Книга Прекрасная мука любви - Патриция Мэтьюз

С силой оттолкнув Глэдни, он выскочил из стойла. Однако ирландец удержался на ногах и, бросившись вслед, схватил его за плечо. Стивен побелел от ярости. Он был в таком состоянии, что ничего не соображал, и Глэдни это было только на руку. Размахнувшись, он нанес Стивену удар прямо в челюсть, и тот рухнул на землю как подкошенный.

Глэдни, тяжело дыша, постоял над поверженным другом несколько секунд и прошептал:

– Прости, индеец. Я сделал это для твоего же блага.

К нему тихонько подошел конюх.

– Что нам теперь делать с мистером Лайтфутом? Нагнувшись, Глэдни подхватил Стивена под мышки и взвалил на плечо.

– Отнесу его в клуб. Надеюсь, когда он придет в себя, у него так сильно будет болеть голова, что ему уже будет не до этих глупостей.

– Я тоже на это надеюсь, – согласился конюх. – Мистер Лайтфут слишком хороший человек, чтобы иметь неприятности из-за такого подонка, как Оскар Сталл.

Конюх пробивал ему дорогу в толпе, а Глэдни шел следом, таща на загривке бесчувственного Стивена Лайтфута. Путь его лежал в Луисвиллский жокейский клуб, располагавшийся к северу от трибун.

В этот момент прозвучал сигнал горна, оповещавший о начале первого заезда, и на стартовой линии выстроилось пять лошадей. Глэдни взглянул на них краешком глаза. Этот заезд его не волновал. Его интересовал следующий, да и то в основном потому, что в нем должен был участвовать Черный Принц.

Сгибаясь под тяжестью Стивена, Глэдни тем не менее заметил, что имя Черного Принца вычеркнуто с доски, на которой были указаны участники состязаний.

Отыскав свободную скамейку и уложив на нее Стивена, Глэдни поспешил обратно к доске.

– Почему вычеркнули Черного Принца? – поинтересовался он у стоявшего рядом сотрудника ипподрома.

– Спросите тех, что сидят внутри, – ответил тот, пожав плечами. – Я делаю только то, что мне велят.

Глэдни вошел в помещение, где сидели распорядители скачек, и тотчас же натолкнулся на Хока, бледного и раздраженного.

– Что это значит? Почему Черного Принца вычеркнули?

– Спроси полковника Кларка, – устало сказал Хок, кивнув в сторону президента Ассоциации конного спорта, стоявшего рядом.

– Мы узнали, что жокей Черного Принца – женщина, – отчеканил полковник Кларк. – Мне очень жаль, мистер Хокинс, но вы же знаете, что правила запрещают женщинам участвовать в скачках.

– А откуда вы узнали об этом? – поинтересовался Глэдни.

– Нам сообщил Оскар Сталл, – ответил Кларк. – Сначала мы ему не поверили, но потом мистер Хокинс подтвердил, что это правда.

– Где Ребекка? – спросил Глэдни Хока.

– Где-то на стадионе.

– Пойду поговорю с ней, – сказал Глэдни и направился было к двери, но уже на пороге остановился и повернулся к полковнику. – Полагаю, вам следует знать, полковник Кларк, что две из тех лошадей, которые могли бы составить достойную конкуренцию лошади Сталла, не будут участвовать в состязаниях. Во-первых, Брайт Мон, которого убили, а во-вторых, Черный Принц, которого вывели из состава участников. И несомненно, в обоих случаях действовал один и тот же человек. Думаю, вы со мной согласитесь. И на вашем месте я предупредил бы мистера Макгрейта, чтобы он и близко не подпускал Сталла к Чесапику, потому что, похоже, Чесапик – единственный, у кого есть шанс победить Смелого Дьявола.

– Ты сказал, что Брайта Мона убили? – с ужасом воскликнул Хок.

– Да, – подтвердил Глэдни. – Этот подонок Сталл. Или кто-то другой по его приказу.

– Это серьезное обвинение, мистер Хэллоран, – заметил полковник Кларк. – Вы можете его доказать?

– Как всегда, не могу, – с горечью промолвил Глэдни. – Если бы мог, этот изверг уже сидел бы в тюрьме. Но все-таки предупредите Макгрейта, чтобы он был настороже.

Глэдни открыл дверь и вышел на крыльцо клуба. Его душила ярость. Может, индеец прав? Может, стоило убить этого мерзавца Оскара Сталла, чтобы воздух стал чище?

Глэдни закурил сигару и, покуривая, смотрел на шумящую толпу. То тут, то там появлялись одетые в форму конюхи, созывая жокеев на взвешивание, и внезапно Глэдни припомнился план, который он придумал во время своего отдыха на природе. Соскочив с крыльца, он со всех ног помчался на конюшню. Сейчас, когда проходит первый заезд, а жокеи взвешиваются, у него может появиться возможность претворить его в жизнь.

Добежав до конюшен, Глэдни понял, что успел вовремя. Если он будет действовать быстро, все у него получится!

Вскоре Глэдни уже искал Ребекку в толпе. Наконец он ее увидел. Она стояла у ограждения на первом повороте. Глэдни подошел.

– Мне очень жаль, Ребекка, – тихо сказал он. Ребекка повернулась к нему, и Глэдни заметил, что глаза у нее покраснели от слез.

– Я хотела участвовать в этих состязаниях больше всего на свете! – воскликнула она. – И теперь только потому, что я женщина, мне это запрещено! Так нечестно!

– Совершенно согласен с тобой. Так нечестно. Но что поделаешь?

– Все наши с дедушкой планы рухнули! – не слушая его, дрогнувшим голосом прошептала Ребекка.

– Но у тебя в отличие от Стивена хоть остался Черный Принц, – заметил Глэдни.

На лице Ребекки отразилось беспокойство.

– Что ты хочешь этим сказать? Что-то случилось с Брайтом Моном?

– Его убили, Бекки. Отравили. По крайней мере мы так считаем.

– Брайта Мона убили?! О, Глэд! Что же теперь будет со Стивеном? – Глаза ее вновь наполнились слезами. – Как я могу расстраиваться из-за того, что меня дисквалифицировали, когда у Стивена такое горе! Где он? Я должна пойти к нему.

– Сейчас от твоего присутствия ему будет мало толку, – выдавил из себя Глэдни, потупив взор.

– Это еще почему? – Ребекка подозрительно взглянула на Глэдни. – Что ты с ним сделал?

– Я... гм... Мне пришлось его вырубить.

– Что?! Да как ты посмел!

– Бекки, он был вне себя от горя. Рвался отыскать Сталла и убить его. Никакие доводы на него не действовали.

Ребекка грустно покачала головой.

– В таком случае ты поступил правильно. Хотя, должна признаться, я сама готова была придушить Сталла голыми руками, когда узнала, что из-за него меня дисквалифицировали.

– А откуда он узнал, что наездник Хокинса – это ты?

– Он увидел меня сегодня утром с Черным Принцем. Я была одета в жокейскую форму, – уныло призналась Ребекка. – Было еще очень рано, и я думала, что на скаковой дорожке никого нет. Глупо, конечно... Я даже волосы не заколола.

– О Господи! Не могу передать, Бекки, как мне жаль! Прозвучал горн, возвещая о начале следующих состязаний – первого Кентуккийского дерби.

– Сейчас состоится парад лошадей, – грустно проговорила Ребекка, – а я в нем не участвую и, похоже, уже никогда не буду участвовать.