Книга Охота на Уршада - Виталий Сертаков

— Ты страшишься канала, который сам же построил? — Парс храбро взглянул на стену. Зеленые, белые, голубые линии немедленно пришли в движение. Они кружились, мягко, трепетно, засасывая взгляд, маня куда-то вдаль, в ласковую, теплую, беззаботную страну…

— Это не Янтарный канал, — голос перевертыша словно доносился из невероятной дали, — это нить, натянутая между мирами. Моли Всевышнего, чтобы никто не забрел в подвал, где я оставил второй рисунок…

— А если кто-то забрел?

— Я тебе говорил: на мою долю вместо мастерства остался только страх. Если кто-то дернул за нить с той стороны, мы можем провалиться куда угодно. Перевертыши разучились…

Дальше Рахмани не слушал. Звуки пропали, пропали верх и низ, все заслонила сплошная стена ослепительного, праздничного света. Свет казался столь же густым, как разогретая кукурузная каша, и столь же непреодолимым. Саади краем сознания ощущал на локте крепкое пожатие пальцев, маленький человечек находился поблизости. Саади ощущал тяжесть мешков за спиной, жесткие ножны на спине и на бедре, но окружающий мир весь превратился в свет.

Рахмани закрыл глаза и сделал шаг. Даже сквозь плотно прикрытые веки пробивалось яркое свечение. Возможно, воину только показалось, что он шагнул вперед. Здесь не требовалось двигаться, казалось, что пронзительно-яркий, скрученный веретеном колодец ринулся навстречу.

Колодец, ведущий вверх.

Колодец, который стал быстро превращаться в расширяющуюся воронку, наподобие воронки стригущего смерча, только теплую и лучистую, без мокрой грязи и отравы.

— Они будут с тобой говорить, дом Саади… ты можешь отвечать им, не открывая рот… но лучше спрашивай…

Вначале Рахмани услышал шорохи, они переросли в низкий, вибрирующий гул, в такт которому стало вибрировать все тело. Затем, очень скоро, гул распался на множество отдельных, слабых, пронзительных звуков. Так случается, если резко отворить двери в помещение, заполненное спорящими людьми. Общий невнятный шум голосов внезапно распадается на возгласы, смешки, кашель…

— О чем мне спрашивать? — Молодой воин сам не заметил, как заговорил, не разжимая губ.

Рахмани не мог отделаться от врожденного страха. Учитель много рассказывал о народе перевертышей, но в храмовой горе и во всем славном городе Исфахане не находилось человека, которому довелось побывать по ту сторону «глаза пустоты». От неведения передавали друг другу жуткие легенды, о чудовищах, запертых между мирами, о доверчивых путниках, затянутых в хаос линий и навсегда потерянных для родных. О дряхлых полумертвых стариках, найденных рыбаками в заброшенных пещерах, подле таких же обветшавших рисунков. Поговаривали, что эти, потерявшие разум, иссохшие люди в нелепых одеждах — такие же несчастные путники, провалившиеся сотни лет назад в «глаза пустоты» и с тех пор блуждавшие среди рваных нитей мироздания…

— Спрашивай, о чем хочешь… о самом главном для тебя… Нить цела, нас ведут.

— Кто это? Бесы?

— Мы не верим ни в бесов, ни в ангелов, дом Саади. Ты можешь считать, что это твой бог, если тебе так удобнее.

— Я не понимаю… — С каждой следующей песчинкой тревога отступала. Ничто не подсказывало ему, что следует ожидать опасности. Сияющий смерч рассыпался на части, со всех сторон воина окружало нечто, похожее на нежный пух, мерцающий, как мириады далеких звезд. В то же время, с ним говорили. Сколько Рахмани ни напрягал мозг, он не мог вычленить отдельной нити разговора, это было странным и пугающим. Чудилось, будто не один, а сотня мудрых Учителей произносили прямо в уши внятные, свежие и чистые истины. Он сам себе казался копилкой, бурдюком, туго раздувшимся от внезапных, незаслуженных знаний. Совершенно неожиданно он получил ответы на вопросы, которые мучили его с детства, но которые он стыдился задавать матери, отцу и уж тем более — Учителям. Причем ответы не явились к нему во внятной словесной форме, они внезапно обнаружились в глубине памяти, как нечто давнее, понятное и вразумительное, не требующее дальнейших толкований.

Он узнал, отчего птица, змея и волк не могут разговаривать на языке людей.

Он узнал, насколько далека от тверди Хибра рябая луна, и поразился этой истине. Он узнал, отчего она темна ликом ранними вечерами и ярко сияет в полночь.

Он узнал, отчего сын рождается похожим на мать, а дочь — на отца, и поразился, насколько сложно устроен человек. Он хотел спросить про уршадов, но получил ответ, который не смог объять разумом…

— Нить цела, дом Саади. Не шевелись, не дергайся, не открывай глаз.

Рахмани казалось, что каждая клетка кожи дрожит, что в каждый момент его трогают несколько дюжин настойчивых рук. Примерно так ощупывали лицо каждого новенького Слепые старцы, только присутствие Учителей внушало волнение, здесь же воина окружало тихое счастливое течение.

— Многие назовут это богом, дом Саади… Помнишь, я говорил, что уважаю твоих учителей, Одноглазых старцев не только за седины? Да, я взялся защищать твою спину потому, что твои учителя узнали бога. Они никогда не были тут, но сумели догадаться, что такое бог…

Сердце стучало молотом, кровь шумела в висках. Голоса то внедрялись в мозг острыми иглами, то рассыпались ворохом злобных окликов.

— Не сопротивляйся, дом Саади… это не люди и не бесы, это мысли тех, кто думает о тебе… когда ты вспоминаешь о своих друзьях или врагах, твои мысли точно так же мучают их тонкие тела…

Свет стал нестерпимым. Рахмани зажмурился изо всех сил. Его теребили, ощупывали, щипали, гладили, не стесняясь. Ничто не мешало дышать, ветер не шевелил ни волоска на голове, но Рахмани не мог отделаться от ощущения, что летит с безумной скоростью. Причем нить вела его не прямо, а по сложной кривой траектории. В Янтарном канале никогда не возникало подобных ощущений, там все происходило быстро и тихо…

— Что же такое бог?

Он продолжал общаться с сотнями и тысячами разумных сущностей. Это оказалось невероятно трудно, намного труднее, чем торговаться на базаре сразу с десятком продавцов. Здесь никто не навязывал свой товар, никто не предлагал лучшую цену и не тянул в свой шатер, но единожды зацепленная мысль оказывалась столь важной и интересной, что Рахмани сам метался из стороны в сторону, насилуя свой уставший мозг.

— Если бы я знал, что такое бог, — рассмеялся перевертыш, — я бы, наверное, давно покинул нашу несчастную твердь и поселился там, где моих детей ждет вечное счастье… Но долго здесь находиться нельзя, знания выжгут твой мозг изнутри, мои предки так и не научились… Наверное, бог — это верные ответы, которые ты можешь получить только здесь. Наверное, в твоей голове, дом Саади, тоже есть верные ответы, в которых кто-то нуждается…

— Да, да, да, это точно! — хотелось закричать Рахмани, поскольку в одну песчинку он прозрел и увидел, что именно так все обстоит на самом деле, и Учитель говорил о том же самом, только иными словами. Ну, конечно же, бог — это самый честный обмен, без денег и условий, когда каждый может получить из пространства то, что пожелает, а то, в чем нуждаются другие, они возьмут сами, без спроса, и никто не обеднеет…