Книга В твоих объятиях - Ли Гринвуд

– Ты что здесь делаешь? – требовательным тоном поинтересовался он, когда она подъехала к нему ближе.

– Какой милый способ приветствовать свою нареченную! Надеюсь, когда мы поженимся, ты станешь разговаривать вежливей.

– У меня нет времени на шуточки. Зачем ты приехала?

– Остановить тебя, чтобы ты не убил Куини.

– Я точно убью Бена, – выругался Тринити.

– Никто не сообщал мне, куда ты отправился. Просто я уже знаю тебя, Тринити. После вчерашнего это единственное, что ты мог сделать. Я только не ожидала, что это будет так скоро. Я не позволю тебе ее убить. – И когда он промолчал, добавила: – Я знаю, что ты чувствуешь, но наше совместное будущее гораздо важнее Куини.

– Если Куини предоставить самой себе, у нас не будет будущего.

– Тогда найди другой способ ее остановить.

– Я нашел.

Теперь она поняла его неспешную езду. Он обдумывал все детали своего нового плана.

– Как ты намерен поступить?

– Что для Куини важнее всего на свете?

– Не знаю. Наверное, деньги.

– Быть женой судьи Блейзера. Деньги этому сопутствуют, но главное – это положение в обществе. Как жена судьи, она важная персона. Куда бы она ни пошла, люди разбиваются в лепешку, чтобы ей угодить. Забери у нее этот статус, и что останется?

– А ты можешь его забрать?

– Думаю, да. После того как она украла ранчо моего отца, думаю, она прошлась ураганом по всему Западу, обчищая всех, кого удавалось.

– Ты сможешь это доказать?

– Пока нет, но сильно подозреваю, что многие еще помнят Куини. В любом случае я знаю достаточно, чтобы сильно ее напугать.

– Так что мы предложим ей молчать о ее прошлом в обмен на то, что она оставит нас в покое?

– Что-то вроде того. Не очень-то на меня похоже... не так ли?

Виктория видела, что он недоволен собой. Может, он и решил пойти на компромисс, но радости ему это не доставляло.

– Нет. Это слишком разумно. Ты считаешь, что она пойдет на это?

– Куини терпеть не может что-либо терять, но сейчас у нее есть практически все, что она хотела. Зачем рисковать потерей всего ради мести? Она молодая женщина. Если судья с ней разведется, ее ждет долгая и бесславная жизнь.

Виктория почувствовала, как уходит напряжение из ее шеи и плеч. Она не знала, сработает ли идея Тринити, но это был шанс провести жизнь вместе, никого не убивая для этого.

Приближаясь к ранчо «Тамблинг-Ти», Виктория была удивлена, увидев во дворе перед домом нескольких лошадей, а вокруг дома даже небольшую толпу людей.

Что-то произошло.

– Что случилось? – спешиваясь, спросил Тринити у одного из работников.

– Жена судьи умерла.

– Что?! – воскликнула Виктория.

– Когда это произошло? И как?

– Я толком не знаю. Нам никто ничего не рассказывает.

Виктория с Тринити поспешили к дому. Никто не встречал их у двери. Они нашли всех собравшимися в гостиной: судью, Керби, шерифа Спрага, доктора Раундтри.

Виктория сразу направилась к Керби и заключила потрясенного юношу в объятия. Горе, которое он долго сдерживал в присутствии мужчин, от ее прикосновения прорвалось, и он душераздирающе разрыдался, уткнувшись ей в плечо.

– Что случилось? – спросил Тринити у шерифа.

– Никто не знает. Служанка нашла ее утром, когда зашла прибраться. Никаких следов борьбы. И никакой раны я не заметил.

– Что же ее убило? – поинтересовался он теперь у доктора.

– Не знаю. Возможно, просто остановка сердца. Судя по виду, у нее перед смертью было что-то вроде судороги. Видите, она сбросила на пол свою кофейную чашку.

Тринити посмотрел на валяющуюся чашку. Он взял в руки кофейник, стоявший на столике рядом с креслом Майры, и поболтал в нем жидкость. Там еще оставалось немного кофе.

– Проверьте это. Я полагаю, что ее отравили.

– Ерунда, – заявил шериф Спраг. – Кто стал бы это делать?

– Не знаю, но все равно проверьте.

Доктор передал кофейник служанке и велел ей перелить остаток кофе в чистую банку.

– Результаты будут у меня к вечеру. Вы полагаете, это тот же яд?

– Вы сможете оценить это лучше меня. Симптомы те же?

– Нет. Если это яд, то больше похоже на мышьяк.

– Но как мог крысиный яд попасть в кофе? – растерянно спросил судья.

– Понятия не имею. Кто-нибудь еще здесь болел недавно?

– Я уже давно болею, – ответил судья и стал подробно описывать свои симптомы.

– Мне хотелось бы вас осмотреть, – сказал доктор Раундтри.

– У меня есть свои врачи в Сан-Антонио и в Остине, – объяснил судья, удивленный желанием полузнакомого врача.

– Тем не менее, если ваша жена отравлена, вас тоже могли отравлять.

– Ну ладно. Мы можем пройти в мой кабинет, но я могу уделить вам лишь немного времени.

– Я займу у вас всего несколько минут, – успокоил его доктор.

– Мне кажется, было бы хорошо рассказать людям снаружи, что произошло, – предложил Тринити шерифу. – Это лучше, чем они станут сочинять свои объяснения.

Шериф кивнул, соглашаясь, и покинул гостиную. Рыдания Керби перешли в усталые всхлипывания.

– Я должен был рассказать шерифу, но не смог. В конце концов, она была моей матерью.

– Рассказать ему что? – осведомился Тринити.

– Она отравляла судью. Я узнал это только вчера вечером. У нас была страшная ссора, когда я привез на ранчо тело Лаймена. Я сказал ей, что знаю, как она пыталась убить Викторию, и если она не остановится, я расскажу об этом судье. Тогда-то она призналась мне, что уже отравила судью и он может умереть в любой день. Я ничего не могу поделать, чтобы это исправить. Наверное, у меня был потрясенный и испуганный вид, потому что она разозлилась еще больше. Она стала попрекать меня, обзывать трусом, который не может пробиться в жизни. Как, по моему мнению, говорила она, ей удалось выбраться из жалкой лачуги, в которой она родилась? Я должен на коленях благодарить ее за то, что она не бросила меня, когда мой отец сбежал. Тогда-то она и рассказала мне обо всех мужчинах, которых она обманула и убила. Это было ужасно. Меня от этого затошнило. А она стала еще безумнее. Именно тогда она объявила, что убила Джеба. Велела Лаймену его убить. Он несколько недель следил за Джебом, пока не выбрал идеальный момент.

– Почему она травила судью?

– Она его ненавидела. Как только она могла... он так хорошо ко мне относился! Иногда он относился ко мне лучше, чем к Джебу. И лучше моей собственной матери.