Книга В поисках утраченных предков - Дмитрий Каралис

— Слабо, — поморщился отец. — Это все ретро. Мы должны смотреть в будущее. Не забывай, кто будет среди гостей.

— Парашютную вышку, что ли, устроить? — Дядя Жора задрал голову вверх, оглядывая высокие сосны и ели на участке. — И сиганем вместе.

— Я без шуток, — сказал отец. — Любой юбилей — это всегда разговор со временем. Подведение некоторых итогов…

— Что ты предлагаешь? Концерт «Этапы боевого пути»?

Отец хмуро помолчал.

— А привезешь его ты? — тихо спросил он.

— Сказал, что сам. Ему не нужна афиша.

— А охрана ему полагается?

— Сомневаюсь, — сказал дядя Жора. — Не забывай — он согласился приехать инкогнито.

Я сидел рядом в шезлонге, и отец многозначительно покосился на меня. Понял, дескать? Не болтать! Инкогнито!

Отец с дядей перешли на шепот, и я пошел помогать плотнику — тот собирал на земле очередную столешницу, безжалостно оставляя на сливочных струганых досках следы сапог.

Я выпрямлял на куске рельса гвозди и думал, что бы такое оригинальное подарить отцу и дяде Жоре.

Плотник был космат, бородат и походил на героя фильма, обнаруженного моряками на необитаемом острове. Колоритная фигура.

Выражался он соответственно. «Значит, ты против диалектического материализма, — обращался он к кривоватой доске, дававшей щель в общей сплотке. — Решила стать левой уклонисткой. Придется отправить тебя к хунвэйбинам на перевоспитание…» Он откладывал доску в сторону.

— А у твоих паханов шило есть? — задумчиво спросил меня плотник, сев перекурить.

— Шило? Есть! — Я поднялся. — Принести?

— Налей грамм пятьдесят и поставь в сарае на верстаке. Только тихонечко.

Я остановился, постигая образность его речи. Игла шила должна быть не менее пятидесяти миллиметров? Поставить — значит воткнуть. Тихонечко — чтобы не уколоться…

Я откопал в ящике шило, воткнул его в верстак и позвал плотника. Звали его Яшей.

Яша долго не выходил из сарая, и я слышал, как он скребется на полках и двигает банки с краской и растворителем. Я собирал в ведерко выпрямленные гвозди, когда Яшина борода показалась в проеме сарая. Он сманивал меня глазами внутрь.

— Где? — нетерпеливо спросил он в полумраке.

— Да вот же! — я показал на воткнутый в дерево инструмент.

Яша потрясенно посмотрел на шило, потом на меня:

— У тебя сколько по ботанике было?

— Не помню. А что?

— Чтоб тебе девушки так давали, как ты мне дал, — удрученно сказал Яша. — Шило — это спирт! Первый раз слышишь, студент?

— Спирта у меня нет…

— А если поискать? — тяжело вздохнул Яша, опираясь руками на верстак. — У меня без спирта зрение садится. Уже по гвоздю плохо попадаю. Смотри! — Он вытянул к свету руку и предъявил вспухший фиолетовый ноготь. — На секретном полигоне зрение посадил. Медицина бессильна — только спирт включает глазные колбочки и палочки. Я уже и тебя с трудом различаю… — Он посмотрел на меня жуткими мертвеющими глазами.

Я тайком залез в подпол и налил майонезную баночку спирта.

— Тут с запасом, — сказал я, передавая баночку. — Так налилось. Если останется, можете взять с собой. — Яша был мне симпатичен.

— Ты на каком курсе учишься? — спросил Яша, осторожно наливая спирт в эмалированную кружку.

— Перешел на пятый. — Я поглядывал через дверь сарая на улицу. — Потом диплом.

— Это ошибка твоих консервативных преподавателей! — Он выпил, не морщась, и посмотрел на меня просветляющимися глазами. — Тебе сразу должны были дать красный диплом и назначить академиком!

Отец позвал меня носить сено с лесной лужайки, и мы, прихватив Чарли, грабли и кусок брезента, ушли через дальнюю калитку.

Когда мы вернулись с первым тюком сена, дядя Жора разворачивал шатровую армейскую палатку. Мама с тетей Зиной стрекотали на веранде швейной машинкой, изготавливая одну большую простыню. Катька наверняка болтала по телефону.

Плотника Яши нигде не было. Дядя Жора сказал, что плотник смылся как-то незаметно, но, судя по оставленному инструменту, скоро должен прийти. Я обследовал сарай и нашел эмалированную кружку висящей на гвозде. От нее еще свежо пахло спиртом. Топор, пила, молоток, гвозди — все лежало на земле среди разбросанных досок. Похоже, его зрение не восстановилось до нужного уровня, и он пошел продолжить лечение.

Стало накрапывать, и мы с отцом затащили доски под навес и убрали инструмент. Готовую столешницу занесли в сарай.

Втроем мы быстро поставили палатку и раскидали по ней сено. Потом принесли с лужайки оставшиеся клочья пахучей хрусткой травы и остались в палатке, радуясь, что нас не мочит дождик и можно лежать на сене. Чарли намял себе удобное гнездышко у входа и задремал под наши разговоры.

— Классно! — сказал отец, прислушиваясь к стуку дождя по натянутому брезенту. — Я бы все лето так жил! Свежий воздух, запах сена!

— Комары! — добавил дядя Жора.

— Змеи! — добавил я.

— Пессимисты. — Отец грыз соломинку. — Кирилл, принес бы чайку!

— Да-да, — сказал дядя Жора. — Что-то пить захотелось. Принеси, пожалуйста. Сооруди так все культурно на подносике… Халвы у тети Зины спроси.

Маме с тетей Зиной было не до нас. На спинки стульев была натянута огромная простыня во всю веранду. Мама ползала по полу, пузырила головой материю и подавала из-под нее команды:

— Вот здесь еще прошей! — она тыкала пальцем, и на простыне возникала пирамида. — Только осторожно!

Катька, как я и предполагал, болтала на кухне по телефону.

Я встал напротив нее и скрестил на груди руки в ожидании.

— Ну что тебе? — прикрыв трубку ладонью, недовольно спросила Катька. — Телефон нужен?

— Батя велел тебе быстро принести три чая в палатку! — сказал я. — С халвой, пряниками и сушками. Мигом, он ждет!

— В какую еще палатку? — сделала большие глаза Катька.

— Принесешь — увидишь!

Я взял из вазочки сушку и пошел обратно.

— Ну что наш чай? — тревожно глянул на меня отец.

— Сейчас Катерина сделает.

Я подлег к Чарли и поделился с ним сушкой. Плотник Яша не выходил у меня из головы. Если узнают, что я наливал ему спирта, мне попадет. Майонезная банка спирта — почти бутылка водки! Вполне мог загудеть.

3

Предчувствие меня не подвело. Плотник-философ Яша загудел. И влетело мне по первое число.

Поутру, выпустив из дома Чарли по его малой собачьей нужде, тетя Зина завопила нечеловеческим голосом, а Чарли зашелся испуганным лаем, быстро перешедшим в истошный вой. Все проснулись.