этот взгляд.

– Что с тобой? – спросил Аксель.

– Ничего.

– Ладно. Тогда за дело. Или ты собираешься торчать здесь, наслаждаясь панорамой?

«Я должен ему сказать, – подумал Мюррей, – должен что-нибудь сказать, что-нибудь сделать, пока не стало слишком поздно, пока мы с ним что-нибудь не натворили». После шока, испытанного его телом и мозгом, всем его существом, к нему вернулись эмоции. Молодой человек, не отрываясь, смотрел на связку ключей, которую его друг безразлично положил рядом с собой, усевшись на металлическую поверхность бака. Очевидно, он не придавал им никакого значения, поскольку свою роль они уже сыграли. Джонас перехватил взгляд Тома и вдруг сделал нечто совершенно неожиданное, чего тот никак не ожидал бы даже от заклятого врага, а ведь Аксель не был ему врагом.

Длинные пальцы Джонаса схватили ключи. Он подбросил их и поймал, словно мальчишка, играющий в «Пять камушков». При этом он широко улыбался, почти что смеялся. В его взгляде сквозило понимание и презрение. И флейтист тоже все понял. Никаких вопросов не потребовалось, он теперь все знал, и Аксель знал, что он знает, но ему было на это плевать. На мгновение Тому показалось, что напарник сейчас толкнет его. И он действительно собирался это сделать, но Мюррей успел вскочить на ноги, открыть рюкзак, вытащить веревку – и начал ее разматывать.

– Собираешься туда спуститься? – спросил он своего спутника.

Аксель кивнул. Он подошел к башенке, высота которой составляла где-то четыре фута, и заглянул внутрь.

– Там темно? – задал музыкант еще один вопрос.

– Естественно, в колодце темно. В туннелях не очень. Разве что в самых узких. Там, внизу, все давным-давно законсервировано, но не заброшено, они их регулярно проверяют и охраняют. Проблема в том, что этой рухляди уже около девяноста лет, всем этим старым плиткам, древним кирпичам, шахтам, где когда-то были лестницы или лифты… Исключение составляет диспетчерская, она вполне современна и до сих пор используется. Можно сказать, что эта комната – сердце или мозг всей системы.

– И ты собираешься ее фотографировать? Ты будешь снимать со вспышкой? А дежурные там будут? Я имею в виду, какой-нибудь электрик или оператор – в общем, кто-то в этом роде?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – Аксель достал из рюкзака небольшой ящик с инструментами. Там имелись отвертка, молоток и гаечный ключ. – На первый вопрос мой ответ – да. На второй – тоже. Я бы взял вспышку, даже если бы там было светло как днем. Людей там не будет. Что им там делать ночью? Поезда начинают ходить в шесть утра, забыл, что ли?

Он говорил с напарником, как будто с недоразвитым, но при этом без всякого раздражения, словно его глупость лишь утомляла Джонаса. Наверняка он говорил так и раньше, просто Том этого не замечал. В душе у него поднялась волна гнева, но он усмирил ее и стал помогать Акселю крепить веревку к металлическому брусу, который неизвестно зачем отгораживал эту часть крыши, оставляя снаружи периметр в десять футов. Один конец бруса был прикреплен к парапету, другой – к небольшой будочке из гофрированного металла. Конструкция выглядела надежной, как скала или брусья в гимнастическом зале.

Две части металлического крепежа были соединены друг с другом и закреплены на брусе, после чего Джонас затянул гайку ключом. Потом он взял молоток и ударил по ней пару раз, чтобы затянуть еще крепче. Мюррей светил ему фонариком и размышлял над тем, зачем он вообще понадобился Акселю, ведь он здесь абсолютно бесполезен, он вообще лишний. Всего-то дел – подержать фонарик!

Аксель надел перчатки, сложил инструменты в ящичек и убрал его в рюкзак.

– Внизу может пригодиться, – пояснил он, заметив взгляд своего помощника, и сбросил конец веревки в шахту.

«А ведь он действительно собирается спуститься туда, во тьму», – подумал Том. Злость спорила в нем с восхищением. Аксель собирался спуститься на шестьдесят футов вниз в шахту только для того, чтобы сделать какое-то фото!

Джонас перекинул через парапет башенки одну ногу, потом другую и нащупал упор в стене, вцепившись руками в его край. Веревка проходила между его руками и ногами. Когда он примеривался, в его рюкзаке что-то булькнуло. Мюррей мог бы поклясться, что этот человек уже не в первый раз проделывает подобные штуки. Он выглядел сейчас сильным, уверенным в себе и возбужденным. В глазах его горел ликующий огонь, словно он едва сдерживал торжествующий смех. Поднятое к небу лицо было лицом счастливца, только что получившего отличную новость, например, о продвижении по службе или о согласии любимой женщины. «Алисы», – подумал флейтист. Демонстрируя полное спокойствие и невозмутимость, Аксель поправил лямки рюкзака сначала на одном плече, потом на другом и произнес:

– Увидимся минут через двадцать. Максимум – через двадцать пять. Больше времени это не займет.

Том подошел ближе, наклонился и заглянул вниз. Джонас коротко и серьезно глянул на него и опустил голову. Он начал перебирать по веревке руками. Ноги его спускались все ниже и ниже, отталкиваясь от стенки шахты, и отбрасываемая им тень становилась все меньше, пока не исчезла в темноте. Мюррей убрал фонарик и отошел подальше. Он стоял в одиночестве на крыше, подняв глаза к небу.

Глава 22

Без двадцати три ночи.

На крыше почти тихо, даже шум улиц внизу почти смолк. Лишь редкие машины проезжают где-то далеко по Хай-Холборн. Что же, все сходится. Теперь понятно и Алисино охлаждение к нему, и ее внезапные проявления симпатии, скорее, сестринской или дочерней, очевидно возникавшие в те моменты, когда любовник ею пренебрегал. Том припомнил ее необъяснимые отлучки и тоскливые взгляды, которые она бросала на Акселя, когда они втроем бывали в кафе. И ту их первую встречу на лестнице. Первую ли? Сейчас флейтист вспомнил, что почувствовал тогда какую-то неловкость и театральность ситуации и то, что между этими двумя словно проскочила искра. Несомненно, они уже знали друг друга и тайно встречались в этой ее конторе.

Лицо Мюррея исказила гримаса боли. До сих пор все его эмоции были направлены на Акселя, но теперь, когда он подумал об Алисе, его тело словно сжали острые когти и боль пронзила его голову и грудь. Музыкант скрючился, прижав руки к груди, вытянул шею, а потом начал тереть виски. Ему казалось, что Джонас его ударил. Том был совершенно уверен, что они с его любимой спали на той самой кровати, которую он заметил за полуоткрытой дверью. И еще он знал, что с Акселем Алиса была совсем другой, не пассивной, удовлетворенно-улыбающейся, а… Молодой человек вдруг сообразил, что не может определить то, какой она могла быть с его соперником. Он представил невыносимую картину: обнаженная Алиса стоит перед Джонасом. Из его горла вырвался не то всхлип, не то стон. Мюррей стоял вцепившись в металлический брус и раскачивался взад-вперед.

Ему на глаза попалось кольцо, крепившее веревку к брусу. Можно было бы открутить его и сбросить вниз. Достойная месть человеку, отнявшему у него Алису и втянувшему его в темную историю. Том оглянулся в поисках инструментов, но вспомнил, что Аксель забрал их с собой. Наверное, предвидел, что у помощника могут возникнуть подобные идеи. Впрочем, можно ведь просто вытянуть веревку, лишив Джонаса возможности выбраться из старых туннелей.