Книга Русь меж двух огней – против Батыя и "псов-рыцарей" - Михаил Елисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Гигантская волна нашествия прокатилась по русской земле и схлынула в степь, и лишь черные пепелища отмечали путь орды — монголы ушли, как будто их и не было. На разоренных вторжением землях они не оставили своих войск, они не направили к уцелевшим русским князьям послов с какими-либо требованиями, и многим тогда казалось, что униженная и поверженная Русь степняков больше не интересует. Но для народа, который пережил невиданный в своей истории погром, открытым оставался самый важный вопрос — вернутся ли монголы снова?
3 марта 1239 г.
Взять град Переяславль копьемь, изби всь, и церковь архангела Михаила скруши, и сосуды церьковьныя бещисленыя, златыа и драгаго каменья взятъ, и епископа преподобнаго Семеона убиша.
Ипатьевская летопись
Батыев погром 1237–1238 гг. явился для Северо-Восточной Руси настоящей катастрофой, поскольку цвет нации — молодые мужчины и женщины был просто-напросто выбит, тысячи людей погибли на полях сражений либо были уведены в полон, где и сгинули. Десятки разрушенных городов, сотни выжженных сел, погостов и деревень — все это являлось страшным следствием нашествия степной саранчи. Торговля едва теплилась, каменное строительство замерло на несколько десятков лет, мастеровые и ремесленники, в совершенстве владеющие своим ремеслом, продавались на невольничьих рынках, исчезли такие сложные ремесла, как производство стеклянных украшений, перегородчатой эмали, черни, зерни, полихромной поливной керамики. Бояре, воеводы, дружинники пали в боях, и невольно возникал вопрос — а если придет новый враг, то кто защитит Русь? Однако главным было то, что теперь в сердцах людей поселился страх перед угрозой из степи, и даже князья, верша государственные дела, теперь брали в расчет новую силу, раньше неведомую, которая теперь во многом будет определять их политику. Сражаясь на Западе, русские теперь были вынуждены постоянно оглядываться на Восток — а не последует ли новый удар в спину? Особенно страшному разгрому подверглось Рязанское княжество, оно было практически стерто с лица земли, большинство городов, включая столицу, лежали в развалинах. Правда, на северо-востоке уцелел Муром, но в одиночку он был не в состоянии противостоять новому вторжению монголов.
Пострадало и Черниговское княжество, но его потери не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось на Рязанской и Суздальской земле, — нашествие прошлось только по восточному краю владений Михаила Черниговского. Козельск, Вщиж, Серенск были сожжены, однако в Северские земли монголы не пошли, а двинулись в степь. Черниговское княжество наряду с Владимиро-Суздальским и Галицко-Волынским было сильнейшим на Руси, и его князьям было вполне по силам организовать оборону своих земель от монгольской угрозы. И главное, в распоряжении Михаила Всеволодовича была уйма времени, которого не было у князя Георгия, — другое дело, как он этим временем распорядился. А распорядился им черниговский князь далеко не лучшим образом.
Как мы помним, во время нашествия Батыя в 1237–1238 гг. киевским князем был Ярослав Всеволодович, брат владимиро-суздальского князя Георгия. Откликаясь на призыв брата о помощи, Ярослав был вынужден покинуть Киев и двинуться в Новгород, единственное место, где он мог собрать войска для помощи родственнику. Но стоило только дружине Ярослава выйти из Киева, как туда коршуном устремился Михаил Черниговский и уселся на еще теплое место. С одной стороны, оно вроде и неплохо получается — перед лицом угрозы с Востока князь Михаил объединил под своей властью два княжества — Киевское и Черниговское. Теперь он мог располагать объединенными ресурсами этих земель, как военными, так и экономическими, и направить на дело нужное и полезное — подготовку Южной Руси к возможному вторжению Батыя. А если учесть, что Галицким княжеством в это время владел сын Михаила Всеволодовича Ростислав, человек храбрый и воинственный, то вырисовывался очень мощный альянс княжеств Южной Руси. Но увы! Деятельность князя Михаила на этом этапе положительной никак назвать нельзя, с учетом монгольской угрозы она была очень даже вредной. «Михаил взял у него (Ярослава) Киев, а Ростислава, сына своего, оставил в Галиче. И отняли у Даниила Перемышль. И были между ними то мир, то война». Замечательно! Князь сильнейшего на Руси государственного образования, зная о той тревожной обстановке, которая сложилась у русских границ, занялся тем, что вновь разжег братоубийственную войну! Судьба Русской земли оказалась на лезвии бритвы — княжества Рязанское и Владимиро-Суздальское повержены, они истекают кровью, а в степях бушует ожесточенная война, там половецкая орда насмерть бьется с монгольской. И только Михаилу Всеволодовичу все нипочем! Пользуясь подходящим случаем, он отхватил у своего родственника город, который сам недавно ему и отдал, а теперь думает, что это сойдет ему с рук. И как тут не вспомнить «Слово о полку Игореве», автор которого словно прозрел и смог увидеть будущее Руси — страшное и кровавое:
От усобиц княжьих — гибель Руси!
Братья спорят: то мое и это!
Зол раздор из малых слов заводят,
На себя куют крамолу сами,
А на Русь с победою приходят
Отовсюду вороги лихие!
Но вот что следует отметить — эти слова можно применить только к Южной и Юго-Западной Руси, поскольку там усобицы не прекращаясь бушевали добрый десяток лет, истощая силы противоборствующих сторон. А вот в Суздальской земле подобного не наблюдалось, там после битвы на Липице в 1216 г. об этом явлении забыли надолго. Зато на Юге резались беспощадно, брат шел на брата, бояре на князей, и вся эта кровавая чехарда ослабляла как военный, так и экономический потенциал Южной и Юго-Западной Руси.
Ну а что касается авантюры Михаила Всеволодовича с Перемышлем, то для него лично она завершилась плачевно — город занял Даниил Романович Волынский, а сын был выбит из Галича. Князь Ростислав Михайлович, долго не думая, удрал в Венгрию, где и стал клянчить помощи против своего удачливого соседа. Мало того, в ход событий вмешался владимиро-суздальский князь Ярослав, выступивший на стороне Даниила и захвативший в городе Каменец жену новоявленного князя Киевского. Трудно сказать, какие действия предпринял бы князь Михаил дальше, но в это время на рубежах Руси снова сгустились тучи, и грянул гром!
* * *
В лесостепной части левобережья Днепра, в междуречье Ворсклы, Сейма, Десны и Северного Донца, было расположено Переяславское княжество. На севере оно граничило с Черниговской землей, на западе с Киевским княжеством, а с юга и востока — со Степью. Эта граница устойчивой не была — она то отступала назад, то выдвигалась в степь, Переяславль был щитом Южной Руси, и именно этим объяснялась его специфика. Переяславским князьям приходилось создавать целую сеть пограничных укреплений, их дружины постоянно находились в боевой готовности, и именно на их плечи ложилась вся основная тяжесть борьбы со степной напастью. Иногда некоторые степные племена князьям удавалось переманить к себе на службу, и тогда они переходили к оседлой жизни и становились надежными стражами порубежья. Сам город-крепость Переяславль был очень хорошо укреплен — с трех сторон его окружали высокие берега рек Трубеж и Альты, а также крутые валы и крепкие стены.
