Книга Костер на снегу - Нэн Райан

— Как только мне станет лучше, я поговорю, но не с тобой. С шерифом! — Внезапная слабость заставила Натали пошатнуться, но она собралась с силами и добавила: — Не покидай город, Эшлин! Тебе придется дать некоторые объяснения.

Граф в немом изумлении смотрел на женщину, когда-то принявшую его предложение. Казалось, они так похожи, так одинаково смотрят на многие вещи — и вот она ведет себя с ним, как с простым нарушителем закона. Как будто он, аристократ до мозга костей, может быть судим и приговорен, словно какой-нибудь бородатый оборванец из Богом забытой глуши. Его железное самообладание дрогнуло, голос сорвался:

— Я не желаю слушать всю эту чушь! За неделю ты стала совсем другим человеком, и мне понятно, что тому причиной! Это Ковингтон отравил твое сознание, развратил твою мысль, настроил против меня! Я знал, что этим кончится, еще когда впервые перехватил его похотливый взгляд! Надо было сразу принять меры… Но ничего! Ты опомнишься и поймешь, как глупо себя вела. Мне пора. — Он шагнул к двери. — Разберусь с делами и приеду, как только смогу.

— Нет, Эшлин! — крикнула ему вслед Натали. — Не приезжай сюда больше никогда! Увидимся в суде.

Дальнейшее случилось так неожиданно и так быстро, что она не успела отреагировать. Эшлин повернулся и с лицом, искаженным какой-то демонической гримасой, бросился к ней. Он схватил Натали, до боли прижал к себе и расплющил ей губы в грубом поцелуе. Потом оттолкнул ее.

— Нет, мы увидимся завтра и завтра же станем мужем и женой! Готовься!

Он вышел. Как только входная дверь хлопнула, Натали осела на диван. Ее трясло от отвращения, негодования и слабости. Ей не сразу и не без труда удалось подняться на ноги. Волны дурноты набегали одна за другой, шок явно оказался чрезмерным для ослабленного ранением организма. Ловя ртом воздух, на подгибающихся ногах, Натали кое-как добралась до спальни и рухнула на постель.

Комната кружилась. Прикрыв глаза, она ждала, когда это пройдет. Бессонная ночь, стычка с Эшлином — все это до предела вымотало ее, но и дало наконец возможность забыться.

Поздно вечером Натали пробудилась от глубокого сна без сновидений. Чувствуя себя значительно лучше, она сразу стала одеваться.

* * *

Кейн отошел от поленницы с охапкой дров в руках. Расслышав приглушенный звук лошадиной рыси, он вопреки здравому смыслу приготовился увидеть всадницу с развеваемыми ветром рыжими волосами. Губы сами собой дрогнули в улыбке.

Но улыбка сразу исчезла.

Всадников было двое, и находились они так близко, что у него уже не было шанса укрыться в доме. Ружье Кейн не взял, потому что не предвидел никаких неприятностей, всецело занятый мыслями о Натали. Бежать не было смысла, поэтому Кейн пошел навстречу незваным гостям, буравя их взглядом. Заходящее солнце слепило глаза, но можно было разглядеть, что один из них плечистый здоровяк, другой пожиже. Это могли быть только Лезервуды.

Вот они повернули, огибая Кейна, чтобы отрезать его от хижины. В самом деле они. Берл держал наготове ружье, Дамон вел в поводу неоседланную лошадь. Кейн остановился.

— Убирайтесь с моей земли! — скомандовал он.

— Ошень шмешно! — фыркнул Дамон. — Лучше помалкивай, южанин. Ты ишпортил вшо дело, и нам обоим дошталось от графа Блэкмора. Придетша тебе жа это жаплатить.

Пока он распинался, Берл хранил угрюмое молчание. Дуло его винтовки было направлено Кейну в грудь.

— За дело! — только и сказал он брату, когда тот умолк. В считанные минуты Кейн оказался верхом на запасной лошади, со связанными за спиной руками и кляпом во рту. На шею ему была надета пеньковая петля, другой конец веревки перекинут через толстую ветку дуба.

Братья так и оставались верхом на лошадях, причем Дамон говорил без умолку. Лицо его, и без того красное и мясистое, распухло и горело от недавних пощечин разъяренного Эшлина. Он вымещал досаду на Кейне, сопровождая по свои слова тычками винтовкой под ребра.

— Тебе когда-нибудь приходилош видеть, как вждергива-ют, Ковингтон?. Жуткое жрелище, жуткое! Шамый крепкий мужик дергаетша, как пешкарь на крючке. Глажа у него лежут из орбит и вшо такое прочее…

Кейн, словно не слыша, смотрел прямо перед собой.

— Граф Блэкмор не пожволил нам на этот раж штрелять, а жнаешь пошему? Потому што шмерть от пули шлишком легкая и быштрая!

Берл Лезервуд, до этой минуты молчавший, перегнулся с седла, ухватил Кейна за волосы и запрокинул ему голову назад.

— Ты хоть знаешь, за что умрешь, Ковингтон? За то, что лезешь в то, что тебя не касается, тянешь руки за тем, что тебе не принадлежит, и суешь то, что у тебя в штанах, в чужую женщину!

Глава 35

Добравшись до места, откуда был хорошо виден дом Кейна, Натали с ужасом увидела, что происходит недалеко от нее.

— Не-ет!

Ей казалось, что это был пронзительный вопль, на деле же с помертвевших губ слетел только слабый стон. Дамон Лезервуд ударил по крупу серой лошади, на которой сидел связанный Кейн. Животное рванулось прочь, и всадник беспомощно повис в петле. Братья пустились следом за лошадью, один в мертвом молчании, другой громко хохоча.

Не дожидаясь, пока они исчезнут из виду, Натали ударила Блейза пятками. Кейн уже перестал биться, тело его безжизненно покачивалось, и Натали не могла отвести глаз от этого чудовищного зрелища. Не столько сознательно, сколько повинуясь инстинкту, она выхватила пистолет и выстрелила по веревке.

Выстрел оборвал туго скрученную пеньку, тело Кейна свалилось в снег. Секундой позже Натали уже склонялась над ним.

— Кейн! Очнись, Кейн! Это я, я! Все позади!

При этом она рвала веревку, стараясь ослабить петлю, изнемогая от страха при виде багровой полосы на смуглой шее. Слезы градом катились по щекам, но она не замечала этого. Сорвав наконец веревку, она выдернула изо рта Кейна кляп.

— Только не умирай, ладно?! Не покидай меня! Боже мой, Боже мой, что же делать?!

Веки приподнялись, из-под них сверкнуло голубым.

— Не плачь… я еще не умер… — прохрипел Кейн и зашелся в кашле.

— Слава Богу! — воскликнула Натали, теперь уже вне себя от счастья, и упала ему на грудь, покрывая поцелуями небритое лицо. — Ты жив, ты жив! Это чудесно! Мой милый, дорогой, единственный, ты жив! — Она опомнилась. — Но Боже мой, тебе же должно быть так больно! Сейчас я разотру тебе шею…

— Дело не в шее, — хрипло перебил он. — Мы лежим на моих связанных руках!

— Прости, я не подумала!

Натали начала приподнимать Кейна. Усадив его, трясущимися руками распутала узел на веревке, стягивавшей его запястья. Они покраснели и распухли. Кейн сразу принялся их растирать. Он осторожно повел головой из стороны в сторону, поморщился и снова начал кашлять. Тем не менее ему удалось улыбнуться Натали — странной перекошенной улыбкой, такой трогательной, что она прикусила губу, боясь снова заплакать.