Книга Поцелуй богов - Адриан Антони Гилл

— Хеймд, привезите сюда остальных актеров. День предстоит жаркий. А пока я возвращаюсь в постель. Ты со мной, Джон?

В этот вечер представление получилось другим. Не лучше, просто другим. Джон опять пошел на спектакль и заметил, что зрители тоже другие. Разница между публикой в первый и второй день премьеры была примерно такой же, как между Парижем во Франции и Парижем в Техасе. И обиженная критиками труппа вела себя по-другому. Актеры поняли, что они — всего лишь фон для Ли, и быстро скорректировали свое поведение. Единственным чувством, которое царило на подмостках, стала досада. А примадонна, наоборот, выглядела гораздо лучше, свободнее, по временам даже драматично. Когда наконец Креонт кликнул стражников, все зрители подались вперед. Ли немного их помучила и только после этого требующим овации жестом сорвала одеяние, и пока их сетчатки насыщались зрелищем, постояла, а затем удалилась со сцены.

Сту в театр не пришел, отчего актеры обиделись еще сильнее: решили, что им оставили разгребать его дерьмо. Кто-то даже написал на доске объявлений: «Пора переходить к правильным ребятам». Ли рассмеялась, когда Джон объяснил, кто такие «правильные ребята».

Сту в театр не пришел, но Оливер явился. И пузырился в гримерной:

— Ли, дорогая, ну что тут скажешь? Невероятно!

— Могли бы сказать: «Никто никогда не играл так до вас Антигону».

— Сердце мое, вы абсолютно правы. Никто и никогда. Это точно — вы ни на кого не похожи. Хотел сказать вам это вчера, но из-за сумятицы на вечеринке не сумел пробиться сквозь толпу ваших почитателей. Вы должны собой гордиться. И я, ваш покорный слуга, тоже собой горжусь. Уж предоставьте мне такую возможность. Это я заметил искру, успех в зародыше. Другие ворчали, а я настоял. Теперь им приходится идти на попятную.

— Но только не Сту, — возразил Джон. — Его отсутствие весьма красноречиво.

Оливер сразу посерьезнел и грузно опустился на стул.

— Со Сту придется серьезно поговорить. Вы понимаете, в чем его проблема? Хотя не буду докучать вам своими проблемами. — Он снова расцвел. — Скажу одно: он не тот режиссер, за которого себя выдавал. Не более чем сумма довольно ограниченных составляющих. А вы свои составляющие давно переросли. Признаюсь откровенно: сцена ареста получилась настоящим театральным шедевром. Одного уровня с Федрой Торндайк, Офелией Кэмпбелл и кем-то там Редгрейв. Блестяще. Вот в чем ограниченность Сту. Находится среди настоящих неограненных талантов и тем не менее проваливается. Той же веры, что и Оскар Уайльд, не хочет видеть ничего, кроме собственной склонности. Желаете знать, кого он предложил на главную роль? Только строго entre nous[80]. Брэда Питта. Эдакая «Антигона» с одними мальчиками. Мол, вернемся к самым основам. Смешно? Но скажите, дорогая, когда пришел вам в голову этот трюк с обнажением? Хотя не важно. Понимаю, прозрение гения. — Оливер положил ей ладонь на бедро. — Не возражаете, если мы немного потолкуем о бизнесе?

— Что ж, вытолковывайтесь.

— Мы неплохо продаемся. А могли бы продаваться в десять раз лучше. Ажиотаж по поводу билетов сверх всяких ожиданий. Как говорят в Голливуде: такой хит не стыдно положить в банк. К сожалению, наш контракт в этом театре рассчитан всего на три недели. Но я нашел другой театр — не спрашивайте, за какие ниточки пришлось потянуть, — «Театр ее величества». Он не такой камерный, но зато в нем больше мест. Сделаем недельный перерыв и переместимся туда по крайней мере на три месяца. А вот совершенно потрясающая новость. Только не благодарите меня — вы сами все заслужили. Нашлась фирма, повторяю, солидная фирма, которая берется организовать гастроли на Бродвее. Вы возвратитесь домой с триумфом. Изумительно!

— Изумительно? — выкрикнула Ли в полную мощь своего голоса. — Послушайте, Оливер, и послушайте внимательно: вы что, в самом деле считаете, что я способна обнажать свой огузок и блистать задницей перед американцами? Дома, где меня прекрасно знают? Тогда вы вовсе лишились своего убогого умишка. Ни через шесть месяцев, ни через шесть лет. Никогда! — Она рассмеялась. — И не надо мне никакого «Театра ее величества». Три недели здесь — это все. Если бы могла, я бы все бросила завтра.

Джон наблюдал за Оливером и смаковал момент. Его стриптиз оказался намного колоритнее. Лицо и все тело обмякло. Оливер почти дотянулся до своего Грааля — переезд на Бродвей казался не за горами, и вот все рухнуло. Все, во что он верил, оказалось в корзине для мусора. Вот это была картина!

— Ушам своим не верю. Ли, это же Бродвей! И кроме всех других соображений, вам не приходит в голову, что вы кое-чем обязаны труппе? Мне в конце концов? Я вложил достаточно денег, конечно, не сравнить с весом вашего таланта, но, дорогая, сердце мое, мы могли бы заработать состояние. Премия «Тони», можно сказать, у нас в кармане. Ни слова больше! Мне не следовало начинать разговор здесь — вас еще раздражают подмостки. Обдумайте все как следует. Не принимайте никакого решения. — Оливер попятился к двери. — Поразмыслите, моя блестящая госпожа. Мое почтение. Адью.

Какое-то мгновение Джону казалось, что Оливер сейчас разрыдается. Но он ошибся. Тот оказался за порогом раньше, чем ему удалось исторгнуть из себя достаточно влаги. Ли секунду повременила и разразилась хохотом.

— Стоило все затевать хотя бы ради этого — послать его подальше вместе с его долбаным театром.

— А что ты думаешь… — Джон не удержался и задал вопрос, который мучил его в глубине сознания: — Что ты думаешь делать после гастролей?

Он повис в воздухе без ответа. Ли в это время рассматривала в зеркале совершенный овал своего лица.

— Пригласи меня в «Айви». Давай устроим себе праздник.

Когда они выходили из ресторана, к ним подошел одетый лет на двадцать не по возрасту грузный лысеющий мужчина.

— Извините, что беспокою. Я хотел бы вас поздравить.

— Спасибо. Но не стоит извиняться, когда говорите приятные вещи. — Ли чувствовала себя на подъеме и слегка захмелела. Последние два часа в ресторане все только перед ней и лебезили: бессловесно, поодиночке и целыми группами обожателей.

— О! И вас, конечно, тоже, мисс Монтана. Но я имел в виду Джона. Кстати, здравствуйте. — Он помолчал. — Я Майк Диббс — президент «Обратной связи». — Снова пауза. — Компании звукозаписи «Обратная связь». Догадываетесь, в чем дело? Мы выпускаем музыку Айсис.

— А… — В переулке Тин-Пэн звякнула упавшая монетка. — Моя песня… Спасибо.

— Айсис вам говорила?

— Кажется, нет.

— Появляется на этой неделе и с ходу занимает пятое место.

— Хорошо. — Недостаток энтузиазма у Джона объяснялся его абсолютным непониманием происходящего.

— Хорошо? — перебила его Ли. — Это же просто потрясающе!

— Ну, может, и не слишком потрясающе, — поддакнул мистер Диббс. — Я решил, это будет сингл. Но весьма и весьма заслуживает поздравлений. На следующей неделе вещь, без сомнений, поднимется на первое место. Конкуренции никакой. И из Америки хороший откат. Грядет настоящий мировой хит. Он выведет Айсис в категорию «мега», хотя и не в лигу здесь присутствующих.