Книга Диверсант №1 - Сергей Самаров

Блуукман взят под постоянный контроль сотрудниками подсектора внешнего наблюдения Интерпола. Данные о его деятельности будут высылаться вам систематически.

Гольдрайх и да Салазар встретили самолет из Москвы, которым прилетело шестеро граждан Германии, этнических чеченцев. Между встречающими и прилетевшими произошла короткая беседа, прослушать которую возможности не представилось. В завершение беседы чеченцами был передан г-ну Гольдрайху небольшой лист бумаги. Очевидно, встреча эта имела важный характер, поскольку из-за нее Гольдрайх и да Салазар не смогли вылететь в Париж ближайшим рейсом и вынужденно ждали еще несколько часов до вылета следующего.

Визуальным наблюдением обнаружена охрана из четырех человек, выставленная да Салазаром в аэропорту. Охрана старалась не показать своего явного присутствия, но и не пряталась. Исходя из этого, можно сделать предположительный вывод, что Джошуа Гольдрайх является важной персоной в структуре некоей неизвестной нам организации, имеющей связи с террористической группировкой «Зеленый Алжир». Фотографии охранников компьютером Интерпола идентифицированы не были, компьютер голландской полиции опознал одного из них как Кирка Геслинга, уголовного преступника, месяц назад вышедшего на свободу из тюрьмы в Утрехте. К террористической деятельности, согласно данным досье голландской полиции, Кирк Геслинг ранее причастен не был. Отбывал срок заключения за совершение кражи со взломом из офиса фирмы, в которой он работал электриком.

В Париже Гольдрайха и да Салазара встречала персональная машина и две машины с охранниками, страхующими с дистанции. Охранники по фотографиям опознаны компьютером Интерпола как лица алжирской этнической принадлежности, имеющие подозрительные связи в террористических кругах.

Оба объекта наблюдения остановились в большой частной квартире старого городского квартала, зарегистрированной на имя американского журналиста Джо Хиггана, уже длительное время не приезжающего в Париж. Джо Хигган проходит по материалам досье Интерпола на Джошуа Гольдрайха как его товарищ по колледжу и по университету. В подозрительных связях с другими членами террористических организаций замечен не был.

Наблюдение продолжается.

Прошу по возможности передать сведения на шестерых чеченцев, граждан Германии, прилетевших из Москвы, и провести через компьютер МВД России опознание лиц окружения Гольдрайха, которых удалось сфотографировать.

Фотографии прилагаются отдельным файлом».

– Маховик разгоняется… Что-то еще будет… – Басаргин разложил принтерную распечатку фотографий по столу, всматриваясь в лица. – У меня такое ощущение, что будет еще многое.

– Нам самим вовсе ни к чему соваться в МВД, – сказал комиссар, набирая с клавиатуры адрес для переадресовки файла и сопроводительный текст. – Это прямая работа НЦБ…[32]

– Зураб, будь другом, позови Александру.

Зураб вышел.

– Зачем тебе Александра? – поинтересовался Костромин.

– Пусть посмотрит на фотографии взглядом художника. Она уже дала сегодня хорошую характеристику Гольдрайху. Может, и еще что-то скажет.

– Что скажешь про данные наблюдения?

– Скажу, что ожидал чего-то подобного. Но мне не хватает только одного звена, самого важного, чтобы создать целостную картину готовящейся громадной трагедии.

Костромин откинулся на спинку кресла, приготовившись слушать. Он уже по опыту знал, как выглядят вступительные моменты, предшествующие началу размышлений руководителя российского бюро. Осталось только дождаться, когда Басаргин встанет и начнет говорить, разгуливая по офису.

– Под громадной трагедией ты подразумеваешь акцию в Кольмаре или в Москве?

Басаргин в самом деле встал и вышел на свободное пространство, чтобы иметь возможность соизмерять свою речь с шагами, регулируя речь их ритмикой. И слова начал произносить не сразу, а словно приготовившись, разбежавшись для разминки по комнате. А когда начал говорить, то произносил их медленно, сам вдумываясь в то, что сейчас скажет. Он размышлял и говорил одновременно, и так у Александра получалось лучше, нежели простые размышления в одиночестве и в удобном для расслабления кресле. Ему всегда были необходимы зрители, слушатели или оппоненты, чтобы правильно построить умозаключения.

– Я подразумеваю обе акции и думаю, что это не единственные из целой серии, которая готовилась и продолжает готовиться. Во-первых, мне кажется, что гражданин ЮАР Стив Блуукман привез с собой в Амстердам тот самый груз, что доставил в Эр-Рияд на своем животе «черный ангел» Ирек Мунтагиров. То есть готовый к применению anthrax. Более того, Стив Блуукман готовится провести акцию именно там, в Нидерландах. По всей вероятности, это будет сделано или одновременно с акцией в Кольмаре, или чуть позже, когда Франция осознает происшедшее, и при большом скоплении народа. Следует узнать, что там готовится в эти дни, и самим приготовиться. Итак, я остановился на том, что Франция осознает происшедшее. Вернее, не одна Франция, а вся Европа. Для более полного осознания, как я предполагаю, накануне планируется проведение предварительной аналогичной акции у нас в России. Очень громкой. Чтобы эхо дошло до всей Европы и слегка подготовило европейскую публику к тому, что и она не находится в безопасности. Мягко говоря, это можно назвать психологическим настроем Европы для получения солидной и смертельной оплеухи.

– Не понял смысла, – пожал плечами комиссар. – Объясни.

– Если я сам правильно понимаю психологию усредненного жителя Европы, то ему свойственно чувствовать облегчение, когда где-то далеко происходит такая крупная трагедия. Он думает по сценарию, выработанному из неправильного толкования теории случайных чисел фон Неймана:[33]«Слава богу, что там, а не у нас… Если случилось там, то уже не случится у нас». Это вовсе не говорит о том, что все люди в Европе плохи. Но в данном случае на мысли оказывает давление инстинкт самосохранения. Именно он формирует осознание и остальные чувства, следующие за осознанием по логической цепочке. И когда, почти сразу за событием, принесшим облегчение, аналог случается в непосредственной близости, человек испытывает мощнейший шок, близкий к панике. Переход от расслабления к получению удара бывает гораздо более болезненным, чем получение удара в состоянии готовности его принять. Отношение Западной Европы к России известно. И очень многие в Европе воспримут трагедию, которая может случиться в России, как что-то естественное для России и невозможное на Западе. А потом окажется, что основной удар предназначен как раз для Запада.

Вернулся Зураб.